TRPG Алария |
|
На дворе - конец осени, одиннадцатый месяц 1054-ого года. Север укутывается в снег, на юге облетают последние золотые и алые листья. |
|
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » TRPG Алария » Забытые эпизоды » [A] Что выберешь своею тропой, и кто уведёт тебя за собой?
1. Участники: Брандон Алый, Шиетта Гести, Белаэрн.
2. Место действия: Иллиос, Замковый сад/Медвежий Лес. А вообще – чистой воды сон-галлюцинация.
3. Время действия: Околонастоящее время.
4. Описание: Говорят, жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги. Кто знает? Возможно, они – лишь видения мятущихся сознаний, а может, в них решаются чьи-то судьбы?
Отредактировано Брандон Алый (2012-07-03 19:31:20)
Сознание зажглось яркой искрой, пробиваясь через окутывавшую человека вуаль тьмы. Такое чувство бывает, когда пробуждаешься от долгого, мучительно тяжелого сна, преследующего тебя долгие месяцы, пока ты не поймешь, чем он вызван, и не избавишься от этой причины, не дающей покоя твоему подсознанию.
Брандон открыл глаза и улыбнулся, увидев над собой по-весеннему голубое небо. Мирные и спокойные облака, подсвеченные розовыми и оранжевыми лучами поднимающегося с востока солнца, медленно плыли перед его глазами, несомые практически не ощутимым у земли ветерком. Несколько мгновений он наблюдал за ними, затем приподнялся и сел, опершись на руки и ощущая под ладонями капли свежей росы. Он обнаружил, что совершенно наг, а подняв руку к лицу, вдохнул сладкий запах травы и хрустальную свежесть воздуха.
Перед ним развернулся пейзаж непревзойденной красоты – величественные горы в снежных шапках, закутанные в темно-зеленые мантии хвойного леса, заслоняли горизонт, а у их подножия широкая пенящаяся река несла ледяные струи. Сотни лохматых травоядных животных, каких он, кажется, никогда раньше не видел, паслись на равнине, а высоко в небе кружили птицы с широкими крыльями. Брандон сидел на отлогом склоне у самого подножия гор, солнце ласково согревало его лицо, и трава казалась удивительно мягкой.
В его памяти промелькнула и тут же исчезла пара смутных, почти неопределимых картин: блеск стали, острый запах крови, резкая боль от удара клинком.
– Так вот оно что, – спокойно сказал он самому себе. – Значит, я умер.
Никто ему не ответил, но он и не ожидал ответа. Так ли происходит со всеми, кто умирает? Он смутно припомнил чьи-то рассказы о древней лжи, о загробной жизни, бессмысленных словах, суливших награду за послушание и наказание за грехи, придуманных властолюбивыми священниками чтобы управлять бездумной толпой, готовой поверить во все, что будет сказано достаточно уверенным голосом.
Бранд вдохнул полной грудью, вбирая в себя благоухание прекрасной земли: аромат свободного и дикого, нетронутого человеческой рукой мира, запахи населяющих его живых существ. Бодрящая прохлада наполнила легкие. Он пробовал воздух на вкус и был поражен его чистотой. Но как он сюда попал… и где он?
Он был… где? Брандон ничего не мог вспомнить. Он знал, что его имя - Брандон, но кроме этого – ничего, лишь смутные воспоминания, становившиеся все более далекими и расплывчатыми при каждой попытке зацепиться за них. Вокруг него лежал прекрасный, девственный мир, и груз памяти, принесенный из куда более темных мест, казался здесь совершенно лишним и неуместным.
Решив как можно больше узнать о земле, что его окружает, Бранд поднялся на ноги, поморщился от слишком тугой повязки на груди и, опустив глаза, увидел пятно крови, просочившейся сквозь белую тунику из тонкой шерсти. Но разве он не был обнаженным всего несколько секунд назад?
Брандон не стал задумываться над этой загадкой и рассмеялся:
- Не знаю, существует ли загробная жизнь, но это место определенно подходит для нее весьма неплохо!
В горле у него пересохло, и он направился вниз к реке, ощущая мягкость травы даже сквозь только что появившиеся на ногах легкие сандалии. Река оказалась дальше, чем ему казалось, и прогулка несколько затянулась, но это его не тревожило, хоть острота зрения его, кажется, никогда еще не подводилf. В конце концов, таким прекрасным пейзажем можно было насладиться и подольше. Хотя в глубине сознания билась какая-то настойчивая, но неспособная окончательно оформиться мысль, он не обратил на нее внимания, решив сначала дойти до реки и утолить жажду, что с каждой минутой становилась все сильнее.
До зари остаётся лишь вдох...
Когда разум не в силах давать ответы, когда мысли мечутся роем испуганных пчёл, тогда душа уходит. Иногда уходит насовсем, немного покружившись над бесполезным телом, а иногда возвращается.
Мягкая поступь, неслышные шаги. А вокруг цветы, цветы, цветы... Сколько хватает сил смотреть - кругом цветной ковёр, живой ковёр. И благоухание... Почти дурман. Такой сильный аромат, что его почти слышно... Здесь не было осени, она ещё не тронула своею рыжей кистью листву, заставляя зелень становиться золотой. Цветы, цветы, цветы... Что ещё известно в Иллиосе так, как новый сад? Рукотворное чудо, созданное за два года. Здесь проявилась Шиетта. В каждом лепестке был отпечаток её души. Здесь она могла творить, не думая об отказах или о запретах. А растения лишь радостно оживали в ласковых руках. Немного магии... Совсем чуть-чуть... Хотя... Можно ли магией назвать заботу? И всё живое тянулось к светлой душе и добрым рукам, платя невиданной доселе простыми людьми красотой.
Может правда, а может сон. Может всего лишь предрассветная причуда алых роз, но Шиетта была там, где быть не могла - в саду. Словно по памяти, восстановили цветы её облик - распущенные светлые волосы, серебристый шёлк платья с алой оторочкой, мягкие туфельки, делающие шаг неслышным, кроткое лицо с нежной улыбкой и небесно-голубыми глазами. Вся явь, но как обрывок сна...
Отчего то была она печальна. Быть может душа знала, что быть здесь ей сейчас почти преступление, что там, далеко отсюда, мечется разум, цепляясь за обрывки правды, но неизменно утопая в отчаянии. Но она должна была быть в саду. Ладонью ласково провела по лепесткам цветов, те ответили ей символическим поклоном, приветствую маркизу Иллиоскую. Всё так, но всё неправда?
Спасти... Она должна была кого-то спасти. Может себя, а может ещё кого? Но жизнь её так прочно была связана с другим... Но где его искать... Небесно-ясные глаза затуманились от печали, пронзая взглядом даль. Цветы, цветы, цветы... Но чего-то здесь не хватало. Для неё лишь один был путь - найти того, кому принадлежит её жизнь. Но как его найти? И снова дурманящий аромат цветов. За этой странной тишиной она услышала лёгкий цокот копыт. Или ей вновь показалось? Но нет.. Мелькнула золотая тень, но пропала.
- Лё... - Тихо прошептала девушка. - Приди, о Светлейшая... Услышь мои мольбы...
И тишина... Или вновь раздался цокот копыт?.. А вокруг одни цветы...
«Бесконечность.
Все вновь начинается с самого начала.»
Она шла, но…куда? Зачем? Казалось, каждому шагу своему существо придавало особое значение.
Выходя прочь от сверкающих обсидианово-черных чешуек, она спрашивала саму себя – «Чего ты ждешь?». Но молчание было ей ответом, как бы не хотелось ей самой, сотканному из света силуэту, услышать оглушающий звук. Обыкновенно…
Но она поступала не так. Не так, как привыкла. Шла куда-то-и-зачем-то.
«Тогда ты поймешь, зачем нужны глаза, которые отражают само небо. Тогда ты поймешь смысл нашего существования, кажущегося тебе сейчас бессмысленным.»
В мягком облаке света появился силуэт ее. Такой изящный, тонконогий. Казалось бы, все это – лишь призрак неведомого существа, которому не следует быть на этой земле. Касаться ее золочеными копытами, вдыхать, вбивая в легкие, этот воздух. Поразительный, наполненный дурманящим ароматом.
Будто бы все в этом мире было совершенно новым, неопознанным. Неосознанно творились вещи, неосознанно появлялись звуки и голоса.
У нее не получалось перевести свое внимание на что-то другое. Слова матери эхом отдавались у нее в голове. Теперь наверняка Золотая будет часто вспоминать эти слова. вообще, ее мать всегда говорила умные вещи. Сложные, непонятные, казалось бы, но умные. Ее все уважали и почитали, а Сильвер... Сильвер искренне надеялась, что когда-нибудь и она станет такой же, как мать. Нет, она никогда не повторяла за ней, даже не пыталась. Она пыталась стать мудрым советчиком, сильным помощником, даже опорой кому-то. Это все были сладкие грезы.
А грезы, как известно было Золотой, далеко не всегда воплощаются в жизнь.
Может быть, нужно их подтолкнуть к двери в жизнь?.. Белаэрн стояла, молча прислонившись к дереву и думая о своем. Собственно говоря, в ее голове сейчас воцарилось такое же холодное и безразличное ко всему спокойствие, которое бывало здесь, по своему обыкновению, зимой.
Но…ведь сейчас не зима…
Тому, кто не знал ее, могло бы сейчас показаться, что кобылица безразлична абсолютно ко всему. Ничто не способно оторвать ее от этих гипнотизирующих мыслей, которые медленно, словно течение Гольфстрим, плывут по голове, сознанию ее, к лабиринту.
Но это было не так.
В любой момент она готова была Белаэрн могла отвлечься от творившегося в ее голове, попросту дернув головой, словно кошка, услышавшая посторонний или ненужный звук, либо шумно вздохнув. Все! Тогда этот поток мыслей прекратится, разрушится, словно иллюзия. Словно это был мираж в сухой, безводной пустыне.
Но тем не менее, из безводной пустыни желтого цвета, нужно было возвращаться в светлое спокойствие своего, яркого пейзажа. Однозначно, Белаэрн беспрекословно выбрала бы эту умиротворяющую картину, чем некоторый обманчивый хаос пустыни. А так - просто стоять. Одиноко. Ничего не делать. Ничего. Вглядываться в эту звеняще-умиротворяющую тишину.
Время…Время бежало вперед, не желая подстраиваться под нее, изменять свое течение из-за одного краеугольного камня. Камешка. Она улыбнулась, сравнивая. Все сравнения доносили ей несказанную радость…отчего-то.
Тишина разрушилась, а за спиною возник мрак. Кто-то…звал ее. Взывал. Просил прийти. Она удивленно обернулась, не веря. Позади был мрак, а слева…тот самый силуэт. Взывающий.
Мрак, словно огромная змея, ринулся вперед, то ли желая преградить путь, то ли уничтожить сотканный из света силуэт. Но рука полупрозрачной девушки отразила атаку, отшвырнув тьму назад, словно покрывало. Ей не нравилось то, что кто-то пытается закрыть ее.
Она должна идти.
Звонким ржанием огласил единорог свое появление, однако для светловолосой девушки, задумчиво стоящей среди цветов, он прозвучал лишь далеким, еле слышным эхо.
А эти двое – полупрозрачная девушка с длинными золотистыми волосами и единорог, словно сотканный из лучей рассвета, шли рядом, навстречу тому, кто звал их, кто…ждал.
- И однажды ты поймешь, зачем нужны глаза, не слепнущие на солнце, - тихий голос постепенно становился громче, но кто из двоих говорил, понять было сложно, - зачем нужна бесконечность неба и сияние далеких звезд. Sailme.
«Ибо мы есть Sailme.»
Сквозь цветы, запахи, звуки...Дальше, дальше...
Призрачная полупрозрачная девушка остановилась возле одного из деревьев, а единорог прошел вперед, протягивая навстречу Шиетте мягкую морду.
- Ты…звала, маленькая saalitrah? – опять же, не понять, кто обращается. – Я слышала голос твой среди облака мрака.
Золотые звезды раскрылись, словно бутон цветка, и ясные взгляды единорога и человека обратились к Шиетте. Вопросительно? Возможно…да.
Слушай и вникай. Слушай и запоминай. Слушай и…подпевай.
Горы, казалось, доставали до самых звезд, их вершины терялись в облаках, и, посмотрев на них, Брандувидел, что пики извергают в воздух клубы ядовитых газов. Брандон моргнул; остаточное изображение темных, окутанных дымом холмов из железа и бетона обожгло его сетчатку, словно ненароком мелькнувшая в памяти сцена грубого насилия. Он отнес это явление за счет новизны впечатлений и отправился дальше по неровной почве, заросшей высокой травой, ощущая, как хрустят под ногами кости и отходы многовекового производства.
Бранд почувствовал пепел в горле и еще больше захотел пить, а резкие запахи, похожие на те, что вечно стояли в лаборатории его знакомого алхимика, с каждым шагом становились все сильнее. Он чувствовал серу, ртуть, взвешенную в воздухе сажу и еще десятки неизвестных ему веществ – смертельно опасный набор для любого живого существа, кроме него нынешнего, – и мимоходом удивился, откуда все это ему известно. Река уже совсем рядом, и Брандон пробежал по мелководью, радуясь прохладной свежести, а затем зачерпнул пригоршню влаги.
Ледяная вода обожгла кожу, между пальцами просочились тягучие, черные капли едкого жидкого шлака, и он выплеснул жидкость обратно в реку и вытер руки о свой балахон, уже изрядно запачканный сажей и порванный. Воин посмотрел вверх и увидел, что сверкающие ледяными вершинами горы превратились в громадные башни из меди и железа, нацелившие в небо широкие жерла, словно хищные пасти, способные поглотить и выплюнуть обратно целые армии. Потоки токсичных отходов текли от подножия башен и отравляли реку и долину, где мгновенно увядали и умирали все растения.
Бранд в изумлении отошел от реки, стараясь вернуться на зеленую равнину, что окружала его совсем недавно, и уйти от унылой картины разрушения и отчаяния. Он отвернулся от мрачной скалы из темно-красного и черного железа, с вершиной, закрытой свинцовыми тучами, и грудами булыжников и черепов у основания.
Он упал на колени, ожидая ощутить мягкость травы, но тяжело приземлился на засыпанные пеплом обломки железа, подняв в воздух целые вихри пыли.
– Что здесь происходит?! – закричал Брандон.
Он перекатился на спину и вскрикнул от ужаса, увидев свинцово-серое, тяжелое небо, перечеркнутое отвратительными желтыми и фиолетовыми полосами. Он вскочил на ноги и побежал – побежал так, словно от этого зависела его жизнь. Он мчался по равнине, которая меняла свой облик – захватывающая красота превращалась в ночной кошмар, – и не решался верить своим собственным ощущениям. По пасторальным равнинам и холмам будто неслась волна невидимого пламени, обращающая их в выжженную пустошь, покрытую торчащими из земли перекрученными, будто об близкого взрыва, конструкциями и остовами когда-то возвышавшихся к небу зданий. Горячий ветер, несущий радиоактивную пыль, поднятую близким взрывом того, что не должно было быть создано человеком, завывал в руинах, подобно целому рою неупокоенных душ. Из провалов в земле, что под светом черного, будто застывшего в состоянии вечного затмения солнца, казались жадно распахнутыми рваными пастями, доносились скрип, металлический скрежет и неживое шипение, будто создаваемое вырывающимся через трещину из трубы высокого давления газом. Оттуда же доносились и короткие, быстро обрывающиеся крики, принадлежавшие скорее не людям, а исполинским птицам. Ни один живой человек не смог бы воспроизвести такой жуткий, холодящий душу звук.
Цветы и зелень - здесь всегда так. Здесь всегда царит мимолётная сказка. Шиетта грустно смотрела на созданное ей чудо. Её совсем сегодня оно не радовало, ведь не ощущала он того спокойствия, которое привыкла ощущать здесь.
-- Ты…звала, маленькая saalitrah? - Девушка обернулась на звук.
Улыбка мелькнула на её губах при виде золотого единорога. Пальцы ласково коснулись благородной морды, она прижалась лбом к чудесному созданию. Так давно, так правдиво было всё тогда... Всего ничего прошло с момента их встречи. А может быть целая вечность? Но Шиетта помнила каждое мгновение того чуда.
- Я звала тебя, Прекраснейшая... - Она чуть отстранилась, глядя в медовые глаза единорога. - Помоги мне...
И девушка упала на колени, обхватив голову руками. Она плакала, потому что не знала и сама, что или кто может помочь. Призрак становился реальней, превращаясь в живую маркизу. Или всего лишь иллюзия? Кто знает...
А где-то там, далеко в лесу металась тень, так непохожая на правду. А здесь жила память, правдивей реальности. И капали слёзы из глаз, и шёл мягкий дождь с небес - всё так зыбко, всё так реально... Хрустальные капли бережно падали на землю, звеня и боясь разбиться. И играла неслышная музыка, когда попадали дождевые посланники на лепестки цветов, украшая их жемчугом. Такой прекрасный мир, созданный тихой душой...
- Помоги... Я не знаю, как спастись... - Она подняла голову с мольбой во взоре. - Мне не уйти одной от этого мрака...
И она рассказала... Рассказала то, что даже отцу не говорила, о чём боялась молвить снам. Но ведь единорог правдивей сна, да и кто, как не мудрое волшебное существо сможет дать совет?
- Его зовут Брандон... - Она чуть помолчала. - Алый Ястреб... - Одними губами прошептала девушка, ощущая, как сильно бьётся сердце. - Его... Найди его и приведи, если он ещё... помнит меня...
Она отвернулась, не в силах представить, что будет, если юноша её забыл. Она об этом никогда не думала, но ведь это было бы так просто. Да только сердце отказывалось в это верить. Быть может, всего лишь наивная юность?
А две свечи горели единым пламенем, не в силах и не желая разъединяться. Но воск одной из них потемнел, напоминая капли крови. И всё также было пусто и холодно в том бесконечном зале...
Тень.
Едва только с губ Шиетты сорвались слова, на морду единорога легла тень. Не следовало быть здесь ей. Появляться вообще. Лишь страх…Страх принесет она с собой.
Удивленно смотрела Золотая на девушку, слушая рассказ ее. Голос, взлетающий ввысь, не давал покоя ее сердцу. Да. Ей было знакомо чувство это. И от осознания огромное сияющее пламенем сердце сжалось до размеров крошечной клетки. Нет. Так нельзя.
«Нельзя.»
Волнами скользило одиночество в ярком свечении глаз.
Хотелось подойти к ней. Взять за плечи, поднять с холодной, продрогшей от дождя земли. Утихомирить разбушевавшуюся музыку.
Из-за дерева появилась та самая призрачная девушка. Молчание вывело ее из тени, а сияющий единорог легонько коснулся лица Шиетты мордой. Рог сверкнул молнией среди дождя, а человеческая девушка с длинными золотистыми волосами бесшумно приземлилась рядом с Шиеттой.
Руки Золотой потянулись к saalitrah, отвернувшейся в неверии. Или…неведении?
«Всем свойственно бояться неизвестности.
Она…поглощает.»
Лица Шиетты коснулись мягкие пальцы. Словно касание ветерка среди бушующих звенящих капель. Теперь Сильвер видела расплавленное небо в глазах ее. Солнце и небо. Звезда и туман.
- Ничего не бойся, - голос девушки был тверд и ясен, словно порыв пламени среди водяной мглы. – Я…вижу. Сияние ваших сердец.
Легкая, прозрачная тень улыбки пробежала по губам девушки, и она вновь взглянула Шиетте в глаза.
- Сердце Sailme осветит путь его во тьме, - уверенность, на этот раз. Как ей быть не уверенной в своих силах? Они теперь…рядом. За спиной. Незримые сильные крылья. - Заблудившееся сердце.
Золотая легонько качнула головой, так что водопад длинных золотистых волос, и грива единорога качнулась в сторону.
«Сильное. Сильное сердце.
Не тот пульсирующий сгусток, жилка, трясущаяся при малейшем колебании листьев деревьев. Не она, слабо горящая в ревущем потоке ночной мглы.
Больше не одинокая звездочка на бархате небосклона жизни.
Сильное сердце. Храброе сердце.»
- Faernae, маленькая saalitrah, - да, это была правда. Сильвер нечего было скрывать, и посему она говорила сейчас именно так.– Я шагну во тьму и выведу сияющее сердце.
То ли сама убеждаясь в собственных словах, то ли убеждая ее, Шиетту, ту-которая-потеряла-сердце. Себя. Сердце.
Силуэт ставшей материальной девушки осветился мягким золотистым свечением, словно солнце, вспыхнувшее посреди темной ночи. Скорее, она была похожа на звезду. Еще больше…сейчас.
Когда нужна…кому-то. Неважно, кому.
Она поднялась на ноги, а вместе с нею встрепенулся и единорог, оглядываясь по сторонам. Глаза пылали золотом, и Сильвер с уверенностью смотрела вперед. Туда, где она видела мглу.
Почему сейчас не боялась она шагнуть в неизбежность? В бесконечность ласковой тьмы? Нет. Не ее объятья манили, но заблудившийся во мраке огонек. Крошечная искра должна со временем превратиться во всепоглощающий огонь. Или угаснуть.
«Каждый…делает свой выбор.
Я не могу позволить этой искре угаснуть. Ради маленькой saalitrah я превращу маленькое сердце в пылающее далекое пламя. Эхо одинокого костра в ночи, рассекающие ночное полотно шипящие искры.
Растекающееся паутиной золотое свечение.
Я…иду.»
И шагает она во тьму, окруженная золотым светом. Вечный свет неугасаемой надежды. Следом идет единорог, рог которого сияет пойманной звездой. Они – неделимы и разделены одновременно.
Позади остается та, кому обещан Свет.
«И да будет Свет отделен от Тьмы.
И да будут они вместе.
Не ищи меня там. Ищи лишь…в сердце.»
Отредактировано Белаэрн (2012-07-05 22:22:58)
Breathe the air of a fallen world
And tear the sky with a golden storm.
Destabilize this world of slaves
And debase their fallen gods.
Прошагав с полкилометра, Брандон, почувствовав пробежавший по коже холод, опустил взгляд и увидел, что теперь он был облачен в угольно-черную с красным латную броню, идеально подогнанную и совершенно не стесняющую движений, пусть и выглядящую тяжелой. Подняв руку к лицу, он обнаружил, что пальцы металлических перчаток-краг венчают короткие, но дьявольски острые когти, выполненные из неизвестного ему металла.
Почувствовав привычную тяжесть, он легким движением выхватил из-за спины запевший привычным, пусть и немного искаженным голосом верный меч – Львиный Коготь – и, уперев его острием в землю, нахмурился, видя произошедшие с древним оружием изменения.
Гарда и рукоять с навершием клинка были будто разъедены от соприкосновения с какой-то кислотой, оставившей на благородном оружии уродливые темно-синие потеки, искорежившие когда-то украшавшую его львиную морду; на месте изображавших глаза рубинов теперь зияла пустота.
Лезвие же приобрело неровный, обсидиановый цвет, меняющийся от черного к темно-фиолетовому; металл обрамлял ореол тусклого, оранжево-золотистого света, будто исходящего изнутри оружия.
- Любопытно… - пробормотал Брандон, закидывая Львиный Коготь (впрочем, могло ли это оружие по прежнему зваться таким именем?) за спину и снова направляясь вперед, по тому, что, кажется, когда-то было дорогой, мощеной непонятным темно-серым материалом. Шагал он быстро, настороженно осматривая скалящиеся на него с развалин домов зияющие пасти пустых окон, и скоро его взгляду предстала круглая площадь, к которой, похоже, раньше лучами звезды сходилось шесть дорог.
Брандон подошел к явно расплавленной когда-то адским жаром и снова застывшей угольно-черной пластине, стоявшей в центре площади и бывшей, видимо, раньше частью какого-то обелиска или постамента. Из глубин зеркальной, пусть и мутноватой, поверхности навстречу ему шагнула фигура, закованная в черный доспех – такой же, как у него.
Алый Ястреб глянул на отражение своего лица и не смог сдержать пораженного вздоха. С одной стороны, оно определенно принадлежало ему – свой внешний вид он, несмотря ни на что, помнил. С другой – он будто постарел лет на десять, лицо его покрывали рваные, будто бы тускло светящиеся красным шрамы, выглядящие так, будто кто-то давно сорвал его с черепа и приварил обратно, посадив на металлические заклепки, которые потом, спустя много времени, грубо удалили.
Но по сравнению с тем, как выглядели его глаза, все это было достаточно несущественным. Абсолютно черная радужка с ярко-красным, светящимся зрачком, окруженным тремя точками поменьше, явно не могла принадлежать обычному человеку; обильно полопавшиеся сосуды на этом фоне выглядели уже совершенно нормально и вопросов не вызывали.
«…от покушения на мою жизнь у меня шрамы остались; я обезображен…»
- Что же здесь произошло? – спросил Брандон у окружавшего его апокалиптического пейзажа, уже даже не удивляясь тому, что голос его звучал куда грубее, чем обычно, с тихим хрипом и присвистом, будто легкие его когда-то были серьезно обожжены. – Что это, кхарш, за место, и как я с ним связан?
Но времени на раздумья ему не дали. Выжженная радиоактивная пустыня, бывшая когда-то людным городом, а ныне лишь покрытая прахом и пеплом тел его бывших жителей, наконец подала признаки жизни.
С одной из улиц на площадь, петляя, выбежал человек, одетый в тряпки и лохмотья, бывшие, похоже, раньше какой-то странной, но явно очень прочной и качественной одеждой. Следом за ним оттуда высыпало семь очень, очень странных существ, напоминающих обнаженных людей, но будто залитых изнутри темно-синим стеклом и обмотанных уходящими под кожу трубками. Они были покрыты стигматами, похожими на те, что уродовали лицо Брандона, но светящимися не красным, а мертвенно-синим светом.
Алый Ястреб в пару прыжков оказался рядом с человеком, выхватывая меч и легким, почти невидимым обычному человеческому глазу движением рассекая сразу двух тварей, походя поражаясь достигнутой скорости – раньше он был бы просто физически не в состоянии провести такой удар так быстро. Беглец спешно отползал куда-то к постаменту, а Бранд будто взорвался стальным вихрем, с нечеловеческой легкостью нанося сокрушительные удары, рассекающие плотную, сухую плоть бывших, похоже, когда-то людьми тварей, как бумагу. Пара секунд – и все было кончено: может, существа и были опасны, но для Алого Ястреба в его нынешнем состоянии угрозы они не представляли совершенно.
- Лихо ты этих сволочей нашинковал, брат, - глухим, запыхавшимся голосом сказал успевший уже подняться на ноги беглец, отряхивавший теперь свои лохмотья: смысла в этом Бранд не видел, но человек, похоже, считал свою одежду вполне нормальной. – Я только из убежища вылез за хабаром, а тут эти…
Он, чуть отдышавшись, перевел взгляд на лицо Алого, затем на все так же сжатый в его руках меч, и его покрытая гарью и копотью физиономия исказилась в выражении первобытного ужаса.
-Ты… это ты сделал! Почему?! – теперь человек почти кричал, дыхание его снова сорвалось; у него будто начался припадок. – Не приближайся ко мне!
- Ты меня с кем-то путаешь, - нахмурился Брандон, делая шаг навстречу отшатнувшемуся от него и снова упавшему на землю мужчине и протягивая ему закованную в черную сталь руку. – Нам надо выбираться отсюда – не знаю, как ты, а у меня нет желания снова встретить с этими тварями.
- Это ты во всем виноват! – снова закричал человек, дергаясь, отползая назад и судорожно скребя пальцами по закрепленному на его бедре странному кожаному чехлу. – Это из-за тебя все началось!
- Да что ты несешь… - начал Брандон, но тут человек, наконец, сумел расстегнуть закрепленную на его поясе кобуру, выхватывая оттуда что-то, напоминающее маленький металлический арбалет с обломанными дугами. Не успел Алый Ястреб подивиться странному виду этой штуки, как ствол ее расцвел огненным цветком, и от грудной пластины доспеха воина с громким визгом срикошетил крошечный снаряд
Человек успел сделать лишь еще один выстрел, прошедший мимо – после этого угольно-черный клинок рефлекторно дернувшегося вперед и нанесшего единственный удар Бранда с влажным звуком рассек живот беглеца, выворачивая наружу кишки. Сопротивления он не встретил – похоже, что резало скорее не лезвие, а свет вокруг него.
«…но, уверяю вас, что моя решимость как никогда сильна и велика…»
Алый Ястреб с выражением мрачного удовлетворения на лице закинул меч за спину, глядя, как безумец пускает кровавые пузыри, медленно затихая. Обычно такие эмоции были для него несвойственны, но сейчас воин не обратил на это внимания. Он, скривившись, отхаркнул на землю сгусток черной, волокнистой слизи – разлитая в воздухе отрава медленно скапливалась в легких, пусть и не способная навредить тому, чем сейчас был Бранд, - и, развернувшись, прищурился, глядя на виднеющийся на горизонте силуэт.
На возвышающемся к небу посреди развалин города, в котором стоял Алый Ястреб, возвышался замок, будто отлитый из черного с серебряными и золотыми прожилками камня. Башни его возвышались к свинцово-серому небу, исчезая в слое облаков; их постоянно оплетали разряды сине-фиолетовых молний, похоже, улавливаемых какими-то установленными внутри механизмами, получающими таким путем энергию. Между шпилями в воздухе метались неясные тени с угловатыми крыльями, то влетающие в вырезанные в камне окна-бойницы, то снова появляясь. Из других прорех в камне лился яркий свет, временами прерываемый мелькающими там силуэтами непонятных существ.
- Что же, судя по всему, если я и найду ответ, то только там, - все так же хрипло сказал Брандон, с хрустом разминая пальцы (доспех будто был второй кожей, ничуть не мешая и не стесняя движений – вот и сейчас Алый, по сути, не почувствовал, что его кожу закрывал слой стали), - Надо выяснить, что тут произошло. И кто я здесь такой?
Закончив разговаривать с пустотой (не считать же за собеседника окончательно затихшего беглеца или рассеченные тела тварей?), он зашагал вперед по улице, уходящей с площади в сторону, в которой виднелся странный замок. Из развалин домов и трещин в земле доносились шорохи и скрипы, и Алый не сомневался, что там находятся еще десятки непонятных тварей. Почему, интересно, они не нападали?
Может, чуяли своего?
Отредактировано Брандон Алый (2012-07-06 02:33:31)
Дождь... Просто ласковое живительное серебро. Сад нежился под этими каплями, расправляя каждый листок, каждый лепесток, словно бы ладошки. И сквозь влагу пробился аромат сада, более не душный и дурманящий, а свежий и радостный, как Надежда, которая пришла на зов единорога и девушки.
Шиетта почувствовала нежное прикосновение Золотой. Так было странно... Она видела Лё, но их было две, хоть она и была едина. Была хрупкая девушка с гривой золотых волос, и был прекрасный единорог сияющий золотом. Голос её проникал до сердца, заставляя маркизу перестать плакать и обратить на неё небесно-голубые глаза.
Снова... Снова Солнце и Небо. Две чистые души, однажды встретившиеся, однажды оставившие место в сердце друг для друга, для тепла. Шиетта верила и не верила. Она надеялась. А более ей ничего и не оставалось.
Где-то там, далеко-далеко, болью отозвалось тело, брошенное душой. Шиетта поморщилась, чувствуя, как её зовут обратно, в мир мрака и ужаса, но она не хотела.
"Ещё не время... не время..."
Она перетерпела боль, отгоняя наступающий мрак. Серебро взметнулось на защиту девушки, закрывая от хищного мрака... Всё так непросто в этом мире... На смену серебру пришёл огонь. Ровное пламя свечи, говорящее о том, что жизнь продолжается. Жива Шиетта, жив Брандон... А они связаны, хотят того или нет...
Но сейчас появилась надежда. Шиетта знала, что возлюбленный где-то далеко, хоть и не ведала, куда он попал. Но она просто надеялась, что Лё сможет его найти, сможет уговорить придти... Быть может.. быть может он не откажет ещё раз ей помочь. Может быть ей хватит лишь ещё раз его увидеть... Полгода - такой долгий срок для того, кто любит. Так долго и невозможно встречать каждый день с единственной мыслью, что и сегодня не увидишь то лицо, которое желал бы более всего на свете видеть... Из дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц... Ждать... Улыбаться, словно бы всё прекрасно, но до боли вглядываться, надеясь там различить силуэт того, с кем смерть обвенчала... И ждать... Плакать, когда никто не видит, сидеть на подоконнике ночью у раскрытого окна, думая и мечтая, вспоминая каждую секунду единственной встречи.
"Лишь бы увидеть... Хоть раз...
Брандон... Где же ты есть, Алый Ястреб, забравший моё сердце, да владеющий моей жизнью..."
И снова взгляд, полный надежды, был обращён к единорогу, единой в двух обличиях. Синее-синее небо, любовно взирающее на своё Солнце...
- На тебя моя надежда, Прекраснейшая... - Она догнала единорога, на прощание обвив шею руками и поцеловав морду. И чуть отпрянула, снимая с себя серебряный кулон в виде единорога и одевая на шею Белаэрн. - Отдай ему... Быть может вспомнит случайную встречу с обычной маркизой... Да хранит тебя Скания...
Грустными глазами, чуть улыбаясь, она смотрела, как уходит единорог. Девушка подняла руку в благославляюще-прощальном жесте и застывая, словно статуя.
"И снова ждать... ждать... ждать..."
«Ты видишь то, что ты видишь, saalithra. Ты веришь в то, во что веришь.
В свое Солнце, не ослепляющее тебя, в твою…Звезду. Но если ли Звезда у вас, которых мы зовем Иными?
Или ты – скорее…другая? Да. Ты имена такая, какая есть на самом деле. Ветер создал тебя, и ты…совершила свой Выбор.
Твое сердце горит, пылает, несмотря на все то, что окружило тебя клеткой Времен и Перемен. Ты не хочешь плыть в потоке времени и идешь вопреки всему.
Ничего не бойся, saalitrah. Однажды…ты поймешь Сияние всех сердец.
Однажды, возможно…Скоро.»
- Ты найдешь… - улыбается единорог, и напоследок оборачивается, вглядываясь в силуэт Шиетты. Словно…запоминая и пытаясь не потерять.
Но нет. Шагнув во тьму, она не потеряет. Никогда.
То, что происходило вокруг…было чуждо. Казалось, все здесь поглотил Мрак. Все было в объятьях его – черного, все пожирающего пламени, ненасытного, как само время. Не было прежней травы под ногами, но была лишь обсидианово-черная, неживая земля.
Она вообще не чувствовала жизни здесь, в этом месте.
И Золотая шла. Шла вперед, медленно источая свет, словно паутину жизни. Девушка и единорог шли бок о бок, все еще неделимые. Да, возможно…она не знала, куда идет. А может быть и знала. Это было неважно.
Здесь не было жизни, а было лишь что-то…вдалеке. Рог пульсировал, отчаянно, пойманной птицей. Может быть, ее и не услышат, но…Но. Больше не было.
- Брандон… - голос, звучавший, словно мираж в пустыне. Расплывчато и так…далеко. Но ведь она была близко.
Да, голос из души. Язык самой Истины. На нем говорили они - единороги, и понимать их могли только те, в чьих сердцах была хоть капля Истины. Доля Правды. Чистых Намерений. Сияние неудержимого воссоединения.
На лбу ее зажегся маленький огонек, со временем возросший до размеров путеводного фонаря, маяка среди моря черного Мрака. Да, она была проводником, но…желал ли тот, кого звала она, услышать? Увидеть, почувствовать, осознать…Можно было бы подобрать множество слов, но…Как известно, все слова стары. А кто-то лишь окружает себя незримой клеткой из бесконечных оправданий и несерьезных «но» и «если».
«Здесь больше нет Если и Но.
Есть только свинцовое небо, потерявшаяся искра. Она должна воспрянуть в новом потоке, преобразиться в новом пламени. Подобно новому ветру, рождающемуся на заре веков.
Чертог Душ породил новый Выбор. В этом мире, здесь и сейчас.
И этот Выбор…должен быть правильным.»
Мысли плыли в голове, словно птицы на последнем издыхании. Не было времени думать, и Сильвер понимала это как никогда. В последние моменты, когда Мрак уже захватил твое сердце в клетку, ты перестаешь думать.
Или просто становится слишком поздно.
Но было ли поздно сейчас, когда она шла неизвестно куда? Знала она, какая Цель стоит перед ее глазами. Знала, что здесь…лишь она будет являть спасение собою. Но ведала ли обо всем остальном, кроме нескончаемых «если» и «но»?
- Алый Ястреб… - не знал единорог, услышит ли голос его тот, к кому она обращалась, или нет...Вновь неважно.
Воздух дышал пеплом и кровью. Отравлен, как отравлено черное сердце черного бога, создавшего этот мир. Фантасмагория. Невероятный образ на грани разумного и воображаемого, но в то же время такой же реальный, как она сама, сияющая в бездне.
«Пылай. Сердце мое, пылай.
Ведь я и есть огонь.
Звезда Пути, Солнце Жизни.
Я – неугасимый пламень Надежды.»
Возможно…Кто-то боялся впускать в легкие отравленный воздух, но она…Яд был не в силах навредить ей.
Не в силах сделать то, что пытался сделать. Ниспровергнув Злословящих…В пламени сгорят они, но…Не в силах Мрак уничтожить то, что защищает Свет. Или…
«Вновь нет ничего.
Ни но, ни если.
Ничто. Неопределенная черная пустота. Мгла, опутывающая сердце.»
Но единорог, словно испугавшись, шагнул за спину ей. Пойманной звездой блеснул его длинный, вытянутый рог, и такая же вспышка отразилась на лбу человеческой девушки. В глазах мелькнуло утерянное воспоминание. Казалось, на какое-то мгновение она – стоящая впереди и взирающая вдаль – тоже испугалась. Да, всем свойственно бояться неизвестности. Ведь неизвестность и есть Вечность. А она…не щадит никого. Не жалеет, не боится. В молчании сила, в слове слабость.
И шагнула она вперед вновь, ступая по твердой дороге босыми ногами. Почему не чувствовала она ничего? Все это было так странно, необычно и ново для единорога.
Серебром блеснул на шее девушки кулон, данный Шиеттой, и в отблеске узнала Золотая саму себя. Единорог протянул морду вперед, вглядываясь вдаль. Будто…опасаясь чего-то. И обе они остановились, наконец, увидев четко перед собой силуэт.
Тот, кого искали.
Тот, кому принадлежит сердце маленькой saalitrah.
В слове слабость. Так горящая птица взмывает в небо, расправляя крылья. Сильное, храброе сердце. Яркое, горящее. Ненормально? Возможно. Но оно все еще реально. Так же, как и все вокруг.
Отредактировано Белаэрн (2012-07-06 20:02:18)
Брандон шел. Тонкий слой перемолотых в прах костей скрипел под его латными сапогами, взвиваясь в воздух облачками пыли, легкой, будто неподверженной действию гравитации.
Из-под земли все так же доносились скрип, скрежет и лязг металла. Будто там работала огромная, заполнившая все подземное пространство машина, с тысячей домн, топок, поршней, рычагов и реакторов – ни на мгновение Бранду не показалось, что это несколько механизмов, а не один циклопический.
«…нынешнее человечество недостойно звезд…»
Это непроходящее ощущение присутствия чего-то огромного, гнетущего, выпивающего силы из окружающего мира подавляло, но Алого Ястреба, особенно – в нынешнем его состоянии, было далеко не так просто смутить. Виднеющийся на горизонте замок медленно приближался, и воин шагал, подобно направленной в нужную сторону боевой машине, ровно, без единого отклонения от заданного ритма.
«…все в этом мире когда-нибудь меняется. Власть перешла к человеку - и человек изгнал богов из этого мира…»
Нет, этот мир не был еще мертв. Он был подобен тлеющему угольку, пропитанному алхимическим огнем – уже неспособному полыхнуть ярким пламенем, но и никак не могущему окончательно прекратить свое существование, рассыпаться в белый пепел.
Где-то здесь еще были люди: Бранд знал это, пусть и не понимал, откуда пришла к нему эта информация. Кто-то скрывался в подземных и воздушных убежищах, мародерствуя и подбирая то, что осталось от старой цивилизации. Кто-то тянул короткую жизнь в лагерях для тех, чьей судьбой было стать топливом для того, что строилось под землей…
«…обреченные Третий, Шестой, Восьмой, Двадцатый-Семидесятый – шаг из строя!...»
Свет черного солнца был губителен не меньше, чем рассеянный в воздухе яд – Алый Ястреб осознал это, с мрачной усмешкой глядя на «светило» незащищенными, светящимися краснотой не-человеческих зрачков глазами. Такова была плата. Так должно было быть.
Плата за что?
Он тряхнул головой, избавляясь от приходящих из ниоткуда мыслей - мыслей его и не его одновременно – и продолжил свой путь к замку,
«…убить бога – задача не такая и сложная, мессир, если подойти к ней с умом. Хек. Хек. Хек…»
Алый Ястреб остановился как вкопанный, снова поднимая лицо к изливающему на землю черный свет солнцу. Затем, отхаркнув скапливающийся в легких яд, взялся рукой за рукоять меча, снимая его с невидимых креплений и упирая острием лезвия в землю. Золотистый свет вокруг него стал сильнее, не позволяя темному металлу уйти в землю. Похоже, в первый момент Бранд ошибся – свет служил не для того, чтобы усилить режущую способность клинка, а для того, чтобы ее ограничить.
Голос меча звучал не так, как должен был. Хор тех, кто ушли, но оставили часть себя в помощь потомкам, слился теперь в единый, пусть и звучащий странным резонансом голос – голос, что отказывался повиноваться, требовал беспрекословного подчинения себе.
«Это не мой мир!»
Навстречу Алому по дороге шла девушка с длинными золотистыми волосами. Легко одетая, босая, она выглядела слишком чуждо, чтобы не представлять опасности.
Подавив желание отбросить столь разительно изменившийся клинок, как ядовитую змею, Брандон вновь поднял его, закидывая на плечо и головясь нанести удар, если идущее к нему существо проявит свою агрессивную сущность.
- Что ты такое? – хриплым, металлическим голосом спросил он, чувствуя, как начинает пульсировать красный свет его глаз и шрамов, реагируя на изменяющийся энергетический фон. Он сжал левую руку в кулак, чувствуя, как когти царапают сталь, будто бы это была его собственная кожа. – Что ты есть, и откуда взялось в мире озлобленного железа?
Имя этого мира, созданного, как Бранд медленно начинал понимать, его собственными руками, пришло исподволь, отпечатавшись в сознании. Неудивительно – он ведь сам так назвал его… когда? И кем он тогда был?
«Пой, сердце.
Пылай ярким огнем, освещай путь. Я найду. Смогу помочь.
Единожды понявший и познавший сияние сердец уже не забудет знания того никогда. Свет и мрак были созданы вместе и умирают тоже вместе. Чтобы где-то и когда-то возродиться вновь, но уже в совершенно ином обличии.
Неважно, в какой оболочке мы рождаемся. Важно лишь то, что мы являем собою внутри себя самих.
Мгла…Серая бесконечная мгла стоит там, в небе, до тех пор, пока мы не сделаем окончательный Выбор. Иногда…он приходит к нам сам.
В то время, когда это случалось, мы были живы.»
На мгновение ее пылающее сердце вздрагивает, словно хрупкий, робкий огонек догорающей свечи. Чуть дотронься до фитилька – и все. Да, свеча погаснет, а вместе с ней уйдет из жизни и ее огонь, дающий тепло.
Да, сейчас такие сравнения казались попросту невероятными. Да и многое вместе с тем казалось просто уму непостижимым.
Навстречу ей шел тот самый силуэт, и едва взглянув на него, Золотая понимает. Да, этот тот, кого ищет она в пучине времени. Тот, кому нельзя позволить затеряться и забыть. И она не позволит.
«Будучи единой надеждой…Да. Я не могу. Просто не сумею.
Давший слово не сумеет нарушить обещание. Так говорила…она. Так говорю и я. Сейчас. Здесь. Моменты неделимы и нет им более счета.»
Многие не верят. И черные, словно подсвеченные мрачным сиянием, глаза смотрят на нее. Не понимая, даже…пытаясь бороться? Возможно.
То, как стоял он, с оружием на плече и со сжатой рукой, не могло испугать ее, но…Лишь подтвердило ее собственные догадки. Она вновь вступает в круг Khaadish Sailme, и вновь ей предстоит вести за собой. Того, кто потерян в том времени, по которому все и ведут счет.
Потерян или нет – все теперь не так важно.
Сильвер остановилась лишь тогда, когда между ней и Заблудившимся оставалось лишь несколько шагов. Не боясь. Расплавленное золото взглянуло в темные глаза с алыми прожилками, и наверняка…заставило что-то измениться. В худшую или лучшую сторону – Золотая уже не знала. Не могла знать.
- Sailme, - говорит она, легонько качнув головой. Знает, что не поймет человек слов ее. Пока не поймет. – Я помогу тебе найти Путь.
И она поможет. Словом, жестом. Всем, чем сможет.
Голос ее был спокоен. Сейчас, на данный момент. Но не могла она знать, что эта…природа сделает с ней в следующий миг. Время мимолетно. Оно не спрашивает и не проявляет никакого интереса к тем, кто плывет в его потоках. Возможно…когда-нибудь мы сами обратимся к нему. Свои вопросы, свои ответы у каждого, словно заранее подставленные госпожой Судьбой.
«А она ведь…тоже не спрашивала, верно?
Никогда, даже когда я не знала, что это такое. Что есть время, что есть il`issen. Да что я тогда знала вообще?
Нет, это место способно свести с ума, но…Я дала слово.
И я сдержу его.»
- Маленькая saaliltrah, - голос становится яснее, четче, словно громкое-громкое эхо. – Шиетта.
Вспомнит ли, или нет…Возможно - да. Но Не даст Золотая погибнуть Шиетте во мраке. Та искра, которая еще горит, и которую можно спасти. Да, это именно такая. Еще не в потрясающем отчаянии цепляющаяся за каждую возможность спастись. Унести свой свет подальше. Туда, где можно будет хоть немного согреться.
Единорог появился из-за спины девушки, словно призрак. Рог его сиял золотым светом, и явно не подходил под окружающую серость и черноту. Теперь уже не одни золотистые глаза смотрели на силуэт.
Да, этот взгляд мог пугать, но не было в нем злого умысла. Никакого. Абсолютно. Лишь возможность…поверить, взойти к свету. Коснуться его, почувствовать. Услышать и увидеть, как в давние времена. Когда Жизнь и Смерть ходили под руку, а Свет и Тьма существовали в едином, неделимом измерении и сочетании.
- Брандон, Алый Ястреб, - называя это имя, Золотая вспоминала. То, что держала она в памяти, принадлежало не только ей, но и отчаянно бьющемуся сердечку где-то там, вдалеке. Дарованная тайна. – Она ждет тебя.
Осторожно, медленно расцепив звенья цепочки, Сильвер протянула вперед раскрытую ладонь. Металлический единорог в ее руке отразил ее собственный свет, а золото глаз стало еще шире, еще ярче.
Так стояла девушка, сияющая посреди мрака безызвестности, а рядом с ней возвышался единорог. Поддерживая, шепча. Правильный Выбор. Протянув руку вперед, Золотая надеялась всколыхнуть нужную струну воспоминаний, нужный поток времени. Главное – не потерять то, что уже сотворено.
«Иначе уже не будет ни главного, ни второстепенного.
Будет лишь серое и черное. Белое и золотое. Алое, словно кровь, золотое, словно солнце, и голубое, словно весеннее небо.»
Потаенный секрет.
Убей ее, кричал завывающий в развалинах ветер, несущий радиоактивную пыль близкого взрыва термоядерной боеголовки. Убей ее и займи законное место в этом мире. Ты – наш, кричал ветер, и ему вторили голоса тех, что прятались в разломах в земле. Ты – наш, будь с нами, подними этот мир с колен и правь им железной рукой и зажатым в ней молотом. Весь этот мир – твоя наковальня, создай на нем чудо, достойное странствовать меж звездами.
Брандон шагнул навстречу девушке, перехватывая поудобнее для удара адамантовый меч, которым можно было убить бога, - и замер, остановленный сорвавшимся с губ девушки именем и блеском серебра на доверчиво протянутой ему ладони.
Черные когти грубо схватили свисающую с ладони существа цепочку, поднимая к глазам фигурку серебристого единорога. Такую же он видел когда-то давно, очень давно…
Нет. Давным-давно ее видел тот, кем его хотел знать этот мир. А он, он сам… он касался шеи, на которой видел эту цепочку, совсем еще недавно. Была весна…
«…ты умеешь хранить секреты?»
- Шиетта… - хрипло произнес Бранд, глядя на чуть помявшееся в хватке его когтей украшение. Это имя для него что-то значило. Это имя значило для него все.
Этот мир не был таким. Не должен был быть таким. Переведя взгляд на громадные башни из меди и железа, нацелившие в небо широкие жерла, словно хищные пасти, способные поглотить и выплюнуть обратно целые армии, он увидел сверкающие ледяными вершинами горы, вновь эфирным изображением прорывающиеся на свое законное место в этом мире, девственном и нетронутом, каким он был считанные часы назад.
Девушка. Единорог. Создание магии и света. Ей не было места в мире озлобленного железа. Нет. Не так. Не было такого мира. Перед глазами Брандона побежали строчки сигнализирующих о критической ошибке темно-красных цифр и букв, когда встроенный ему в глаза нейронный интерфейс попытался перевести произносимые ей неизвестные слова, и воин, раздраженно тряхнув головой, отключил его, чувствуя, как по телу пробегают волны холодного огня, когда обильно встроенные в его тело кибернетические имплантаты, делавшие его сверхчеловеком, начали давать сбой, переходя в состояние между существованием и не-существованием.
- Я не создавал этого мира, - широко ухмыльнулся боец, и эта ухмылка, несмотря на то, что лицо его по прежнему оставалось постаревшим, иссеченным шрамами, сделала его удивительно похожим на тот образ, которым он был в реальности. - Мне нет дела до богов. Я не собираюсь перекраивать землю и вести ваше человечество к звездам. Я – Брандон Алый Ястреб, наемник-командор, законный наследник трона Аларии, и я жив!
От будущего не так просто избавиться. Из руин начали с негодующим скрежетом вылезать скалящие жуткие, лишенные всяких эмоций хари существа, покрытые темно-синими люминисцирующими стигматами. Вид их мог бы лишить мужества даже самого храброго воина. Они совершили только одну ошибку – Брандон, ни тот, каким он был, ни тот, каким он мог бы стать в одной из ветвей перспективы, был совсем не тем человеком, которого можно так просто запугать зрелищем возникающей вокруг волны чудовищ. Он только снова ухмыльнулся, крутанув в руке Львиный Коготь, снова запевший привычным голосом, пусть и не вернувшим свой старый вид.
- Нет, пожалуй, меня не волнует, кто ты. Шиетта. Где она? – спросил он у единорожихи, не обращая на окружающую их толпу измененных. В голосе его зазвучала сталь, и глаза его сверкнули так же, как когда они еще не были черно-красными.
Отредактировано Брандон Алый (2012-07-07 01:51:03)
«А мы…Мы все еще думаем над чем-то. Над теми-кто-познал-одиночество. Хотя…Они ведь сами не просят нашей помощи, верно?
Верно лишь то, что здесь не должно быть никаких оправданий.
Мы сами заключили себя в эту клетку, и сами виноваты во всем. Тот, кто умеет искупать грехи, наверняка далеко сейчас. Далеко от нас, не могущих разобраться в самих себе…
Все так запутанно и одновременно понятно.
Но для кого? Для тех, кто желает понять или для тех, кто уже вообще ничего не желает?»
Золотая не понимала, на этот раз на самом деле. Возможно ли заблудиться в себе настолько, что потеряешь единственно верный выход с бесконечного поля своего сознания, покрытого пеплом и многовековой пылью?
Видимо, да. Можно.
Каждое существо совершает свой Выбор. А что касается Иных…Они слишком поздно осознают его правильность или неправильность.
Легкий металлический лязг доспехов прорвал плотную цепочку размышлений Золотой, и она слегка вздрогнула, подобно испуганной птице. Да, сейчас она, пожалуй, напоминала ту самую птицу. Но только какую?
Огромную, яркую, пылающую огнем в темноте и повседневной серости, окружающей их? Или маленькую, запуганную и затравленную, с перебитым крылом и отчаянно бьющимся сердечком?
Несколько мгновений назад сердце все еще пылало, тихо напевая свою песнь. Но песнь не обычную, а лишь ту, которая возникает в сознании сама собою. Заставляющую поднимать голову и расправлять сильные незримые крылья. Взлетать вверх и падать без опаски разбиться на мельчайшие осколки.
Цепочка отразила золотой свет, звякнув в когтях человека, обезображенного шрамами. Но то…что произошло, не должно было произойти на самом деле.
То, что отразилось в глазах Алого, заставило Золотую лишь продолжать смотреть, распространяя свет, стараясь коснуться сердца, разума. А слова…Они вновь слишком стары.
«Жив. Но жив ли ты так, как тебе хочется?
Или ты просто вновь питаешь себя бесполезными иллюзиями, которыми вы, Иные, привыкли тешить и украшать свое существование?
Или же ты – не тот, кто я думаю, не тот, о ком моему существу хочется думать так? Может быть, я уже не смогу думать иначе, а может быть…Просто так нужно. Сделать, сотворить нужный, правильный Выбор.
Я помогу.»
- Она – по ту сторону, - мягко ответил единорог, легонько перебирая пальцами в воздухе. Могущественное создание же, стоящее рядом с человеческой оболочкой, качнуло головой, тряхнув гривой. – Там, куда ложь не сумела добраться. В стороне, рождающей Выбор.
«И были создания те страшнее самой Плоти и Крови. Сотворенные из нашей Боли, подчиненные нашему Разуму. А может быть, те создания – это и есть наш Разум?
Да, наверное это так. Мы много не понимаем, и так часто ускользает от нас то, что кажется или когда-то казалось важным.
Когда-то казалось…Время. Время больно ранит нас, заставляя рваные раны на сердце приносить невероятную, нестерпимую, казалось бы, боль.
И мы все еще не спрашиваем – зачем, хотя нужно спрашивать именно так. Свои вопросы и свои ответы у существ, создающих Ложь. Приносящих свою фальшь, свое неверное звучание в единую симфонию жизни. Биение сердец, сгусток энергии, дающий право познать тайны Сияния.
А там – вдалеке лишь Khaadish Sailme, и ничего более…Прекрасное.»
Так и стояла она, не взирая на тварей, собиравшихся вокруг. Все равно ли? Да, наверное так. Ибо исполнивший тайну обещания, не сможет выдать ее, не сможет нарушить лишним тихим словом, жестом, движением.
- Я укажу тебе Путь, - повторяет Сильвер, вновь протягивая руку навстречу. Будто не боясь того, что разум этого человека, что он сам может сделать в любой момент. – Не дай ей уснуть в объятьях Тьмы. Nua`hille
Ничто. Давно забытое слово.
Свет становится ярче, и наверняка там, в той стороне, где забыта ложь, одинокая душа встрепенулась, подобно испуганному зверьку. Услышала, услышала слова из страны Ничто.
«Обещание помочь…Не должно угасать. Гореть, гореть ярким пламенем, и не суметь случайным ветром сбить это пламя.
Пойдем, и я покажу тебе.
Слушай песнь и подпевай, слушай и постарайся понять…меня, ее, сияние. Ваше сияние, ваши…сердца.
Слушай песнь сердец. Слушай и вникай, слушай и подпевай.»
Шиетта так и стояла, сложив в молитвенном жесте руки. Такое странное время... Оно снова выкидывало фокусы, когда вечность короче мгновения. Она ждала, она обещала ждать и она ждала. Оставалось лишь молиться, что он её вспомнит, а если вспомнит, то не рассмеётся и не отвергнет.
Она сама сделала свой выбор. Она поставила на кон свою жизнь, отдав игральные кости тому, которого видела лишь раз. Но... Но она верила, Дитя Света, что её выбор правильный, что нет другого пути. А может быть и есть, но она не хотела его. Она не просила его запасть в душу, но так смело и так безрассудно отдала ему сердце. У каждого свой Путь. И свой Выбор. Пусть Шиетта слаба, но ей хватит сил ответить за свой выбор и пройти до конца свою дорогу, будет ли она длинной, али же оборвётся через миг.
Она стояла и надеялась. А рядом с ней замер сад, прислушиваясь к дыханию своей хозяйки. Цветы не могут говорить... Хотя почему же? Просто вы их не слышите. А они шептали о надежде, о любви и нерушимости клятв. Вновь природа знала больше, чем говорила.
Тянулось время, волнами накатывала боль, сжимающая сердце, но девушка ещё держалась. У неё ещё было время, пусть и не так много. Но какое будет иметь значение время, если он не придёт? И она ждала, верная своему слову, всё ещё сияя и сражаясь с Тьмой.
"Ты обещал... Ты обещал вернуться, если придёт беда...
Ты обещал..."
Словно бы заклинание повторяла Шиетта это про себя, нуждаясь хоть в какой-то опоре.
И тогда мир задрожал. Перед удивлёнными глазами девушки клочьями тумана росла картина другой реальности, так непохожей на её собственную. Она с ужасом всматривалась, пытаясь понять видение. Там было страшно, там была Тьма. И Шиетта отшатнулась, но среди этого мёртвого мира увидела... Она видела Лё и Брандона. Маркиза закрыла лицо руками, не в силах поверить, что Алый Ястреб стал тёмным.
"Нет. Нет. Нет... Ты не такой... Пожалуйста..."
Она отняла руки от лица, пристально вглядываясь в нарастающую картину. И чем больше она смотрела, тем страшнее ей становилось за юношу. Шиетта сделала шаг, словно бы желая вступить в видение, но мир задрожал, обрушив на девушку грохот - она сделала свой выбор, она не могла пройти на другую сторону. Она почувствовала, что ей страшно. Так страшно ей ещё никогда не было. Судьба, словно бы в издёвку, давала ей посмотреть, как будет делать выбор её возлюбленный. Так цинично... Ей стало холодно. Где-то уже наступала вечная Тьма, но ещё не решалась ринуться в последнюю атаку на чистую душу.
- Прошу тебя... Сделай правильный выбор... - Она не знала, слышит ли её Брандон, но она всё равно говорила, инстинктивно протягивая руку вперёд, словно желая дотронуться, вытащить его оттуда. - Я люблю тебя...
Принять протянутую руку. Принять предложенный Путь, который может вывести туда, куда так настойчиво зовет сердце, пусть и потерявшее в этом мире право называться человеческим. Так просто. Сделать шаг вперед, коснуться пальцев так беззащитно выглядящей девушки – и надеяться на то, что ее слова не будут ложью, что она приведет туда, куда стремится воин.
Надежда? Нет. Ей здесь не место. Надежду оставь тем, для кого она – последнее пристанище.
Бранд закрыл глаза – то, что заменяло ему их в этом мире, было неспособно видеть дальше жесткого материализма железного мира – и, почувствовав, как горит, тянется в сторону огонь в его груди, пустил свое сознание следом за отходящей от него тонкой ниточкой, выстраивая для себя набросок моста между планами не-реальности. Так просто, когда есть ориентир, ради которого можно перетерпеть боль рвущейся на части души.
Что это? Сон или реальность? Какая разница. Есть цель. Ее нужно достигнуть. Очевидный путь – не всегда оптимален. Не верь никому, создай собственный, всем наперекор – только тогда он выведет туда и только туда, куда должно.
Брандон мрачно ухмыльнулся, покачав головой протянувшей ему руку единорожихе, и отвернулся, выискивая своими измененными глазами точку в пространстве, которая подошла бы для того, что он запланировал. Нет. Ее Путь останется для нее. Алый Ястреб создаст свой собственными руками, как и все в этой жизни.
В свете мертвого солнца блеснули ониксовые когти, со скрипом вонзаясь в пошедшую трещинами ткань реальности, будто в толстое стекло. Песнь сердец? Ее почти заглушил разрывающий уши диссонанс сдвинувшихся пластов не-реальности, но путеводная нить горела все так же ярко, отражаясь линией чистой боли в воспаленном сознании Брандона.
Боль – это нормально. Всегда приходится чем-то платить. А боль, как бы сильна она не была – только своя, заплатить можно одному.
Когти левой руки все так же крепко сжимали фигурку единорога, сплющивая тонкие звенья цепочки. Неясные картины проносились перед глазами Брандона, когда он собственным сознанием фильтровал бесконечный поток Оси в поисках единственной необходимой ему точки.
Вот. Здесь.
Сад, невероятно живой сад, накрытый вуалью благоухания цветов. Девушка, стоящая с протянутыми вперед в беззвучной мольбе руками. На ее лице – печаль и страх.
Так не должно быть.
«…Прошу тебя... Сделай правильный выбор…» - почти неслышимое эхо, отзвуком пробивающееся через звук завывающих в глубине первозданного хаоса флейт.
- Я иду, - хриплый голос вырвался из обожженных, снова охваченных жидким огнем, как двести шестдесят восемь лет назад, в битве при Сангрэ, легких. Крепче вцепиться когтями в трескающуюся реальность и сделать всего один шаг вперед, вырываясь из цепкой хватки собственного мира, созданного взаимодействием твоего подсознания с нитями вероятности и первозданным хаосом. Ощутить на своей коже морозящее дуновение вечности, единственной защитой от которого служит только побитый черный доспех да горящее в груди пламя сотворения, услышать невероятно протяжный фрагмент мелодии поющих на скалах Океана Душ Сирен – и потянуться мыслью вперед, с короткой вспышкой Пустоты проявляясь в плане, созданном не тобой и не для тебя. Здесь ты – чужак, захватчик, но этот мир слишком спокоен, чтобы сразу направить против тебя свою силу, придавая ей воплощенную боевую форму…
Брандон стоял посреди покрывала цветов. Латная перчатка на его правой руке обуглилась, пропустив через себя поток энергии Эмпирей, доспехи его покрывали дымящиеся царапины, выбоины и следы коррозии от столкновений с несущимися по Океану Душ частицами и сущностями, по коротким, обгоревшим на кончиках волосам пробегали статические разряды. На фоне царящего вокруг покоя он выглядел чудовищем, демоном, пришедшим разрушить все, созданное Природой, и лишь в его черно-красных глазах не было агрессии – лишь загоревшаяся по-новой боль, когда он посмотрел на стоящую перед ним маркизу; да алый свет, заставивший клубящуюся вокруг созданного маркизой Иллиосской плана Тьму зашипеть и отхлынуть, чуть ослабив свои тиски.
- Шиетта… - негромко произнес он, не в силах сделать шаг вперед, вдруг охваченный страхом, что она не захочет узнать его таким, прогонит навсегда из своего мира. – Любимая…
Меня целовал не ты ли
один...
Страх бушевал, почувствовав благодатную почву, расправился, разросся, достигая невероятных размеров. Шиетта застыла, не в силах пошевелиться или добавить что-то - он отвернулся от единорога. Казалось, всё... Сердце больно сжалось, пытаясь не поверить в то, что оно никому не нужно. Казалось, всё кончено и битва проиграна... Видение чужого, чуждого мира потухло, оставляя девушку наедине со своим горем. Руки бессильно опустились, голова упала на грудь. Она проиграла.
Тьма нетерпеливым любовником окутала беззащитную фигурку. Но Свет не жала гаснуть, разбивая Тьму. Выбор сделан, отступать было более некуда. Можно лишь попробовать умереть достойно, вспыхнув так, чтобы хоть кому-то этот свет помог. Может быть даже ему...
Но мир снова перевернулся, проскрежетав разрывом реальности. Маркиза с удивлением подняла глаза полные слёз, когда увидела тысячи путей. Она видела Брандона, а за ним... Тот страшный мир. Но теперь он был тусклым и далёким, а Ястреб... А Ястреб был тут. Лё нигде не было видно. Брандон был Брандоном - он снова пошёл своим путём, он снова искал единственную дорогу, по которой пошёл. Шиетта крепко зажмурилась, чувствуя, как сильно изменился он. Но он пришёл... Он сделал выбор, пусть сейчас и был не таким, каким она его помнила. Пусть глаза более не были такими же голубыми, как тогда... Но...
Шиетта тяжело вздохнула, прогоняя оцепенение, и сделала несколько шагов к Брандону.
"Что же ты сделал с собой... Зачем..."
Она остановилась, снова разглядывая то, что осталось от возлюбленного. Внезапно она почувствовала, как сильно устала, как ей хочется упасть и забыть всё, забыться, отдаться уже этой тьме... Что сил бороться почти не осталось... Но подняли свои нежные бутоны цветы, раскрываясь и одаривая подбадривающим ароматом. И она сделала последний шаг.
Рядом... Совсем рядом... Шиетта подняла руку, словно бы желая коснуться лица, но задела чёрные когти на левой руке. И вспыхнула алая кровь на белоснежной коже, медленно стекая рубинами по руке. Она опустила глаза, увидев как её кровь падает тяжёлыми густыми каплями на рукоять меча, всё ещё сжимаемого Брандоном. И загорелись выжженные глазницы Львиного когтя. Тогда она опустила пальцы на лезвие, давая крови спокойно стекать. Дикая боль поразила, едва лишь пальцы соприкоснулись с могучим оружием. Шиетта прикусила губу, не желая выдать ощущение, но слёзы текли по щекам. И очистилась сталь, напоенная кровью и чистыми слезами...
И подняла она небесно-голубые глаза, ища его взгляд.
"Нет... Не быть тебе таким..."
И она протянула руку к его лицу, чувствуя, как колет что-то пальцы. Но она терпела. И это снова был её выбор... А с неба пошёл дождь, навевая тихую хрустальную песню, смывая с Брандона ненужный тут доспех. И исчезали шрамы под нежными прикосновениями. Но с каждой секундой тяжелее дышала Шиетта, снимая с Брандона ложную оболочку. И вновь засияли глаза, цвета неба на лице Алого Ястреба, очистилось лицо от чужеродных шрамов. И исчезла чёрная оболочка, уступая под натиском спокойного дождя.
- Я ждала тебя... - Тихо прошептала девушка, чувствуя, как кружится голова от усталости.
И завертелось небо в бесконечной спирали цветов и дождя. И лёгкая полуулыбка озарила лицо падающей маркизы...
"Он вернулся..." Последняя мысль, вспыхнувшая яркой звездой.
По дороге в ад.
Черный всадник мчится.
Бледное лицо.
И странный блеск застывших глаз.
Брандон чуть отстраненно смотрел на то, как шагнула к нему Шиетта, не видя ее лица, скрытого всплывающими в глазах плашками вывода поставляемой датчиками информации. Чтобы прийти сюда и пережить касание Океана Душ, он снова на полную мощность активировал те механизмы, что скрывались в его теле, и теперь старые директивы вновь заменяли вернувшиеся было к нему эмоции и чувства. Темно-красные линии символьного интерфейса окрашивали благоухающий сад в неестественные тона, ярко подсвечивая точки вероятной опасности и тут же выводя рекомендации по ее устранению. Основным предписанием было использование горючих высокотемпературных либо мертвящих смесей для уничтожения биологической угрозы, оказывающей неясное воздействие на рецепторную систему, и Алый рефлекторно провел рукой по поясу в поисках привычной емкости с дефером, биорастворителем, обычно используемым именно для таких целей. Не обнаружив ее на привычном месте, он раздраженно дернулся, намереваясь активировать скрытый, как он теперь знал, в левом наруче мини-огнемет, и снова застыл, когда подошедшая к нему вплотную девушка, не вызывающая в его сердце никаких эмоций, кроме легкой, застарелой грусти, коснулась его руки, порезавшись об венчавшие пальцы его латной перчатки острейшие когти.
Кровь девушки полыхнула в глазах Бранда каплями раскаленного металла, запечатляясь на сетчатке. Кровь – то, что связывало мир реальности и снов. Гримаса непонимания исказила лицо Алого Ястреба, когда яркие потеки побежали по лезвию его меча, выжигая бесценный адамант и вновь заменяя его почти простой сталью. Полыхнуло и погасло поле, защищавшее окружающий мир от мощи этого орудия, и вместе с ним загорелись глазницы приобретающей старую форму львиной морды, застывая рубинами. Брандон хотел было вскрикнуть и в порыве гневе отбросить от себя девушку, разрушившую столь могущественное оружие, ради создания которого пришлось принести в жертву сотни разумных, но тут его взгляд встретился со взглядом Шиетты. По щекам девушки бежали слезы, ярко-голубые, пусть и чуть погасшие глаза отразились в светящихся сетью датчиков и микросхем радужках воина, не знавших слез последние триста лет – выжженные слезные железы лишили его глаза возможности производить влагу. Брандон всмотрелся в глаза девушки, гневным усилием воли отгоняя снова заслоняющие его взор тактические сводки и экраны аугметезированной реальности, чувствуя, что происходит что-то очень важное.
Он больше не хотел видеть всех через прицел.
Воин запрокинул голову к небу; глаза обожгло плавящимся металлом, из них побежали слезы из смеси крови с перегоревшими полимерами, когда остатки тлеющего в теле Алого огня сотворения, подстегнутые волей маркизы, полыхнули, выжигая изменившие его тело механизмы. Он до хруста сжал зубы, чувствуя, как его тело плавится под воздействием идущего изнутри жара, но не проронил ни звука.
Трепыхнулось и застыло сердце, лишенное поддержки беспрестанно гонящих через него кровь моторов. Опали полимерные легкие, обращаясь мелкой серой пылью. Бегущие по венам мириады наномашин, поддерживающе тело в одном, застывшем состоянии, сошли с ума, разрывая свои вместилища и стремительно разлагаясь на простейшие элементы.
Невидящие, выгоревшие глазницы Алого Ястреба заливала льющаяся с неба дождевая вода, смывающая с его тела ставший второй кожей доспех. Полыхнули красными огнями уходящие в плоть штифты нервных соединений, зашипел, испаряясь, подкожный панцирь, обеспечивающий максимально прочную нейросвязь с броней.
Лишенные поддержки сервомоторов ноги Бранда подогнулись и он, подобно подрубленному дереву, опустился на колени перед падающей на землю Шиеттой, резким усилием опавших мышц рук подхватывая ее на руки и прижимая к иссеченной шрамами от выгоревшей бионики груди.
Снова полыхнул огонь в груди, отдавая последние крупицы силы и принимая оказываемую самим окружающим миром поддержку, и Бранд почувствовал, что снова может видеть: его глаза восстановили вид, данный им природой. Озлобленное железо окончательно разжало свои клешни, и Алый Ястреб вновь стал таким, каким должен был быть, рассинхронизируясь с тем, кем он мог стать в не-здесь и не-сейчас; исчезли следы перегоревшей бионики, тело приобрело свой обычный вид, вернулась на место привычная одежда. Перед его глазами мелькнула красноглазая фигура в угольно-черном доспехе, разочарованно, с явной досадой покачавшая головой и исчезнувшая в покрывале дождя, легким, но от этого не менее раздраженным движением когтей прорезавшая себе ювелирный по аккуратности проход между планами, тут же схлопнувшийся.
- Я же обещал прийти, - через силу улыбнулся Брандон, крепче прижимая к себе Шиетту и инстинктивным ментальным импульсом открывая связывающий их энергетический канал, отдавая ей полный доступ ко всей оставшейся в его теле жизненной силе. – Ястребы всегда исполняют данные клятвы.
«Ты ведь обещала, правда? Да, дала слово помочь. И поможешь, обязательно. Ведь кто кроме тебя сумеет по-настоящему помочь тем, кто заблудился?
А ведь что такое это обещание? По сути, лишь слово и ничего более. Но то, как слово это проникает в душу, заставляет колебаться золотые струны сердца…Пробуждает внутри невидимую музыку…Да, все это происходит лишь тогда, когда даешь ты Слово свое saalitrah – другу, которого можешь защищать и которому можешь доверять.
Слова – лишь то, что мы используем для очередной игры.
Почему гнетет чувство, что я обо всем этом уже знала…когда-то? Да, в другой жизни, в другом…мире. Там, где тот же Чертог Душ рождает Выбор.
Созвучие…Что-то знакомое, но одновременно далекое, как расплывчатый пейзаж, картинка в заснеженной пустыне.
Это не похоже ни на что иное. Ни на свет кристаллов, ни на сияние солнце, ни на средоточие звезд, пылающих яркими созвездиями, ни даже то, что люди называют свечой.
Это скорее напоминает обрывок черных воспоминаний, или же светлый клочок жизни, завихрение времени, позиция Выбора.»
От касания руки Золотая слегка вздрогнула, но…не от неожиданности, нет. Это скорее было то, что многие называют Ощущением. Ощутив ту полную темноту и безысходность, Лё поняла, что на самом деле было…здесь. То, о чем говорил голос, поющий в сердце неведомую другим песнь.
И он ушел. Сам выбрал себе дорогу, свою собственную, отдельную ото всех. Лё не могла знать точно, из-за чего это происходит. Ведь даже самих себя мы узнаем и раскрываем далеко не полностью.
А она осталась стоять там, где стояла, будто бы…ничего не произошло. То, что было вокруг, не начинало таять, но она…Ей было здесь не место. В таком мире…
«Озлобленного железа.»
Да, но она…Она должна была исчезнуть. Единорог заржал и громко фыркнул, а на губах полупрозрачной девушки заиграла улыбка. Нашлись. Все нашлось, все пошло по своему кругу, нашло свой порядок.
Свет разорвал мглу на части, открыв ей путь. Девушка и единорог шагнули в пространство, освещенные мягким золотым сиянием.
И стояла она, наблюдая. Тихо, будто бы здесь ее и не было. Дождь мягко касался кожи, и шерсти единорога, плавно стекая вниз. Золотое существо тряхнуло гривой и тихонько, еле слышно фыркнуло. Вновь материальная Лё появилась из-за дерева, подобно призраку, внезапно восставшему из мертвых.
Она больше не утонет. Чувствовал единорог кровь в воздухе, чувствовал тьму, и поэтому подошел ближе, касаясь мордой плеча Шиетты. Подобно ветерку, крылу бабочки, будто его и не было вовсе.
- Maelta ut Rainme, - улыбается Золотая, глядя прямо на них, на Воссоединившихся. Босоногая девушка сделала шаг вперед, все еще оставаясь в некой…тени. – Тебе не страшно более, маленькая saalitrah?
«Нет, ей не страшно.
Тогда зачем я это спрашиваю? Зачем мы это спрашиваем?
Между тем, что мы говорим и тем, о чем мы думаем, проходит несколько невероятно коротких мгновений, о которых мы даже не задумываемся. И от этого становится тяжелее лишь нам самим.»
- Воссоединившиеся, - улыбка не сходила с губ, пусть, возможно, и выглядела она немножко наивно на фоне древнего существа. – Ясна ваша дорога, светел ваш Путь.
«Да будет ваше существование освещено светом Потерянной Звезды. Путеводной.
Пусть отныне она указывает путь вам, и во мраке, и в свете не покидая вас. Да будет чистым ваше сознание, и навеки останетесь вы Воссоединившимися.»
Возможно, так хотелось лишь ей, а может быть…может быть, где-то в глубине души и они осознавали это. Все рано или поздно приходят к похожим выводам.
«Как говорила однажды…я…Слова стары, но они могут быть настолько разными, что не поймешь, которые из них верные, а которые являют собой лишь…ложь.
Мы можем думать об одном, но выражать это разными понятиями, и из-за этого нас могут просто не так понять. От этого приключаются в мире те самые неприятности, от которых наиболее страдают наши сердца.»
И однажды все возвращается на круги своя.
Всегда.
Бесконечное падение. Вниз, вниз, вниз... Вверх? Чтобы взлететь, надо упасть. Так просто и так невозможно. Каждое движение имеет цену. Каждый взгляд имеет значение.
И Шиетта готова была заплатить любую цену, лишь бы вернуть Брандон. Громкие слова, слишком громкие. Но ведь... правда? И такая маленькая цена за глоток счастья - всего лишь кулон, оплавленный неведомой силой, всего лишь обморок и порез... Кровь всё ещё медленно текла по тонкой руке девушки, падая на землю. И из земли поднимались цветы, цветом подобные огню. И Тьма отступила, презрительно и обиженно фырча, оплакивая потерянную добычу. Девушка более не принадлежала ей, она это знала. Пусть тело её ещё под влиянием безумия, но это временно. И от этого Тьма ещё больше злилась, но не в силах была ничего сделать - таковы правила игры, древней, как этот мир. Сегодня победил Свет. Значит так должно быть...
И дождь осыпал серебром их, вымывая последнюю тьму из этого места, из этих людей. И не было в нём холода и промозглости, но лишь очищение и ласка. Мягкие крупные капли с хрустальным звоном падали на землю, словно рассыпанные небесной красавицей драгоценности.
Она очнулась от тепла. Хрупкое тело, казалось, разбивалось на тысячи осколков от боли. Шиетта застонала, пытаясь пошевелиться, но тут же замирая, не в силах бороться с ощущениями.
Тепло. Это чувство пробивалось даже сквозь боль. И девушка открыла глаза, доверчиво посмотрев вверх. И снова замерла. Там, сверху, её ждало небо - глаза Брандона. Снова такие, какими и должны были быть, такие, какими она запомнила их тогда, весной... Глаза, заменившие ей небо...
Он был рядом. Его тепло она чувствовала сквозь крики своего тела. И Шиетта потянулась ладонью вверх, желая коснуться его лица, превозмогая боль. Какая разница, в конце концов, до боли, если есть нечто, что важнее всего...
Любовь... С новой силой вспыхнула, бережно хранимая в девичьей груди, ничуть не забытая, но просто ждавшая своего часа. И этот час настал. И могучее чувство более не желало отговорок, не желало беспощадного этикета - оно рвалось пламенем наружу, сметая вихрем всё. Маркиза задыхалась от лавины чувств, и отдаваясь им полностью. Глаза вспыхнули ещё ярче, чем прежде, подсвечиваемые нежностью. Его она ждала, пусть даже это было невозможно. Просто ждала и верила.
Так сложно было не кричать, когда тело прокалывало тысячами стальных игл - подарок ушедшей тьмы, сладкая и бесполезная месть, отравлявшая счастье. Но снова Свет победил. Лёгкое живительное прикосновение золотого единорога прогнало остатки боли, оставляя лишь тягучее янтарное тепло. Шиетта улыбнулась, никому конкретно не обращаясь. Такая эгоистичная молодость... Она была благодарна всей душой Белаэрн, но глаза её были обращены лишь на юношу, державшего её на руках. Но единорог должна была почувствовать, она сама должна была знать, что происходит с Шиеттой. Но девушка таки обернулась, подавляя лёгкое головокружение, и улыбнулась, не в силах выразить всю благодарность Лё...
И снова взгляд был обращён на Брандона. Полгода... Так давно... Невыносимо долго она его не видела, нестерпимо долго хранила свою тайну. И теперь она имела право видеть его, вспоминать, запоминать.
И снова забились сердца, наконец-то, соединённые вместе. И незримая нить, что связывала их, засветилась, давая силы обоим.
Лишь мимолётное прикосновение к щеке. Пальцы чутко рассматривали его, словно бы она в раз ослепла и от них зависело, что девушка увидит. И снова вздох, но в нём лишь спокойствие и утверждение, что это правда, что это не вымысел, что он действительно пришёл... К ней... К Шиетте, которую видел лишь раз в жизни и давным-давно мог забыть.
И отступила книжная мораль, не в силах ничего противопоставить Любви. Девушка крепче прижалась к воину, наконец-то чувствуя себя счастливой...
Краем так неожиданно вернувшегося зрения Брандон видел, как мир вокруг слабо вибрирует, искажется, будто отражаемый в зеркальной глади воды. Он не сомневался, что сконцентрируйся он сейчас всем сознанием на чем-нибудь сугубо материальном – и видение бы рассыпалось легкой искрящейся пылью, возвращая его в реальность. Но этот сон не был похож на другие, обычные – слишком яркий, слишком глубокий.
И он снился не ему одному.
Брандон аккуратно, будто ценнейшего сокровища, коснулся волос бывшей здесь такой же материальной, как и он, Шиетты, убирая с ее лица выбившуюся из прически прядь, и крепче прижимая ее к своей груди, чувствуя не навеваемое иллюзией, но настоящее тепло.
Алый Ястреб посмотрел в глаза девушки, ничуть не изменившиеся за прошедшие полгода, накрыл своей ладонью коснувшиеся его щеки пальцы, чувствуя, как снова оживают в душе чувства, которые он все это время пытался загнать как можно глубже в подсознание, безуспешно избавляясь от накатывающей волнами тоски по той, кого ему было не суждено больше увидеть…
Чтож, хорошо, когда логически выстраиваемые, но от этого не менее печальные перспективы рушатся, пусть и не без вмешательства потусторонних сил. Брандон зарылся лицом в волосы Шиетты, вдыхая легкий запах трав и цветов, кажется, пропитывавший все в этом созданном самой душой маркизы мире. Возможно, в реальности Ястребу нужно было куда-то спешить, что-то делать, но здесь время бежало не так, как в обычном мире - и он позволил себе в полной мере избавиться от многочисленных удерживающих его сознание рамок, запретов и ограничений, просто наслаждаясь самой возможностью быть рядом с той, что носила в груди сердце, бьющееся в том же ритме, что и его собственное.
На стоящую рядом Белаэрн Алый внимания пока не обращал, слишком поглощенный вновь накатившими волной чувствами, и лишь лежащий рядом с возлюбленными на траве меч будто бы с легким подозрением косился на это странное, пусть и светлое, существо, готовясь в случае возникновения с ее стороны опасности немедленно послать своему хозяину тревожный сигнал. В конце концов, раз уж все начинает выстраиваться так хорошо, так почему бы отпечаткам душ многочисленных предков принца не посторожить немного покой его и его возлюбленной?..
И далеко-далеко, за вратами Глубокого Сна, за зачарованным лесом и садами, за Серенарианским морем и за сумеречными просторами Инкуанока, черная фигура стояла на высочайшей из оплетаемых молниями башен ониксового замка, возвышающейся далеко за линию смертельно токсичных облаков, и ее черно-красные глаза были устремлены в расчерченное нитями вероятностей небо. Когти не-человека были погружены в колбу с амниотической жидкостью, перебирая свившийся в ней клубок нервных волокон, обеспечивающий контроль над всеми системами замка и предоставляющий доступ к его вычислительной мощности.
- Вскоре мы снова встретимся, доминант, - задумчиво сказала фигура, и взгляд ее был расфокусирован, глядя сквозь завихрения Океана Душ на далекий атолл стабильного пространства, где сейчас находились Брандон, Шиетта и так некстати объявившийся в этой истории единорог. – Синхронизация не разрушена. Восстановление вероятно.
Он перевел взгляд на Белаэрн, и все шесть его зрачков полыхнули недобрым алым огнем, когда вся аналитическая система ониксового замка перенастроилась на дальнее сканирование.
- Ты не можешь остановить нас. Ты не можешь остановить будущее, - наконец, удовлетворенный результатом глубокого сканирования, улыбнулся он краешками губ, стараясь не тревожить поврежденные столь неаккуратным воздействием ткани.
Кожа человека в черной броне была мертвенно-бледной и плохо сидела на голове, свежие, ещё сочащиеся раны покрывали его лицо, но не узнать строгие, аристократические черты было невозможно.
Это был Брандон Корнсфилд.
Дождь прекратился, улыбнувшись под конец радугой. Мягкий мост из света и цвета изогнулся через весь сад, теряясь концами где-то вдали. Косые лучи света скользили по земле, наполняя её золотистым свечением. Тихая и мелодичная песня птиц прихотливо вплеталась в узорочье этого цветочного мира. На смену розам проснулись лилии, внося тонкий и благородный аромат в чистый воздух. Капли от недавнего дождя драгоценностями лежали на тёмной зелени кустарников, напоминая жемчуг.
Шиетта всё так же лежала на руках Брандона, совершенно не ощущая, что данное положение дел надо изменить. Ей было хорошо, ей было спокойно. Она не слышала биения своего сердца, вернее не могла отличить от биения сердца возлюбленного. Нежная лень, пронизывающее всё тело, остающаяся улыбкой на губах. Так призрачна боль, когда, наконец-то, видишь единственное лицо, которое хотелось бы видеть вечно. Единственное истинное счастье - просыпаться рядом с человеком, которого любишь. Не лгать, не юлить, не улыбаться сквозь слёзы - просто жить и любить. Тихое счастье, о котором многие мечтают, но которое теряют за суетой обыденности.
И Судьба создавала свой неповторимый узор, любуясь красотой линии, вплетая в него кровь и цветы, расцвечивая счастьем и расставанием, чтобы потом вновь столкнуть, когда, казалось бы, надежда уже умерла. И Ткачиха приостановилась, явно любуясь собственной работой - две жизни так сложно и прихотливо свитые вместе. Шиетта и Брандон - созданные, чтобы быть неразлучными, но обязанные доказывать своё право на это.
Девушка глубоко вздохнула, чувствуя прикосновение к своей руке. Сердце билось как птица, которая после долгой неволи вновь взмыло вверх, в бескрайние просторы неба. И сразу пьянящее чувство близости - она задыхалась в объятьях Брандона, но не от того, что он слишком сильно прижал маркизу, но от переполняющих чувств. Ей так много всего хотелось сказать, столько нужно было объяснить, но... Но с удивлением она поняла, что не знает, что именно сказать. Эмоции захлёстывали через край, но слов все их выразить не хватало. Все слова, что рвались наружу, казались такими мелочными перед чувством, которое их порождало...
И девушка лишь прижала к себе голову Брандона, отказавшись от всякой попытки объяснить всё то, что хотелось бы. Она надеялась и, почему-то, была уверена, что Алый Ястреб и сам всё поймёт, что ему не нужны лишние слова. Пальцы сами перебирали короткие жёсткие волосы юноши, задумчиво вырисовывая причудливый узор.
- Я люблю тебя... - Выдохнула Шиетта, пытаясь приподняться.
Руки соскользнули на плечи юноши, пройдясь кончиками пальцев по его шеи. Девушка доверчиво подняла глаза на Брандона, всё ещё пугаясь своих чувств. Пусть даже она готова была пойти за ним на край земли, пусть сердце её билось единым порывом с его, но... И всё же она верила, чувствовала, что не просто так прошла эти полгода, что не забыл её наёмник, спасший ей когда-то жизнь.
Волна тепла прошла по телу, вымывая последние недоверие и страх. Она всего лишь хотела любить, хотела, чтобы её любили. Быть может, это не так сложно? Шиетта вскинула лазурные глаза, ища ответа на свои вопросы.
И Судьба продолжала плести свой узор, бережно перебирая в своих пальцах тонкие нити жизни. Она свивала травы и сталь, превращая в нечто единое.
А Шиетта просто дышала, торопливо глотая бесценное счастье, которого ей так долго не хватало.
Дождь оборвался так же быстро, как и начал, перечеркнув небо яркой полосой радуги, отбрасывающей на землю неясные, спокойные блики. Все так же сладко благоухали раскрывающиеся на земле цветы, пели неизвестные воину, птицы, сплетая свои голоса в единую, чуть разлаженную, неровную, как и все в природе, но все-таки связанную мелодию. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Чувство того, что окружающий мир нереален, давило, заставляя медленно терять веру в происходящее. А что может быть более губительным для такого сладкого сна, чем осознание, что он – лишь иллюзия, пусть, возможно, и созданная каким-то высшим существом?
Брандон даже в самые юные свои годы не был добропорядочным последователем воцарившейся в землях Аларии Церкви Отца, и ни один из богов изначально эльфийского пантеона никогда не вызывал у него симпатии. Они были слишком персонифицированы, слишком живы, слишком похожи на простых людей. А как можно по-настоящему поклоняться тому, что похоже на тебя, что имеет множество признаков живого существа? Это будет уже не поклонение, а заискивание перед обладающим над тобой властью. А единственный разговор, который Брандон полагал возможным с таковыми существами – разговор на языке клинка. Именно поэтому последние четырнадцать лет богом Брандона была Сила. Сила чистая, какую нельзя измерить никаким прибором, но легко можно почувствовать всего после пары слов в первом разговоре, и после первого движения в смертельном бою. Нет, он не поклонялся Силе, он накапливал ее, собирал, как алхимики и маги собирают и накапливают сухие, архивные, лишенные жизни знания. Пока он не ставил перед собой явной цели стать сильнее всех в этом мире: на данном этапе она была слишком невероятна, но в своей «весовой группе» он должен был быть первым или хотя бы одним из первых.
И слабости, настоящей слабости даже наедине с собой, Брандон себе позволить не мог. Особенно – наедине с собой. В общем-то, совершенно неважно, что о тебе думают другие, важно, как судишь себя ты сам.
Эмоции Брандон никогда слабостью не считал. В них он черпал свою боевую ярость, ставшую притчей во языцех среди бойцов Банды Ястреба. Они давали ему силу сражаться с такими ранами, получив которые обычный человек скулил бы в грязи, не в силах даже просто пошевелиться. Но сейчас он чувствовал, что идет по какой-то тонкой грани между силой и слабостью, и ни в коем случае не должен позволить себе посчитать, что какая-то цель жизни достигнута, ослабить пылающий в его груди огонь желаний и амбиций, беспрестанно ведущий его вперед, не дающий ни на минуту остановиться, чтобы передохнуть и так и застыть.
Боязнь застыть – вот, пожалуй, каков был основной страх Брандона Алого. Не смерть. Не слабость. Стагнация, полная остановка, отсутствие всяких перспектив – это страшило его больше всего.
Этот сад был красив. Он был бы верхом мечтаний любого мечтающего о мире и покое человека.
Но для Брандона это место было лишь промежуточной остановкой на пути вперед. Он понял, что попал сюда не слишком надолго – сама суть этого мира вряд ли сможет долго терпеть присутствие здесь его, элемента хаоса, и это понимание, как ни странно, вернуло ему утраченную было спокойную уверенность. Чтож, отношения с этим местом он выяснил – он здесь лишь временный гость, но гость, находящийся в своем праве. И пока хозяйка рада его видеть – он сможет находиться здесь, и бурлящие за тонкой границей силы Природы не будут обрушивать на него свой гнев.
- Я люблю тебя, - с непередаваемой уверенностью в своем решении, что всегда, несмотря ни на что, выдавала в Алом Ястребе представителя отнюдь не простого сословия, сказал Бранд, вновь встретившись взглядом с Шиеттой, и, улыбнувшись одними глазами, приник к ее губам в долгом, стирающем тоску разлуки поцелуе, от этого самую малость горьким, но горьким не мертвой тоской праха и пепла, а терпкостью полевых трав.
- Я пришел, - повторил он, наконец, спустя целую вечность чуть отстранившись от возлюбленной и снова посмотрев ей в глаза. – Теперь все будет хорошо. Я буду с тобой. Что бы ни случилось. До конца.
Брандон легко провел ладонью по спине маркизы, чувствуя через тонкую ткань платья тепло ее мягкой кожи. Ему больше не требовалось убеждаться в том, что происходящее здесь – правда. Это он знал точно – и, значит, теперь все будет хорошо. Не будет больше этой тусклой, ржавой, режущей сердце боли – и, кто знает, может, в глазах, маркизы снова поселится искорка счастья?
- Это было давно?
- Да, это было всегда...
Жизнь вспыхнула во всей своей непредсказуемости и красоте. Огонь вырвался на свободу, беспечно уничтожая всё лишнее, что создаётся лишь для шума. Осталась лишь Истина. Истина, которая была ещё древнее, чем этот мир. Сказка, которая никогда не собиралась исчезать. И если бы кому-то было дано ещё проникнуть сюда, он не увидел бы ничего прекрасного в этом мире, не увидел бы цветочного ковра и ласкового солнца. Он бы увидел серый мир, лишённый красок, лишённый чувств и сознания. Но не они...
Шиетта сотворила единственный мир, способный удержаться, способный ожить и расцвести в прямом смысле слова. В хрупком теле жил сильный дух, спящий до поры до времени, но пришедший на помощь, когда сила была бы бесполезной. Она была соткана из света, в ней не было и толики силы Брандона. Маркиза жила красотой и спокойствием. И в этом была своя сила, которая была гибче, чем обычное разрушение, чем способность размахивать мечом. Красота снова наивно улыбалась, разрешая задачу, которая не была бы по силам другим. Такова цена хрупкости...
Но сейчас... Сейчас то, что заставило маркизу создать этот мир, принять игру, в которой она могла бы легко проиграть жизнь, сейчас всё это затихло. В этом более не было нужды, ведь был Брандон... И цель была достигнута, а любовь расцветала невероятным огненным цветком. Подобно фениксу оживала душа девушки, согреваемая самым сильным теплом на земле... Мёдом растекалось оно по телу, заполняя мягким свечением и негой. Прикосновения, которые должны быть важнее всего на свете...
И как билось её сердце... Нет, такое невозможно... А может просто рецепт слишком простой у этого явления... И счастье огромной птицей возносило девушку к небесам, заставляя замирать дыхание от восторга. Ей было так страшно... так страшно спугнуть это чувство. И Шиетта была готова идти на край земли, лишь бы никогда больше сердце её не стало биться монотонно и бессмысленно, как эти бесконечные полгода. И Любовь сжигала все те сомнения и тени, которые так подло пробрались в этот храм Света, заставляя усомниться в началах начал.
Шиетта любила. Она более ничего не знала, ничего не хотела знать. Или знала всё. Теперь она знала чуть больше, чем ей рассказали учителя. Но как мудрые эльфы могли ей поведать о том, что нужно испытать, а не услышать? Она знала магию теперь совсем другую - магию любви. И повинуясь порыву души её зазвенели небеса, сливаясь в единую молитву о добре и верности, а цветы неспешно подпевали, рассказывали о силе хрупкости.
Она любила... Просто иначе она больше не могла. Не спрашивали её, хочет ли она такой судьбы, но... но она более не хотела ничего другого. Ни на какие богатства мира не променяла бы девушка то, что горело в её груди. Она больше не представляла себя одной... Ей нужен был этот юноша, нужен, словно воздух...
Его слова заставили сердце сладко сжаться, в недоверчивой вере, в единственном правильном порыве. И поцелуй, похожий на терпкий напиток, дающий силы, заслонил ей осознание себя. Сливаясь в нежности и трепете, растворяясь в его силе она ощущала, что так и должно быть. И руки сами крепче обвили шею, чтобы быть чуть ближе к любимому. И лёгкая электрическая дрожь от его прикосновения, и полузакрытые счастливые глаза - она не желала другой судьбы, она не хотела быть ни с кем, кроме него. Она просто любила...
- До конца... - Сквозь поцелуй прошептала Шиетта. - Не уходи никогда больше... А если же даже уйдёшь... Я снова тебя буду ждать... Сколько бы не пришлось. Я буду любить тебя...
И слова потонули в безграничном чувстве. Она порывисто приподнялась, прижимаясь к Брандону, чувствуя его тепло и защиту. И первый раз в своей жизни она легко коснулась губами его губ, не дожидаясь Алого Ястреба, рассказывая ему о том, как она скучала и как ждала... Его одного...
Мечта. Клубком,
лежащая у ног.
Верста.
Измеренным
Началом.
И снова пылью
у семи дорог.
Чужая жизнь-
Лишь зеркалом
встречала. ©
***
- Тьма приходит и уходит.
Вновь слышит она эту заученную, заточенную, словно галька под океанской волной, фразу.
- Зачем мы были разделены? – спрашивает несмышленое золотое создание, переступая с ноги на ногу и хлопая пушистыми ресницами, нависающими над золотистыми большими глазами.
Стук крошечных золоченых копыт раздавался эхом по пещере, словно капающая с высоты вода.
- Они увидели, что хорош Свет, - голос был слишком монотонным, будто произносил нечто, известное всем и каждому. Наверное, так и было в случае с детьми Света, но не с остальными. – И отделили Свет от Тьмы. Так появилась Грань. Светотень.
- А почему мы не можем быть вместе – Свет и Тьма?
Поначалу в пещере воцарилась глубокая, звенящая тишина. Такую можно было зачерпнуть в человеческую ладонь, наполнив детскими страхами и Настоящими эмоциями.
Но потом голос, взлетевший, подобно огромной птице, заполнил собою пещеру. Словно многогранное эхо, разложение лучей рассвета на мельчайшие частицы в прозрачном камне причудливой формы.
- Мы уже едины, - ответила Крессида, подняв голову и вглядываясь туда, где заходило солнце. На запад, такой же далекий, как и первая Звезда. – Изначально Гармония была рождена двумя Созвучиями, изначально были рождены два Начала. Вместе. Слитые воедино, подобно солнцу и небосклону. Нерушимое, неделимое.
- То есть, в каждом из нас есть часть того, чего быть не должно, но что существует с самого начала одновременно? – удивление скользнуло в голосе, и единорог даже не пытался скрыть его.
Все равно не получится.
- Eal`thaaer, Sailme, -вновь голос зазвучал ясно во тьме ночной. – Мы рождаемся и умираем вместе.
- А что же тогда есть Единение? – задумчиво спрашивает она, склонив голову набок.
Но вопрос так и остается в подвешенном состоянии, зависнув меж реальностью и фантазией.
***
И улыбалась она, глядя на то, как совершается Любовь.
Единорог подошел еще ближе. Рог его засиял, подобно вспыхнувшему пламени.
Казалось, вдали можно было услышать раскаты грома, увидеть вспышки молний и рев пламени, но…Всего этого не было, когда бесконечные анфилады света устремлялись вверх, прорезая в небе дыры.
Хрустальный, еле слышный смех разнесся повсюду, и будто стекло разбилось на тысячи мельчайших осколков.
Менялись декорации.
Сверкающий кончик рога коснулся Шиетты, и вмиг ослепительная белизна, давящая на глаза, отразилась в глазах Алого. Потоки света устремились вверх, подобно сотням бабочек, летящих на смертельный огонь.
Но здесь огонь был новым. Не первозданным, но таким же древним, как и сам мир. Свет озарил все вокруг, поглотил очертания, заставил смыться границы. Все это было таким обыденным и необыкновенным одновременно.
Белизна ткани, шорох сотен крыльев бабочек поражали воображение, но Светлая мастерица творила свою работу дальше.
Позади из света воздвигались арки, колонны, оплетенные лозами и причудливыми цветами. Стук сердца вызвал новые эмоции, заставив двинуться дальше, разукрасить небо разноцветными облаками.
Арки превращались в дивный зал-сад, сплетенный воедино. Единорог отошел, улыбаясь, к своему второму началу, и вновь они вместе. Призрачная девушка и материальный единорог, сияющий светом.
Чудные огоньки витали вокруг, подобно сияющим во тьме светлячкам.
Но здесь…Наверное, было слишком много света.
Неважно.
Они обе стояли недалеко, глядя на Сияющих Светом. Золотистые глаза излучали истинную радость, а позади матеарилизовался чудный сверкающий шар, отдаленно напоминающий луну.
Но намного…прекраснее.
- Нашедший свою Sailme… - взгляд обратился к Брандону.
Как будто чего-то выжидая, какого-то…слова или действия.
Сколько продолжался этот поцелуй? Секунды? Минуты? Часы? Непонятно. Алый Ястреб потерял счет времени – да и имело ли оно, время, как таковое власть в этом мире? Далеко не факт.
Но просидеть так вечность возлюбленным все-таки не дали. Единорог шагнул к ним, и рог его засветился ярким пламенем, заставляя мир вокруг изменяться.
Брандон никогда не владел магией, не имел к ней ну ни малейшей склонности. «Отрицательным» он, конечно, не был, но никаких талантов или склонностей в этой области никогда не проявлял – в общем, был самым среднестатистическим магически нейтральным индивидом, каких большинство. Да и по характеру он был все-таки по большей части материалистом, и к всевозможным чудесам относился с немалой толикой подозрения и скептицизма. Вот и сейчас, когда мир вокруг задрожал, с громом и звоном меняя форму, перестраиваясь из благоухающего сада в что-то иное, первой реакцией на это воина было записать все происходящее вокруг в разряд опасностей. Он вскинулся, продолжая поддерживать Шиетту левой рукой и буквально на подсознательном уровне следя за тем, чтобы не причинить ей боли; правую же руку он бросил на рукоять самовольно исчезнувшего с земли и переместившегося ему за спину меча, почувствовавшего волнение хозяина и поспешившего присоединиться к нему в возможной приближающейся битве.
Впрочем, битвы не последовало. Пусть мир вокруг и изменял свою форму, угрозы в этом не чувствовалось – наоборот, в воздухе разливалось какое-то ощущение безопасности, понимания, что в этом-то мире угрожать возлюбленным ничего не может. За этим, так сказать, проследят. И даже не важно, кто – важно лишь то, что на время можно было забыть обо всех опасностях и невзгодах. Такая возможность Брандону Алому представлялась достаточно нечасто, на самом деле.
Происходящее вокруг выглядело слишком сказочно, чтобы быть реальностью, но Бранд только усмехнулся, принимая условия игры, выпрямляясь и разводя руки в стороны, позволяя волне света пробежать по его телу, изменяя его грубую, походную одежду, совершенно не подходящую для той картины, которая раскинулась вокруг. Раз уж все вокруг складывалось так сказочно – так почему бы и самому не стать персонажем такой сказки? Полный тяжелый доспех из золотистого металла в данной ситуации смотрелся бы, пожалуй, слишком тяжелым, пусть это и тавтология – пожалуй, тут нужно было что-то менее боевое, но при этом достаточно… парадное.
Результат Брандона, окинувшего коротким взглядом свой новый наряд, вполне устроил. Алый с золотым шитьем мундир с эполетами, перехваченный на талии широким кушаком, одинокий орден в виде оскалившейся львиной морды на груди, черные штаны с алыми, в цвет мундира, лампасами, невысокие черные кожаные сапоги, закрепленный на украшенной золотом перевязи Львиный Коготь – теперь облик Алого Ястреба куда лучше соответствовал окружающей обстановке.
Он перевел взгляд на свою единственную, на свою Шиетту, в облике которой тоже произошли определенные изменения, и, повинуясь пришедшему откуда-то из глубины души порыву, взял ее за руку, посмотрев ей прямо в глаза и наплевав на всевозможные мудреные человеческие ритуалы.
- Ты станешь моей женой, Шиетта, маркиза Гести? – улыбаясь краешками губ, спросил он, напрочь проигнорировав все предписания человеческих ритуалов в этой области. Впрочем, в них он никогда особо и не разбирался…
Любовь стояла, с улыбкой глядя на своё творение. Столько лет она сплетала этот узор, столько сделала, чтобы сегодня свести воедино две нити. Долгий путь, часто сложный и жестокий, иногда окрашивающийся багрянцем крови, иногда осыпаемый лепестками цветов. Из этих цветов, подобно художнику, она рисовала картину. Сегодня она нарисовала странный мираж, такой непохожий на сон, но остающийся на губах привкусом счастья и сказки... Реальной сказки. Теперь она наслаждалась результатом своей работы. Пара... Такая красивая ведь вышла пара...
Шиетта скорее почувствовала, чем увидела изменение мира. На секунду зажмурилась, ослеплённая белизной, буквально залившую всё вокруг. Солнечное прикосновение единорога, вспышки света, но не причиняющие боли. Было в этом что-то радостное, что-то похожее на облака. Маркиза прижалась к Брандону, всё ещё храня тепло его поцелуя на губах, но оборачиваясь и с восторгом смотря на светлую магию. А мир менялся, вспыхивая всеми цветами, снова соединяясь в белизну и опять окрашиваясь радугой. И сад обращался в дивный храм, подобного которому не видели ещё люди. Быть может, он есть, быть может, мы каждый день проходим мимо него, но не видим. А сейчас... сейчас пелена спала с наших глаз, и мы всё увидели...
И Шиетта чуть отпрянула от возлюбленного, где-то на уровне ощущений ещё касаясь его кончиками пальцев. И серебро превратилось в белизну, алый заменился серебром. Тысячи лепестков и лёгких бабочек окружили стан девушки, преображая на свой манер. Тонкий шёлк обвил ветром её фигурку, оставаясь причудливым платьем, тихо переливающимся мягкими перламутровыми полутонами. Маркиза покружилась, заставляя взметнуться гибкими складками подол и плотнее обнять её ножки. Лёгкое приятное ощущение прохладной ткани, приглушённые пудровые ароматы наполнили её сознание. И она обернулась, улыбаясь и ища взглядом Алого Ястреба. И залюбовалась...
Тогда она полюбила простого, но такого необычного наёмника, сейчас же... Сейчас же перед ней действительно стоял властный наследник рода, облачённый в подобающие ему одежды. Алый мундир эффектно подчёркивал мужественную фигуру, ещё раз напоминая, что неслучайно выбирались когда-то фамильные цвета. Гордый потомок древнего рода, похожий на молодого льва - осознающего свою силу и царственно разрешающего находиться рядом.
Но ощущения не обманешь. Даже преобразившись, его ладони не стали холоднее, а прикосновение более церемониальным.
- Ты станешь моей женой, Шиетта, маркиза Гести? - Тысячи раз отразившись, эхом долетели до неё слова, что были сказаны спокойно и тихо.
Маркиза глубоко вздохнула, поймав глазами его взгляд, перевела на руку, которую он держал в своей. И почувствовала, как из сердца разливается тепло и нежность. А ещё волнение... Сердце учащённо забилось, словно спеша приблизить тот момент, что и так был совсем рядом. Щёчки её залила краска смущения, глаза чуть ярче заблестели, когда она их снова подняла, прямо глядя в глаза Брандону.
- Да... - Почти шёпотом, единственное слово, но больше которого и не требовалось ведь... А пальцы чуть крепче сжали ладонь...
И по белоснежному подолу потянулись изумрудные ростки, обвивая плющом её тонкий стан, создавая причудливый свадебный наряд, совсем непохожий на обычные... Витиеватый узор, где было не так понятно, что же именно его создало, какая неведомая сила здесь постаралась...
***
Да, мы рождаемся и мы умираем.
Но все ли зависит от нас самих.
- Скажи мне, il`issen… - голос эхом отразился от сводов пещеры.
Кап-кап. Тук-тук. Бьется взволнованное сердечко молодого рогатого существа. Капает откуда-то сверху вода. Честно говоря, Золотая никогда не задумывалась над тем, куда она берется. Просто не было времени, и не было верного момента.
- Скажи мне, il`issen… - повторяет она вновь и вновь, будто пытаясь найти для себя утешение в одном лишь вопросе.
Золотая почти готова была промолвить это заветное слово, которое так ласкало слух…всякому, наверняка, кроме Иных. Пожалуйста. Как много и как мало. Никогда. Просить? За что и зачем?
Нужно, необходимо. Выразит, понять, попросить, наконец!
- Il`issen, пожалуйста, - вырывается с облачком пара.
Холодно, слишком холодно. Отчаянно стучит сердце, свет бьется пойманной птицей. Со всех сторон будто лезут скользкие, отвратительные щупальца, желающие захватить свет, смять и скомкать, швырнуть на окраину всех миров сразу.
Это заканчивается с Ее появлением.
- Зачем спрашивать, если можно понять самой? – впервые вопрос вырвался из нее, словно стремительно поднимающаяся в небо птица. Никогда не слышала Сильвер от своей il`issen такого укора в вопросе, как, впрочем и самого…вопроса.
Она не привыкла спрашивать. Она брала на себя ответственную миссию – отвечать. Отвечать, не ведая, что такое отговорки, отмазки и другие глупости, придуманные когда-то и кем-то. Отвечать, зная, какие последствия и какие видения будут преследовать ее после ответа. Верного, возможно, слабого, возможно, сильного. Никто не знает и знать не может.
- Я знаю, il`issen, - очередной честный ответ. – Но объясни, мне, il`issen, объясни! Если мы разделены, то зачем тогда существует Единение. Мы получим лишь Абсолютный Свет! Противоположность великому nuahille! Ничто!
- Мы…существуем, - голос с каждым слогом, с каждой буквой становился все тише и тише, уходя вдаль, угасая, подобно солнцу. - Мы – есть то, что внутри нас, вне зависимости от того, кто мы внешне и снаружи. Ты понимаешь Абсолютность и понимаешь Ничто. А теперь пойми, для чего все это существует.
- Не понимаю…Не могу, il`issen! – оправдания, бесконечные, тяжелые, давящие на разум. Невозможные.
- Сумеешь…
***
Здесь улыбалось солнце. Здесь танцевали травы, повинуясь малейшему прикосновению хозяина-ветра. Здесь все было не так, как было там – за гранью. В мрачном сером мире, не способном испытывать то, что испытывают здесь.
Тот мир просо не поймет. Рухнет под напором собственных глупых и несуразных эмоций. Не сумеет устоять перед жаром Истинности, первозданны огнем любви. Закроется своей ненавистью, словно холодным стальным щитом.
И зазвенит мир, рушась, меняясь.
Рука золотого силуэта поднялась вверх, словно следуя за ветром, приносящим с собой божественный запах цветов и далекого-далекого океана. Огромного, как сама жизнь, и глубокого, как сама любовь.
Вновь луч света вырвался из-под земли, с воздуха и со всех сразу сторон.
Пожалуй, это было слишком неожиданно, потому как кружившиеся вокруг белоснежные и золотистые бабочки отшатнулись в сторону, сбиваемые порывом мощного ветра.
Их руки были вместе, ладони соприкасались, но лучу таинственного света было мало этого.
Он опутал запястья, словно теплая сухая паутинка и, переплетаясь, превратился во множество лепестков, несущих внутри себя дивные краски и ароматы, словно сияющие изнутри.
Свет был доволен, и, вновь обрушившись мощным потоком откуда-то с неба, окутал мягкой волной новобрачных.
Да, это было красиво, но…Разве лишь красота важна здесь?
Нет. Важно Единение.
Теперь, наверное, она – Севилтреин – поняла это. И запомнила. Надолго. Насовсем. Навека.
- И нашедший свою Sailme освещен будет светом ее на веки вечные, - тихо молвит она старую, древнюю притчу. Пожалуй, даже слишком древнюю для столь молодых созданий, решивших связать себя святыми узами. - И не угаснет Sailme как в момент Единения, так и в последующие года, как и за пределами Грани.
Золотые звезды загорелись вновь. Там - в небесах.
И здесь - на земле. В ее глазах.
Вы здесь » TRPG Алария » Забытые эпизоды » [A] Что выберешь своею тропой, и кто уведёт тебя за собой?
Внимание! Алария переходит в архивный режим. Закрыты все форумы, кроме игровых и флуда. Если вам нужна какая-то информация с форума, пишете Фебу. 
