Гостиница "Танцующий меч" --->

Нам всем тяжело. Всем, кто живет в наше смутное время. Каждый из нас обречен на потери. Но тебя-то не назовешь бедным и несчастным: ты не потерял самого себя — а это самая горькая потеря. В тяжелое мгновение ты остался с друзьями — и ничем не замутненная память о счастье будет тебе пожизненной наградой.
Властелин Колец. Толкиен.

Первым делом следовало зайти в конюшню. Там он несколько часов назад оставил свою уставшую лошадь. Мысли в его голове путались. Можно было бы свалить все на действие старого доброго эля, если не принимать в счет то, что было несколькими минутами раньше. Весь этот разговор совершенно выбил Рандира из колеи. Он мог найти сотни оправданий своему народу, но не одно из них не удовлетворило бы его. Хотелось выяснить подробности, касаемо этого дела. Люди шепотом переговариваются в страхе о начинающейся войне.
Похоже теперь мне об отдыхе следует только мечтать.
Возле конюшни сидел тот же мальчишка, что забрал его лошадь ранее. В его руках был большой кусок пирога, с аппетитом им же поглощаемый. Завидев Дира, мальчик встрепенулся, поспешно дожевывая.
-Сир, ваша лошадь...,-произнес он с набитым ртом. Затем сделав усилие, он проглотил то, что жевал и продолжил -Вы уходите? Хорошо, что я успел ее вычистить и немного покормить. Мальчик явно желал вознаграждения за свои старания. В бедной, но аккуратно заштопанной в некоторых местах одежде. Интересно, сколько ему. Лет 9-10? Уже работает. Вероятно дома у него много сестер и братишек. Кто знает, что у него дома, кто его ждет. Они не пощадили никого. Весь город был вычищен. На минуту остроухий прикрыл глаза, справляясь с поднимающейся волной. Когда Дир их открыл, все уже было нормально. Губы эльфа тронула улыбка. Он достал из кармана немного денег и отдал их мальцу.
-Спасибо тебе, что постарался для меня. - голос его, проникнутый некоторой теплотой, тихо прошелестел в ночном воздухе. Звякнули монеты, падая в довольно-таки маленькую, но трудолюбивую ладонь мальчика. Тот, не скрывая своей радости, улыбался.
-Рад служить такому щедрому милорду.
В конюшне послышалось движенье. Животные, услышав голоса людей, проснулись. Внутри была лишь одна лампа, висевшая на гвозде. Взяв ее, малец повел Дира к его лошади. Там пахло травой, наверно последней в этом году, заготовленным на зиму сеном и ароматным зерном. Запах навоза смешивался с другими и было какое-то близкое ощущение земли. Тусклый свет обозначил в темноте пепельно-серого жеребца в яблоках, который нетерпеливо ворочал мордой и тихо бил копытом, признавая хозяина. С него была смыта вся дорожная пыль и грязь. Расчесана грива. В таком виде он вряд ли узнавался прежним.
-Да ты стал совсем красавцем, Ветер*. - -эльф потрепал своего коня по гриве, выводя из стойла. Распрощавшись с мальчуганом, Дир вместе с пепельным жеребцом, пошел искать себе другой ночлег. Вероятность найти его была не очень велика, во всяком случае это приносило дополнительные неудобства. Больше нельзя позволять снимать капюшон. Вскоре везде будет небезопасно. Куда нас уведет дорога завтра? С каждым днем становится все интереснее. Огни освещали улицу тускло, неясно. Позади слышался шум. Он не так далеко отошел от таверны, в которой своеобразное равновесие было видимо восстановлено. Как и прежде из приоткрытых маленьких окон вылетали звуки дружного хохота, стук деревянных кружек о столы и об друг друга. Старый добрый эль... иногда это единственное средство, чтобы жить дальше. Напиваясь, можно забыть боль, забыть отца и мать и вообще всё. Часто сущим наказанием служит собственная память, заставляющая вспоминать все снова и снова. Кто думает, что люди выбирают работу убийц, только потому что им это нравится, просто психи. Это ужасное чувство. Когда просыпаешься в холодном поту, по первому времени, дрожа, чувствуя, как все плывет в глазах, смешиваясь в одно красное пятно. Но только по первой. Отвратительнее всего, когда привыкаешь.
Дир не знал этого района, не знал этого города. Но видимо здесь было довольно-таки спокойно. В домах уютно горели огоньки. Последние лавки были собраны и надежно закрыты на ночь. Навстречу никого не попадалось. Тихо. Где-то рядом слышно как плещется вода в сточной канаве. Безмолвный шорох крыльев ночных птиц. Внезапно по тускло желтоватой дороге улицы выросла темная тень человека.  Дир обернулся. Ветер остановился, перестав цокать копытами по мощенной камнем улице. По очертаниям он бы все равно не спутал его ни с кем. Это был тот мужчина.

Отредактировано Рандир (2013-01-16 15:46:54)

— Мне нравится, что ты не спрашиваешь о моей жизни.
— Я тебя не спрашиваю, потому что научился не спрашивать. Когда смотришь на кого-нибудь, можно на 50% понять, кто перед тобой. А желание узнать остальное все портит… Этому я научился.

Странно, что дождь сегодня так и не решился пролиться на Фаос. Несколько часов назад все предвещало грозу, а сейчас небо спокойное. Правда звезд мало. Одна луна бледнолицая вылезла из-за облаков, будто бы внимательно приглядывая за этим миром. Ее свет преображал землю. Давая особую краску городу. Озаряя крыши домов, лунные лучи струились по стенам, окнам, трубам. Где-то на мансардах пели коты, видимо не желающие дожидаться марта. Оно и понятно, зима будет долгой. Зима. Ее приход неуловимо ощущался в природе. С северным ветром, корочкой льда на лужах по утрам. Настоящую зиму, Рандир увидел только за пределами своего родного города. Можно сказать зима причиняла неудобство всем народам. В холодное время не так просто добыть себе пищу и кров. Это время неумолимо близилось, и эльфу все чаще приходилось задумываться о том, где бы осесть, дабы не приходилось искать случайных заработков.

Черный силуэт, показавшийся внезапно на улице, невозмутимо приближался к остроухому, пристально всматриваясь ему в лицо. Дир почувствовал легкое волнение. Ему совсем не хотелось возвращаться к тому, от чего только что ушел. Но видимо улица сумела прочистить мозги не только ему, но и этому человеку. Пристальный взгляд темноволосого казалось не предвещал ничего хорошего и Дир ощутимо напрягся, сжав повод своего коня крепче. Но внезапно Алый отвел взгляд, а с его лица исчезли опасные эмоции. Рандир не трогался с места. Мужчина было прошел мимо, будто бы никого и не видел только что на своем пути. Неожиданностью было то, что он все же остановился. Видно было, что алый делает над собой усилие, разворачиваясь к нему лицом.

− Чего замер, как будто татуированную королеву увидел? - как всегда в его словах был сарказм, насмешка, но тон голоса был уставшим, вымотанным. Значит не один выжат после этих разборок. Все это ставило Дира на одну с этим человеком ступень, заставляя если не уважать, то немного сопереживать. Вопрос он опять же воспринял риторическим и промолчал.
– Двигай. В паре улиц отсюда есть таверна. Вполне сносная, и для твоей клячи место найдется. - кляча при этом будто бы обиженно мотнула башкой, похоже была сообразительной, разве что говорить не умела по-человечески. Зато Дир точно знал, что Ветер понимает эльфийский. В этом большое преимущество этого коня. С момента ухода из дома, он его еще не разу не подводил. Потрепав обиженную "клячу" по волосам, эльф тронулся с места, идя на сближение со своим недавним противником.
- С чего такая любезность с твоей стороны? - - осторожно спросил Рандир, приостанавливаясь на небольшой дистанции от темноволосого. В лучшие добрые чувства верилось с трудом, ведь еще каких-то несколько минут назад этот человек бросался на него с явным желанием убить. Лошадка шла с левого бока у эльфа и являлась своеобразной преградой между ним и человеком. Разговор в совершенно иной обстановке завязывался медленно и нерешительно. Дир вспоминал свое невольное любопытство, возникшее тогда в таверне, когда в глазах наемника полыхал зеленый огонь, раздутый самим эльфом. Это самое любопытство делало все наперекор обычаям Дира, в голове сразу стало кружиться много вопросов, которые норовя слететь с губ, словно щекотали язык эльфа. Но лошадь нетерпеливо потянула его с места, заставляя восстановить шаг.

Отредактировано Рандир (2013-01-16 22:15:00)

Слабые ноги крепнут в дороге.

Рандир помнил себя с тех пор, как научился ходить. Было ли это генетическим даром, либо когда тебя окружают изо дня в день все те же стены, все тот же город, ты помнишь всю свою жизнь, потому что каждая вещь, каждое дерево служит тебе напоминанием. Возможно и то и другое было истиной. Со времени ухода Дира из дома, детские воспоминания его навещали хотя и редко. И все равно он не мог вспомнить, чтобы с кем-то был дружен в прошлом. Он никогда не давал клятв верности, вечной дружбы. От него никто их не ждал. Все шло заведенным порядком, как того желал отец, выбирая ему компаньонов из знатных семей. Когда Рандир вошел в тот возрастной период, когда эльфы обычно женятся, Феондил стал подбирать ему невесту. Естественно, тоже по своим меркам. Во многом на уход Дира из дома повлияло давление отца на то, чтобы тот скорее остепенился и выбрал себе жену. Надо ли говорить, что он почувствовал, что его хотят упрятать в большую красивую клетку, совсем связав по рукам еще и брачными узами. Нет, он не верил в браки по любви. И хотя некоторые из кандидатур, предлагаемых его отцом, были ему очень симпатичны. Все же не был готов. Было чувство неполноты. Хотелось ощутить вкус жизни. Настоящей жизни. А не такой, когда все на подносе, только руку протяни. И он ощутил его. Долго ждать не пришлось. Жизнь захлестнула его стихийным потоком. И научила выживать в одиночку.

Восстанавливая шаг, Дир все же не догонял Алого полностью. Шаги эльфа были совершенно не слышны, хотя он шел обычно, ни от кого не таясь в покрове ночи. Но все в нем и походка, и жесты показывали, что он не боится ночи.
− Любезность? Не льсти себе, ушастый. Просто здесь слишком светло, чтобы прирезать тебя без свидетелей. -голос, звучавший во мраке не мог скрыть некоторых изменений в отношении эльфа. Прежней враждебности уже не чувствовалось, поэтому Дир мог предположить, что злость для этого человека больше стихийное явление, чем обоснованное. И хотя наемник так же отпускал колкие словечки, реальной угрозы действительно не существовало. Но осторожность никогда не повредит. Что-то будто бы нужно было Алому, раз он разрешал идти рядом с собой.
-Значит не будем пока гадать, чье окажется быстрее. - спокойно произнес эльф. Он не показывал виду, что вымотался за этот день. Ведь все о чем он мог сейчас мечтать это отнюдь не разговор с наемником, пусть даже очень интересным и опасным. Но пока мягкая постель и тарелка какой-нибудь похлебки представлялись Рандиру лишь в туманном облаке ожидающего его впереди будущего. Интерес же наемник представлял самый обычный - информация. Особенно волновали эльфа события в Фаорделе. Но он бы не решился спросить Алого даже будучи его знакомым.
−Ты откуда прибыл в Фаос? - странная напряженность послышалась в его голосе. Дир сначала будто бы не понял вопроса, точнее просто не мог понять где источник смысла этого вопроса. Вряд ли наемник старался поддержать беседу из интереса к его личности или из вежливости. Это совершенно не согласовалось с образом Алого. Почувствовав на себе его хмурый взгляд, эльф уловил необходимость в ответе.

-Тебе нужно знать где я был последний раз или те места, где я задерживался дольше обычного? - вопросом на вопрос. Иначе было действительно трудно ответить на этот вопрос. Задумавшись над возможным честным ответом, Дир нахмурился, чуть замедляя ход.
-Может назовешь свое имя..? Неудобно как-то говорить с тобой. - это было действительно неудобно. Ведь Рандир не умел с такой скоростью придумывать прозвища, как это делал Алый, уже дав ему не меньше пяти имен.
Ночь обещала быть долгой. Фаос несомненно был интересным городом. И Дир не жалел, что ступил за его ворота. Сейчас всматриваясь в черты своего собеседника, без пяти минут врага, он пытался узнать какие тем правят эмоции. Опыт подсказывал, что этим человеком правит стихия и собственные принципы, что было любопытно по сути. Почему-то эльфа всегда интересовали люди. Но лишь выбравшись из клетки, у него появился шанс узнать их получше.

Отредактировано Рандир (2013-01-19 10:46:37)

Я знаю, девочка моя, от некоторых воспоминаний хочется поскорее освободиться. Забыть как страшный сон. Но у каждой из нас есть такие раны, которые долго могут кровоточить, будить по ночам. И тут не стоит паниковать, искать обезболивающие. Стоит лишь набраться терпения и ждать, когда время подберет тебе лекарство. Для каждого оно разное. Для кого-то – новая любовь, для кого-то – ребенок, а для кого-то… хотя бы море. Однажды ты окажешься у моря, и оно унесет на своих волнах боль воспоминаний. У каждого из нас свое море.

По сути, Рандира устраивала откровенность и прямота, пусть даже выраженная столь грубо. Согласитесь, это очень полезно, знать когда и в каком настроении твой собеседник находится. Он знал таких людей, которые распространяя наружнее доброжелательство и благодушее, просто усыпляли внимание, дабы подобраться поближе и уколоть. Таких было немало. Но к счастью многие из них были просто ужасными актерами. Собственно этот человек был истинным воякой: нетерпеливый, прямой, резкий. Разговоры ничто - действия всё. Так ведь? И хотя Дир тоже не был лицемером, с этим человеком они были абсолютно разные. Или же было что-то похожее…?
− Мне нужно знать, в каких городах ты побывал за последние две недели.
Дир невольно почувствовал себя на допросе. Прямо так явно перед глазами предстала картинка: он связанный, сидит в каком-нибудь военном шатре, а к нему пристают с допросом, словно он шпион какой-то. Голос резанул его по ушам и он тоже не сразу ответил.
—От востока, огибая побережье моря штормов..., - тихо произнес эльф. Честно говоря, он потерял времени счет. Поэтому не мог быть точным. Две недели - промчались ли они, или движение наконец замедлило свой ход. Иногда ему казалось, что время течет слишком медленно, совсем как дома, а иногда быстро, так что он не успевает догнать его. —Тебе нужна информация, да? - наконец решил уточнить эльф, на его губах на мгновение появилась легкая улыбка. Интересно, мой вид говорит о том, что я обладаю информацией или что-то еще? Нетерпеливый человек несколько забавлял его. Когда Дир спросил его имя, тот ощутимо забеспокоился, что подтвердило догадки эльфа - наемник связан какой-то тайной, он непростой человек.
− Брандон.- отозвался темноволосый. Голос прозвучал как самая низкая струна расстроенной мандолины. Брандон? Что-то знакомое... - кольнуло память. Он бросил внимательный взгляд на мужчину, но промолчал. – И если произношение твоего имени напоминает одну из эльфийских скороговорок, то можешь его не называть. Не запомню и не выговорю. - добавил Алый, как бы отводя внимание от своего собственного имени, побыстрее переключая разговор в другое русло.
-Зови меня Рандиром, если утрудишь себя запомнить. - кратко ответил остроухий человеку. Задумчивым взглядом он посмотрел вглубь улицы, туда, куда они направлялись. Привычным движением пальцев, запутываясь в пепельную гриву лошади. Впереди чувствовалось некоторое оживление.  Дир слегка нахмурился. Ведь он не знал этот город. И кто знает, куда ведет его наемник. «Осторожность никогда не помешает» - это стало его своеобразным девизом, после того случая в Палааре. Но сейчас об этом вспоминать ни к месту. Слабости есть у всех, даже у Богов. Но одного знания, что они просто есть – недостаточно. Вдруг зеленоглазый кот совсем и не сдался, а дальше хочет заманить его в ловушку.
Надеюсь, что ты никогда не наносишь удара в спину, Брандон Алый.
Рандир  видел лишь часть его лица. Конечно же, он не прожил еще и 30 годов своей жизни, однако его лицо насыщено болью и воспоминаниями. Это видно. Иначе, почему ребенок, маленький человек, когда рождается, такой светлый, улыбающийся. А через несколько десятков лет, откуда берется вся эта темнота в повзрослевшем  человеке?

Отредактировано Рандир (2013-01-20 10:59:41)

Эльфы народ в целом суеверный. Для них все несет какой-то особый смысл. Каждое слово их языка, так тщательно и красиво созданного, привносит свое особое значение. Зачастую понятное только им самим. Поэтому родители нашего героя тщательно даже можно сказать придумывали имя для своего ребенка. Интересной особенностью языка была то, что в нем очень много приставок и суффиксов, которые в различных комбинациях могут создать имя с характером, не потеряв красоты языка. Именно поэтому имен в эльфийском народе бесчисленное множество. Каждое имя, подобранное своему ребенку индивидуально. Следовательно, пользоваться им было опасно для Рандира. Если бы хоть кто-то знал его настоящее имя, то обладал бы очень опасной информацией. Рандир - безликое имя, прозвище даже скорее. Так эльфы называли странников. Но парень самостоятельно окрестил себя так. У людей все было гораздо проще. И в фамилиях и в именах. Люди называли своих детей в честь какого-нибудь родственника – чем знаменитее он был, тем популярнее было его имя.

− Что, вот так просто "Рандир"? " А как же еще с полдюжины приставок, столь любимых эльфами? Или тебя воспитывали гномы, назвавшие так в честь любимого пёсика?
Постепенно Дир действительно привыкал к постоянным насмешкам своего знакомого. Наверно Бран был сам по себе такой, будучи и в плохом и в хорошем расположении духа.  Вопрос за вопросом, не имеющие какого-то определенного смыслового подтекста, заставили эльфа на минуту задуматься.
-Сколько жизней, столько и имен. Все в нашем мире взаимосвязано. - надеясь на сообразительность этого человека, Рандир больше ничего и не добавил. Его слова были непонятными. Всё что он говорил, было так или иначе другим, хотя акцента у него заметного не было.
Мог ли он располагать полезными сведениями для кого-либо? Мог. Но он никогда не делился ни с кем своей информацией. Почему? Отчасти Рандир сознавал субъективность той «правды», которую получал от таких же, как и он перебежчиков в придорожных тавернах за кружку эля.
Предчувствие не обмануло эльфа. Внезапно из темноты показались несколько сомнительные личности. Но это мягко сказано. Темный переулок, а значит, есть те, что хотят заполучить легких денег. Но это лишь мелкие сошки, не представляющие серьезной опасности. Рандир ни изменил своего спокойного шага, ни выражения лица. Что-то в это было похожее на то, как шествует лев мимо озлобленных гиен.
Никто не посмел к ним приблизиться. Вероятно многозначительный взгляд Брандона сыграл большую роль. За углом выросли стены таверны. Не такой большой, как прошлая. Эта, слипшись меж жилыми домами, уходила наверх в этажи. Но, не смотря на все минусы, гостей явно не было меньше. Сейчас Рандир был рад уснуть даже на открытом воздухе. Так он собственно и поступал, когда находился в пути. Но лес намного безопаснее города. Люди и иные расы гораздо опаснее хищных зверей в некоторых случаях.
Вдруг дверь таверны резко распахнулась. В нее вылетел пьяный мужик.
-Вали отсюдова, пока руки тебе морским узлом не завязал. Только и думаешь, как чужую женщину полапать. – крикнули ему вдогонку. По хриплому голосу представлялся авторитетный такой вожак стаи, не меньше. Пьяный мужичок, не удержавшись на ногах, рухнул на дорогу. Алкоголь делал свое не всегда доброе дело. Зато теперь есть, кому обчистить карманы. Работенка не пыльная. Он и не заметит, как его оставят без копейки в кармане, а то и без самих карманов.

--- таймскип до 12.11.1054 ---

Отредактировано Рандир (2013-01-25 21:34:06)

Берг стоял чуть поодаль от королевы, на шканцах. Капитан охраны, забросив за правое плечо край широкого церемониального плаща, украшенного королевским гербом и золотой вязью по краям, и держал обе руки на высоком оголовье своего меча, тщательно подогнанном для наиболее быстрого извлечения. Толпа, собравшаяся внизу, вряд ли поспособствует быстрому бою, поэтому на поясе всегда был острый кинжал. В общем, если королева сейчас думала о политике, о переговорах, о надвигающейся войне, то сэра рыцаря в первую очередь заботила королева, а все остальное интересовало мало. Монархи, советники и министры собираются с завидной регулярностью и только если королева решает почтить такие собрания лично, еще кое-как можно говорить о делах серьезно; если же вместо неё отправляется  какой-нибудь чиновник в сопровождении Джонатана, либо же Джонатан лично, груженый полномочиями говорить от её имени, то все мероприятие превращается в бардак и премиальные дни для торговцев вином и для местных шлюх. Поэтому немудрено, что сейчас, наблюдая как к кораблю медленно, как будто насторожено подступают крыши Фаоса, торчащие над головами толпы, как морские скалы из дивного пупырчатого моря, Джонатан относился к будущему собранию весьма цинично. Он не любил политику.
Капитан провел рукой по новой ленте, которой были перехвачены волосы, ощущая как они нагрелись под солнцем. Единственное, что радовало рыцаря, так это перспектива оказаться под прохладной сенью сводчатых залов, подальше от бескультурной черни. Джонатан сошел на шкафут и приблизился к стоящей особняком от остальных королеве. Эленния была бледна, бледнее, чем вчера. Джонатан не смел с ней говорить свободно в присутствии других её подданных, поэтому молча делал все, что велит её скоропалительное величество, однако если бы они были одни. Он бы ей сказал. Прямо, без лишних церемоний и бесконечных "Ваше Величество", так, как может говорить только он, с детства служащий ей. Именно служащий, а не прислуживающий, как бы не хотелось некоторым придворным, приложившим руку к воспитанию её телохранителей двадцать лет назад.
- Мы сойдем с корабля первыми. - тихо молвил он, чтобы его слышала только Эленния. Он не склонялся ей на ухо, понижая тон до заговорщицки-лебезящего шепота - стоял рядом, и так же, как и она, смотрел на раскинувшийся внизу Фаос. - Солдаты получили приказ никого не пропускать до того, как займут у трапа строй. И не пропустят. - добавил он, предупреждая возможный протест королевы - от неё всегда можно было ожидать чего угодно. С таким характером трудно уживаться, а еще труднее - оберегать его владелицу, но Берг никогда не позволял никому решать вопросы собственной компетенции. Наверное, поэтому все были живы и здоровы. Джонатан мягко отошел в сторону, дабы больше не отягощать королеву своим присутствием. Телохранители уже были готовы спускаться. Ждали отмашки капитана скидывать трап.
Джонатан стал во главе угла, забросив за локоть левой руки, сжимающей рукоять меча, край плаща, под которым сиял геральдический горжет с символикой личной охраны королевы, и нагрудник в её цветах. Джонатан пальцами ослабил белоснежный шейный платок, надежно защищающий кожу от натирания жестким воротником поддоспешника. Когда трап с глухим ударом упал на камни главной площади города, по нему загрохотали шаги троих солдат, во главе с Джонатаном. Солдаты безмолвно сошли вниз и встали смирно по обе стороны трапа, почтительно склонив головы, ожидая когда Её Величество соизволит ступить на землю Фаоса.

Можно слушать это

С небес на землю... Корабль опускался сквозь пелену осенних туч, как еще одно облако, отчего-то решившее сорваться со своего насеста и взглянуть на город поближе. Наверное, толпе внизу он таким и казался. Туманная взвесь расходилась, пропуская чудо гномской техники, открывая свет, а черная фигура все так же неподвижно сидела на носу корабля, глядя куда-то перед собой. Верхняя палуба осталась свободной от магических барьеров, чтобы не тормозить судно, и по ней свободно гуляли ветра высот, но Сольмира это, кажется, не волновало. Все время, свободное от обсуждения насущных вопросов, маг проводил снаружи, слушая короткие переговоры городских гномов из команды. Те, конечно, смущались, но выбора не было. Тем более, что маг их не беспокоил. Без какого бы то ни было головного убора, не тревожась о свистящих ветрах и леденящем холоде, в своем оцепенении похожий на странную носовую фигуру, он сидел, скрестив ноги, на узком клочке свободного места на баке, и глядел вперед, встречая так и закат, и восход, а вокруг клубились свинцовой ватой бесконечные облака. Что-то в этой картине заставляло вспомнить о репутации "нелюдей", которая сложилась вокруг магов Тысячи, и которую они сами не без удовольствия поддерживали. Миррел вполголоса пророчил ему скорую гибель от воспаления легких, а Вейский и маги советовали не трогать, потому что - ну его. Сольмир не обращал внимания. Он думал.
Медные пряди метались на ветру мятежными огненными языками, но лежащие на коленях руки оставались так же спокойны. Внизу под днищем "Покорителя Небес" медленно тянулись темные воды, а потом - бурая, нагая земля.
Гномы такие гномы, ну никак не могли обозвать свою поделку "Ласточкой" или хотя бы "Буревестником". Хотя последнее подошло бы, очень подошло.
А "Ласточка" - потому что корабль шел аккурат на тех высотах, где ласточки со стрижами и летают. Теперь их не осталось, только одна маленькая скорлупка в холодных небесах, в пустоте без конца и края.
Впервые за долгое время одиночество прельщало его больше. Но как раз сейчас это было слишком большой роскошью, и потому длились неизвбежные обсуждения грядущего с графом Вейским, от которых оба участника были не в восторге, ничего не значащие со стороны беседы с Истиром и партии в шахматы с королевским казначеем, которые лишь на первый взгляд можно было назвать невинным развлечением. Помимо этого, Торн попытался свести знакомство с телохранителями Эленнии, просто на всякий пожарный, чтобы знать, на что с ними можно рассчитывать, и, что важнее - чтобы они его знали. Верхом недопустимого прежде стала беседа с Жаном, в компании глинтвейна и блюда захваченных из Палаара пирожных, где Сольмир с самоубийственной честностью признался, что, во-первых, действительно считал нужным Ширака убить, но, во-вторых, действительно больше так не думает, в результате чего было заключено какое-никакое, но перемирие.
Иное время было отдано совещаниям с коллегами, и к концу полета у Торна перед глазами рябило от карт Фаоса и всевозможных схем. Нет, думать, как ни крути, у него получалось плохо. Но зато неплохо выходило заставлять думать других. В конце концов, главным делом сейчас было сделать из магов хоть какую-то команду, а основную информацию они все равно получат лишь по прибытии. На удивление, найти желающих прокатиться на "Покорителе" и угодить прямиком на фронт оказалось не так сложно - многие маги, не лишенные логики, с самой вести из Алариона поняли, к чему дело идет, и подались в столицу заранее. Их не то что отлавливать всех силой не пришлось - пришлось присматриваться к волонтерам, потому что волонтеры в таком деле, как ни крути, подозрительны. Покататься на королевской диковине, возможно, и здорово, но он хотел быть уверен, что его не подведут там, и не исключено, что кто-то из них был направлен шпионить за ним лично. В итоге желающих, коих оказалось больше десятка, и не желающих, но недвусмысленно приглашенных, собрали в штабе Тысячи в Палааре, где их встретил очень нервный Шиповник, взирающий на них с высоты шкафа, потому что все кресла в комнате совещаний оказались заняты. Свесив ноги, рыжий разглядывал пришедших ястребиным взором, а по плечам его лазил чрезмерно активный гизофос, периодически начинавший вить гнездо из его волос, справедливо рассудив, что прическа у магистра недостаточно модная. Потом тот спрыгнул и, подкидывая существо на ладони, поинтересовался именами кандидатов в спасители Аларии. Гизофос кувыркался и верещал, но неизменно оказывался пойман и подброшен вновь, как мячик. Кандидаты не могли отвести взгляда.
Прошедшие отбор сновали по кораблю, приставали к гномам, сводили старые счеты, у кого они были, и занимались мозговым штурмом, и в основном на посудине царили мир и благодать. Если не считать одного инцидента, когда обнаружилось, что один из почтенных мэтров умеет ухать, как сова, и порой злоупотребляет этим навыком без предупреждения. Сову на борту искали несколько часов.
Сольмир устройством корабля интересовался не особо, потому что успел обнюхать его со всех сторон еще в Цитадели, и уяснил, что точная реплика невозможна. "Покоритель" полнился странными колебаниями нитей, но тут была не только рунная магия, и поэтому без специалиста разобраться бы не вышло. То, чем он интересовался куда больше, было очень близко, но парадоксально вне досягаемости: Ламби почти весь полет был без сознания, Золотая пряталась у Миррела - не пытаться же  выставлять Целителя, чтобы поговорить наедине. Но больше всего, хотя сам он себе в этом не признавался, мага тревожила запертая дверь королевской каюты. Телохранители сказали, что она никого к себе не пускает, Миррел ворчал, что Эленния почти не ест.  Все, что удалось узнать - королева всякий раз хворает при перелетах. Ничего удивительного, половина магов тоже передвигалась ползком. В таком случае Торн поражался её решимости - ведь можно было остаться в уютном дворце и не страдать на этой штуковине. Или здесь было еще что-то?
На корабле все равно слишком тонкие стенки. Сольмир не стал навязываться. Всего лишь регулярно интересовался, как себя чувствует Её Величество - обычная вежливость и самая чуть намека, но рыцари и Ширак вряд ли были теми, кто этот намек слышал.
С привычной осторожностью перестраховщика Торн предрекал воздушную хворь и себе, но - обошла.
Дышать было легко, будто он так и родился на высоте нескольких тысяч локтей.
Драконий хребет полз навстречу, показывая зубы из осеннего тумана, Сольмир все так же сидел на баке, безмолвный, как статуя. Закат очерчивал его багрянцем и золотом, а ему виделись стопки поднебесных лоций: ветра как течения, горы как рифы. Ночами он писал в своем дневнике о слоях воздуха и видах облаков. 
Это было другое царство, которого прежде не знал человеческий взгляд. Царство птиц и драконов.
Страна, кажущаяся безмятежной снизу, но полная непостоянства. Сольмир тревожился: что, если они попадут в ураган или шторм? Но здесь был он и его маги. Если шторм окажется на пути - пройдут насквозь.
Хотя что там шторм... они в него уже попали. И пройдут насквозь.
Горизонт истекал рассветом за его спиной, рыжий почти засыпал на своей добровольной вахте, и в ворчании винтов ему грезился иной шум, и казалось, что не машина несла его под облаками, а другие крылья - сильные, древние, живые.

Горы вгрызались в ледяное небо щербатыми зубами. Три кольца Фаоса светлели под днищем корабля, как мишень.
"Добро пожаловать с небес на землю, господа".
Отчего-то со снижением начал ощущаться холод. Завернувшись в теплый плащ, виконт без выражения следил за выходящими вельможами. Жаль, что Ламби пришел в себя так поздно. Интересно, выйдут ли посол с сыном, чтобы посмотреть? Когда еще мальчишка вернется в небеса... Эти их рогатые бестии так высоко не летают.
Потом Вейский унял ветер, чтобы чтобы королева могла выйти, и Эленния застыла у борта, совсем как... тогда. Снова траур. Но на этот раз намного меньше торжества. Не так должна сходить наследница Крастера в свои города - в гербовых цветах, в горностаях и бриллиантах, но, с другой стороны, не те сейчас времена, а она прекрасна в любом облачении. Но все равно слишком холодно одета. В предгорьях погода не та, что на обихаживаемом магами корабле.
Так хотелось положить руки на эти плечи, сорвать с себя меховую пелерину и закутать её.
Но к ней и так стремились подобраться все, кому не лень. Телохранитель отошел на шаг - тут же граф Эштон не теряет времени даром. Каким-то образом он понял, чего Гарольд хотел: молчание и подавленный вид женщины говорили сами за себя. Но слова - это лишь слова. Важно дело.
Каблуки мага стучали по настилу ровно, как метроном. Двое из его эскорта маячили чуть поодаль со встревоженными лицами, готовые сойти следом за телохранителями.
- Оставьте её, - сказал он негромко, но так, что все услышали. - В том, что привело нас сюда, нет радости, милорд Эштон.
Он выглядел сосредоточенным и задумчивым, но ничуть не взволнованным. Полный штиль.

Отредактировано Алый Сольмир (2013-03-16 19:25:11)

Маленький эльф, лежащий в кровати, был неестественно бледен. Несмотря на заботы Миррела Гара, в первый день ещё пытавшегося вырвать его из оков бессознательного состояния, его глаза не открывались. Физическое восстановление прошло спокойно, без эксцессов, покалеченная рука, сломанные рёбра, большой отток крови - всё прошло, всё вернулось в норму, кроме сознания. Словно что-то блокировало, не давало очнуться, заставляло кусать губы в отчаянье и биться-биться-биться.
   На Великого Целителя было страшно смотреть, ему самому не помешал бы сейчас постельный режим в течении пары недель, но такой роскоши не было сейчас ни у кого. Если с королевой и можно было предположить что происходит (пускай это предположение и могло ему стоить жизни), то головная боль в виде бессознательного состояния сына эльфийского посла и сильной целительницы с золотыми глазами, портили всё настроение. А если учесть ещё пару магов, чей обед, ужин и даже завтрак с завидной регулярностью оказывался за бортом, жизнь начинала походить на страшный сон.

   В последний день небесного плавания, когда над горизонтом взошло солнце, освещая помимо фелатерийских полей снежные шапки Драконьего Хребта, маленький эльф открыл глаза. Деревянный потолок над головой, мягкая кровать, слабость в теле - неужели он проспал? Задорно блеснули голубые очи, сын посла откинул одеяло в сторону, полный хороших предчувствий, сел на кровати, рванул вперёд... и тут же рухнул обратно, сжимая голову руками. Воспоминания навалились на него снежным комом. Видимо, не зря его сознание кто-то оберегал, не давая возвращаться в реальный мир. Перед внутренним взором пронеслись все события последнего месяца, начиная от возвращения в Дорн и заканчивая разрушением пары кварталов Палаара. И везде, в каждой сцене, присутствовал чёрный дракон, распростерший свои крылья над миром. Только последнее воспоминание было свободно от него - ощущение тепла и приятное золотое свечение, едва видимое из-под сомкнутых век.
   Поднимая голову, он уже осознавал, что не знает где находится. Обстановка непривычная - такой маленькой комнатки у него не было ни в Дорне, ни в Палааре, ни в иных городах. Тогда... где же?
   Ему удалось найти одежду - тёмные штаны, свободная кремовая рубашка, тёмный жилёт с серебряными пуговицами. "Не иначе как отец оставил", - мелькнула в голове мысль, от которой все внутренности сжались в комок. Ллорос тоже здесь? Но это точно не посольство. Не мог же посол отлучиться из посольства в то время как его сородичи идут на войну, правда? Но... но...
   Оглядевшись, он увидел небольшое круглое окошко, не понял отчего за окном так белым-бело, выглянул и от удивления лишился дара речи. Проснуться на высоте нескольких сот километров - то ещё удовольствие.
    - Отец?.. - на звук открывающейся двери оглянулся младший Истир. Зашедший и вправду оказался Ллоросом Истиром. Сосредоточенным, серьёзным и, словно стрела на тетиве, стремящимся выстрелить. - Где мы? - если верить тому, что проносится за окном, приближалась земля, а значит и полёт заканчивался. Вот только конечная точка пути маленькому эльфу была неизвестна. - И как долго я... спал?

- Неделя?... - ясные голубые глаза испуганно расширились. Целая неделя в беспамятстве, проведённая на корабле, плывущем сквозь облака по направлению к Драконьему Хребту? Ворох мыслей пронёсся в голове, заставляя младшего Истира содрогнуться и опустить взгляд. И хотя его отправили в Палаар с отрубленной головой, ему тем самым дали передышку. Дали возможность побыть вдали от того, что могло происходить здесь, в эпицентре всех действий, на границе двух... народов? территорий? королевств? Закрыть глаза, глубоко вдохнуть и выдохнуть, разжимая кулаки. Всё будет нормально, надо ведь когда-то смотреть в глаза своим страхам. - Да, хочу.
   Рассеянно кивнув, Ламби аккуратно спустился на пол, оглядел комнатку в поиске обуви. Найдя пару невысоких сапогов на шнуровке, принялся быстро, но аккуратно одевать их. Через пару минут он уже был готов.
    - Идём... отец.

----

   Миррел был измучен полётом. Всё складывалось не так как нужно. Всё было неправильный. С каждым днём у него словно оставалось меньше сил. Вдобавок во сне Великого Целителя укачивало, так что уже на третий день он был похож на живой труп - бледный, с огромными синяками под глазами. Но ведь останавливаться ради него одного на таком пути никто не будет. Да и за день у него получалось вернуть себе частичку собственных сил. Помимо попыток заставить Эленнию съесть хоть что-нибудь кроме проклятых апельсинов, корки которых уже в первый день ровным слоем распределились по всему кораблю, он видел перед собой девушку, вылечившую единственного сына Ллороса, и никак не мог избавиться от ощущения, что она не целитель. Что природа её силы иная. Но вот так просто подойти и сказать об этом... не в его правилах. Он довольствовался короткими разговорами с ней. Не сказать, чтобы аловолосая была уж очень разговорчивой. Их беседы больше всего походили на добровольную исповедь Целителя. Он делился планами на своё участие в войне. Рассказывал, что собирается с помощью Вейского найти целителей в каждом из человеческих городов, что с их помощью он постарается создать полевые госпитали, которые в будущем надеется сделать постоянными. И даже после войны они продолжат своё существование, чтобы помогать тем, кто попал в беду и кому нужна помощь. Он делился с ней своими страхами о Казначее, который из-за своего глаза может не дать денег на государственную поддержку этих госпиталей. Стараясь найти общие темы, он рассказывал о своей жизни, о том как впервые открыл свой дар, как его заметили не без помощи старшего брата, как он прошёл семь кругов Изнанки, чтобы попасть на эту должность, хотя никогда к ней не стремился...
И если сначала Миррел стремился завязать диалог, то к концу полёта попыток уже не было. Целитель просто раскрывал душу, желая как-то расположить к себе девушку, обратить её на свою сторону. И всегда старался держать её при себе или в поле зрения. Ещё в Палааре он не мог не заметить с каким вожделением на бедняжку смотрят маги. В тот момент только наличие рядом с ней главного нищего не давало возможности людям обступить девушку и выпытать все её секреты.
   А сейчас... ну что же, сейчас им стоит выйти на улицу, полюбоваться на город сверху. Остальные уже отправились на открытую палубу.
    - Это я, Миррел, - короткий стук в дверь скромной каюты, предназначенной для слуг. Сейчас там жила аловолосая. - Не хотите посмотреть на Фаос сверху?

Прятаться больше не было возможности. Даже одиночество, – ее последнее убежище, - потеряла свою неприкосновенность. Один за другим к ней подходили подданные.
Внезапно ей стало зябко, и она машинально закуталась в складки бархатного плаща. Грел он, по правде говоря, отвратительно, и она машинально подумала, что неплохо бы было одеться потеплее. Но тут же забыла, под влиянием безотчетного страха. Пора было покидать корабль и спускаться на землю, где уже собралась толпа встречающих. Это пугало, поскольку Эленния не знала, ни чего от нее ждут, ни сумеет ли она оправдать ожидания. Неизвестность страшила, и ей мучительно хотелось оттянуть момент встречи с ней. С каким бы удовольствием она прямо сейчас спряталась в своей каюте! Но, увы, краткая передышка закончилась, и теперь ей снова пора было стать королевой, принимать решения, отдавать приказы, мучительно искать выход из положения, - словом, делать все, о чем она раньше не имела понятия, но что теперь навалилось на нее неподъемным грузом.
Она машинально кивнула капитану телохранителей и подарила ему рассеянную улыбку, давая согласие на все действия, которые он сочтет нужным. Ему она доверяла безоговорочно. А вот Гарольд, своим довольно-таки фамильярным тоном, вызвал смутный прилив раздражения, не говоря уже о том, что он возомнил, что вправе поучать ее, как она должна вести себя перед народом. Можно подумать, она сама не знала, как именно должна выглядеть и в каких случаях!
- Можете не волноваться, господин казначей, я прекрасно знаю свои обязанности. Подданные хотят увидеть монарха уверенным – они получат свое.
Вздернув подбородок, она смерила казначея высокомерным взглядом и отвернулась к очередному собеседнику, тому самому магу, которого так недолюбливал Кведульв, но который ей самой безотчетно нравился. Она, пожалуй, даже хотела бы спуститься на землю, опираясь на его руку, но понимала всю неуместность этого. Поэтому просто улыбнувшись ему с неосознанным кокетством, Эленния отыскала взглядом Ллороса Истира, который стоял рядом со своим сыном, очевидно, все же пришедшим в себя. Во всяком случае, она точно помнила, что на корабль мальчика принесли в беспамятстве.
- Господин посол, предложите мне руку, пожалуйста. Я желаю, чтобы вы сопровождали меня.
Решение было не самым приятным, но необходимым. Королева должна была сойти с корабля под руку с послом эльфов, и ни с кем иным. Жители Фаоса должны были видеть, что королева, по-прежнему, считает эльфов своими подданными, а произошедшее в Фаорделе следует считать происками небольшой группы мятежников.
Ее слова, словно бы открыли клапан, на корабле все пришло в движение. Маги и просто гости королевы готовились сходить на берег. Тенью рядом с ней возник Миррел, протягивая ей подбитую мехом накидку с капюшоном. Молча кивнув, она позволила целителю снять с нее тонкий плащ и заменить его соответствующим погоде. Аккуратно набросив на волосы капюшон, она расправила его так, чтобы была видна корона.

Отредактировано Эленния Корнсфилд (2013-03-02 20:28:52)

Верхняя палуба встречала порывистым  ветром, который если и не заставлял дрожать от холода, то вызывал острое желание поплотнее запахнуться в плащ и по-птичьи нахохлиться.  Впрочем, он Змей, ему не положено ерошить перья,  за этим стоит обращаться к Киирарану.  Так что Ллорос просто решил сделать вид, что ветра не существует. Только Ламби, на плечо которому посол зачем-то положил руку,  мог  почувствовать отголосок короткой дрожи, пробежавшей по всему телу.
Вид  приближающегося города Ллороса неожиданно заинтересовал. Точнее, не самого города, а его окрестностей, в которые Змей всматривался, пока Фаос не занял все видимое пространство. Война, вид сверху.   Он еще успел углядеть  что-то похожее на ставшее лагерем войско, но снижающийся дирижабль не позволил долго на него любоваться, так что, может, это и не лагерь был вовсе…
Но если все-таки не показалось, то не сегодня-завтра Фаос окажется в осаде, а, значит, задержаться в городе надолго не выйдет. Как-то сложно придумать важные и неотложные дела, когда война, которую надо останавливать не где-то там, а вот прямо здесь, под стенами.  Да и сам Ллорос не испытывал особого желания выезжать в специально для него приоткрытые ворота под недобрые взгляды защитников, навстречу подозрительно настроенным нападающим. Эта унылая картина настолько ярко предстала перед его взором, что смогла заслонить собой действительность, представленную верхней палубой «Покорителя небес», и только очередной особо ощутимый  порыв ветра вывел его из ступора.
Тут же он наткнулся взглядом на Золотую в сопровождении Мирелла  и приветливо ей улыбнулся.
«Может, оставить все как есть? – мелькнула циничная мысль. - Великий Целитель ее в обиду не даст, а у друидов и без того забот хватает… И что ей делать на пепелище, в которое превратилась Роща?»
Но что-то не давало просто пустить события на самотек. Что-то большее, чем какое-нибудь восхищение или благоговение перед  единорогом  - последним единорогом, -  которое, стоит признать,  оставалось для Ллороса понятием, скорее, абстрактным.  Чем-то вроде верности Монарху. Большее,  чем даже абсолютно искренняя благодарность за исцеление Ламби. Ну, может, и не большее… Но точно более важное.
Желание доказать себе, что он все еще может называть себя светлым эльфом, и более того, что он знает, как будет лучше для его народа. Если бы кто-то посмел предположить наличие у господина посла сомнений подобного рода, Ллорос наверняка бы лишь посмеялся над подобной глупостью. Он мыслит и действует как человек? Да вы шутите,  никак иначе! Но когда на роль «кого-то» желающих не находилось,  непрозвучавшая насмешка вязла в мыслях, оставляя неприятное послевкусие  тех самых сомнений.
Со спокойной душой предоставить Золотую Миреллу и больше о ней не беспокоиться было слишком… по-человечески.  Он, родившийся и выросший под сенью Барселийской Рощи, понимал это, но два с лишним века жизни в Палааре превратили понимание в знание. В  сухой факт в стопке себе подобных. В страницу книги «О нравах и обычаях».
Под  аккомпанемент таких мыслей Ллорос скользил взглядом по присутствующим, особо задержавшись на обступивших королеву.  Глядя на Берга, Ллорос сумел хотя бы на время выкинуть из головы ненужные сомнения, заменив их на безобидные рассуждения, не подходит ли королевскому телохранителю прозвище «Пес короны» больше, чем тем, кому оно принадлежит. Для сравнения тут же имелся магистр Торн. Выходило, что при таком подходе никакой Сольмир не пес. Верный, да, с этим не поспоришь, но куда более себе на уме, чем положено собачьему племени. Скорее уж  волк, признавший за  изящной женщиной в темном плаще право приказывать. Или дракон…
Гарольд мог бы показаться  беззаботным весельчаком, особенно стоявшему чуть в стороне Ллоросу, если б не вполне различимая реплика Торна, а для тех, кто не понял добавила ясности сама королева. Как же ее успела изменить едва начавшаяся война! Или он просто не замечал в ней того, что проклевывалось сейчас, вместе со всеми налепив на нее ярлык «Капризный самодур»? Если Алагосет с Таданом рассчитывали, что будут иметь дело с глупой девчонкой, придется их расстроить. Королева, конечно, не обретет в одночасье навыков, необходимых Монарху во время войны, но вполне достаточно того, что она просто позволит тем, кто знает лучше, делать что положено. Это может выйти боком, если обитатели притронного пространства решат воспользоваться случаем и устроить драку за теплые места, но они, спасибо Тадану, не станут. Его генеральшество предоставили  людям ну очень убедительный аргумент против междоусобиц.
- Всенепременно, Ваше Величество,  - с поклоном ответил Ллорос, в доказательство своих слов  немедленно предложив королеве руку, которую убрал с плеча Ламби. – Почту за честь.
Давать ему сейчас какие-нибудь указания было неуместно, никого из своих, кому одним лишь кивком можно было бы поручить приглядывать за сыном, рядом не было, и оставалось надеяться на его благоразумие.
Ламби и благоразумие – чуть больше месяца назад, Ллорос  сильно бы удивился такому сочетанию…  А сейчас… Хотелось верить, что приключений не предвидится, хотя события на балу несколько настораживали.
Привычная маска холодного спокойствия легла на лицо, оставляя лишь немного места беспокойству. Если не приглядываться специально, то и не заметишь. Положенная главе благородного Дома надменность сейчас была бы лишней, а, значит, обойдемся без нее.
И до того, как маска успела затвердеть, еще одна ободряющая улыбка в сторону Золотой. И вспышка раздражения от того, что он понятия не имеет, как решить проблему, которую решать нужно и в самое ближайшее время.

---> Замок лорда

Отредактировано Ллорос Истир (2013-03-20 00:46:53)

По правде говоря, Эштон опередил его мысли: Сольмир готов был сказать королеве то же самое уже всю последнюю неделю, и недовольство его не остановило бы. Остановило другое - ей одной во всей Аларии нельзя так топорно манипулировать. Эленния должна принимать свои решения сама, должна чувствовать себя хозяйкой и владычицей, и нельзя, чтобы она зависела от толчков своих советников. Что допустимо с учениками в Цитадели, не годится для королевы. К тому же хорошо, что Гарольд принял удар на себя, и Торну досталась более выгодная роль.
Кажется, он замер, когда изумрудные глаза остановили взгляд на нем. Кажется... он готов был поклясться, сердце пропустило удар. Легкая непонятная эйфория накрыла его, но явно реагировать нельзя - слишком по-заговорщицки это бы смотрелось. Вейский и так волком смотрит, и если подумает, что под ним шатается кресло, кто-то рыжий может не вернуться из Фаоса никогда. Поэтому Сольмир только кивнул в ответ и позволил себе легкую улыбку, допустив в неё столько тепла, сколько вышло. Не как мужчина, улыбающийся женщине - скорее, как друг.
Лучи рассвета играли на золотых прядках, что не спрятались под капюшоном. Интересно, так ли они мягки на ощупь, как кажется...
Даже когда Эленния отвернулась, маг, точно околдованный, смотрел ей вслед, и взгляд его был странно светел.
"Иди, Золотая Дочь. Держи голову высоко, наследница мира, иди прямо, наше знамя, ничего не бойся, львица золотого рода. Я с тобой.
Я с тобой до конца".
Казначей и Вейский переглянулись, и рыжий, привыкший к подвоху, насторожился - что они там замыслили? Чтобы скрыть тень, набежавшую на лицо, он отвернулся к своим. Двое, мужчина и женщина, уже скинули капюшоны. Криволицый маг с густыми бровями, который если чем и выделялся, то полным отсутствием соразмерности в физиономии, хмуро косился на горы. Худая брюнетка - звали её Сэнди, это знали уже все, у кого были уши - сложив руки на груди, заинтересованно разглядывала Казначея. Во время полета все убедились, что она даже выйти из каюты не может без косметики, и в отправке на фронт её, похоже, огорчала не угроза жизни, а лишь грядущий дефицит средств для боевой раскраски.
На западе. освещенная рассветом, мешанина скал и расселин в самом деле напоминала драконью шкуру - только тем, кто дракона ни разу не видел, сказал себе Торн, но все равно угрожающе. Горы были похожи на спящего зверя. Тысячу лет спал Драконий хребет, и теперь проснулся и требует крови... бедные дроу думают, вероятно, что они сами и есть дракон, с тех пор как Готфрид-дурак им обозвался.  На подлёте маг заметил, как их лагерь чернел омерзительным плевком среди рыжих полей. Отрыжка Драконьих гор. Придется поработать уборщиками.
Даже дракона можно остановить. А дуре-Отступнице и не стоит рассчитывать на то почтение, которое Сольмир оказал бы дракону.
Вцепившись в поручни, он отвернулся от гор, и его поглотили мысли о том, что сделать с Алагосет, когда это, наконец, закончится - и эти мысли заставили его прикусить губу и тяжёлым жаром опускались по хребту, и поднимались обратно, словно вязкая лава затапливала его изнутри. Конечно, её казнят... но перед этим... перед этим...
"Перед этим..."

Народу на палубе прибыло - Торн услышал шаги.
- Где Алеплес? - бросил он неприметному юноше, бывшему доверенному Вейского. - Спать будет в штабе.
Но тот уже показался, кряхтя - больше для вида, с физической формой у него было лучше, чем он предпочитал показывать.
- Распоясались чернобрюхие, - пробрюзжал магистр Лотар Алеплес и по-кошачьи сощурил желтоватые глаза. Ветер шевелил его легкие волосы, белые, как пух. - Много воли мы им дали, не умеют они ничего ценить.
- Повыползали, как кроты, - металлически-звонким голосом отозвалась Сэнди.  - Засветим им хорошенько их злобные красные глазенки, сами уберутся в норы.
Всю дорогу из Палаара она тихо, чтобы не тревожить хворающих, распевала боевые песни фаосских горцев, и учила им же всех желающих. Откуда только узнала, загадка. По видимости, на земле собиралась петь их уже во весь голос. Сольмир особенно заценил одну, про применение частей тела дроу в хозяйстве.
Он мечтательно разглядывал белые башни Фаоса, острые крыши, кружево улиц внизу. Этот город стоит того, чтобы за него биться.
- Эй, - зашептала черноволосая, ткнув локтем слишком близко подошедшего коллегу, - я до сих поверить не могу, что мы в этот раз хорошие парни. Так свежо и оригинально.
Увидев всех в сборе, Торн решил, что пора. Чем удобно быть Алым Сольмиром - никто тебя и так не любит, так что можно наплевать на возможное недовольство.
- Стройся, - этот тон не допускал возражений. Избранные - они, конечно, избранные, но о порядке забыть он им не даст.  Они не на прогулке, а на войне, и чем обезличеннее они будут себя чувствовать, тем легче и лучше будет - Торн это знал на своей шкуре. Всем перед прибытием было наказано хорошо выспаться, и он надеялся не увидеть сонных глаз. На фоне остальных, почти всех в боевой выкладке, в коже, кольчуге, плащах и амулетах, с зачарованными наголовниками и обручами, Сольмир в светском наряде едва ли выглядел существом им родственным, но, проходя мимо нестройной шеренги, виконт поглядывал на них с ехидцей, надменно вскинув подбородок, и неизвестно, видел ли это Эштон, но любитель рассуждать о монархах и уверенности, вероятно, узрел бы здесь свой идеал королевского поведения.
- Гласс, Сандрин - слева, - негромко сказал Торн, приблизившись вплотную. - Старкросс, - угрюмый детина, больше похожий на рыцаря, чем на мага, цокнул языком и кивнул, -  магистр Деарг - справа.
Холеный магистр высокомерно поджал губы, как будто его задело, что его фамилию назвали второй. Черноголовая незаметно приставила ему рожки. Фамилию свою она называть отказалась, и в список себя внесла как Сандрин Какнибудь.
- Мастер Шэйн - арьергард.
Лохматый мастер Шэйн кашлянул и отпустил ему вслед плутоватую улыбку. Украдкой. После "совиного" инцидента он старался быть тише воды и ниже травы.
- Наша задача - чтобы лорд Фаоса принял Её Величество, как подобает, - проговорил Сольмир подчеркнуто ясно, покосившись в сторону королевы.
В штаб - потом. Защита города - дело армии и его жителей, организовать все это - дело здешних сил правопорядка, а пнуть эти самые силы - дело лорда. Дело королевы - напомнить своим вассалам об их долге, не больше. Убедительно так напомнить. А, чтобы пнуть лорда убедительнее, господ из Тысячи за спиной Эленнии хватит. Магистр Торн сам хотел посмотреть на лорда - он не знал, насколько все плохо. "Скажу то, что он должен слышать, если нужно. Реальность, если он заслуживает и готов слышать. Головой об стенку, если иначе не поймет". Достоин своих белых башен - Тысяча поможет, не достоин - да здравствует новый лорд: тяжелые времена - тяжелые меры. Алагосет и компания, небось, рассчитывают вихрем войны встряхнуть их, сорвать верхнюю шкурку. Надеются, что под золотом - труха, и ржавчина в ножнах. А может, думал с ленцой магистр, под позолотой - камень, а в ножнах - сталь, и пожалеют, что сорвали обертки, но поздно. Может быть, и есть благо в срывании покровов. Люди вспомнят, почувствуют, осознают, кто они такие. И заново поймут, что ничего не надо было срывать.  Труху унесет ветром, ржавчина рассыплется, но все лучшее должно остаться прежним...  Их ждало новое, другое время, но единственное, что в этом Сольмир видел хорошего - возможность нацепить новые оболочки потом, когда все пройдет.
Тонкий мужчина с резкими чертами, похожий на помесь хищной птицы и эльфа, вздернул бровь. До полного сходства с эльфами ему, разве что, недоставало ушей и катастрофически не хватало роста. На рукаве его, на повязке, виднелся герб - белая башня над волнами.
- Сенклер - корабль.
Тот поклонился молча.
Оставить кого-то на "Покорителе" было нужно, тот мог стать мишенью, и Гвин Сенклер, бывший корабельный маг вице-адмирала, сам вызвался еще раньше. Внизу маячила толпа, рыжего оставила мечтательность полета, и Сольмир начал чувствовать себя не в своей тарелке в штатском. Сейчас бы ламелляр, но где его взять. Еще Торн думал о схроне в горах - тот необходимо открыть, но, когда враг так близко, риск будет велик. Легкие шаги прошуршали позади - это Сенклер отправился прочь, чтобы не мешать остальным.
- Дроу выползли, потому что не могут так жить дальше, - принес его слова ветер.  - Они хотят смерти. Дадим им смерть.
Острое лицо Сенклера обернулось к оставшемуся в одиночестве Ламби, и с него сошла краска. Человек сдавил рукой поручень и все не отворачивался, смотрел, смотрел...

К Миррелу и аловолосой девочке тем временем подошла пухлая круглолицая тетенька в теплом платье, единственная, кто был без оружия, и похожая на добрую булочницу. Она вызывала подсознательное доверие - ну вот-вот сейчас достанет пирожок и угостит. Вот из этой же большой сумки, что за спиной болтается.
- Доброе утро, милорд Целитель, - сказала она серьезно и сочувственно. - Доченька, а ты в порядке?
Во взгляде, обращенном к Белаэрн, не было ни капли любопытства, только чисто материнская забота. Её так и звали все на корабле - "матушка МоМо". Матушку Мо любили все без исключения.
Торн, знавший кое-что о заслугах Моргейн Маккейн, встрепенулся и подошел, приветствуя Великого Целителя.
- Жаль, что вы не вышли раньше, - он взглянул в глаза девочке в красном плаще и ненароком отгородил её разом от Матушки и взгляда Вейского. Показательно - дескать, "не трожь, мое". Алому Сольмиру дорогу переходить не станут. - Небеса прекрасны. Ma sono contento che tu sia con noi.
Молодая магичка, самая молодая из всех, в разрисованном деревянном наголовнике и с двумя смешными короткими хвостиками, порхнула к Миррелу.
- Ваше Сиятельство, - произнесла она тихо, жутко краснея. - Позвольте. Эм... Я буду обеспечивать вашу безопасность.
Матушка Мо охнула и, разведя ручками, отошла.
Между тем, Гвин все еще буравил Ламби ненавидящим взором издалека. А виконт представил, как мальчик плетется среди толпы: ни одного эльфа, кроме Ллороса, здесь не было, и никого из своих не приставишь, чтобы хуже не вышло. Змею некуда деваться, но так не дело...
Маг расстегнул легкую меховую накидку и снял, протягивая её Ламби.
- Возьми, пожалуйста**, - сказал он на эльфийском, тоном, которым разговаривал с учениками аналогичного человеческого возраста. - Там будет холодно, и тебе нужнее.**
Ему и правда нужнее.

* Но я рад, что ты с нами. (св. эльф.)
**очевидно, на светлоэльфийском.

Отредактировано Алый Сольмир (2014-07-23 18:58:22)

Вдруг с тоскою осознал я, что склониться головой –
Что на этот алый бархат лишь склониться головой
Ей нельзя, о – nevermore! (с)
В убегающем свете она была похожа на цветок, склонивший яркую алую головку к земле, уходя в короткий, но дивный сон. Или не снятся сны цветам? Неживые, они не умеют грезить, совершенно забываясь в тщеславном желании радовать всех, кто пройдет мимо, необыкновенной своей красотой.
Бэль и сама боялась забыться. Именно от этого – забвения – удерживал мудрый, древний разум. Видимый, вставший хранителем за плечами, он не давал уйти прочь, позабыв все то, что так бережно накапливал целых шесть столетий. Нелегко было бы расстаться, ведь…Клад не всегда зарыт в земле.
Спокойно, каким бывает поле битвы, наблюдал единорог за движениями людей – так обыкновенно взирает дикое животное, стоя на холме и высматривая охотников. Настороженно, приглушенно дыша и стараясь не примять ни единой веточки.
“Я уже плачу. Кем становлюсь я, когда вокруг все перестали верить в нас и забыли само Добро?
А во что они вообще верят? В силу собственного ума, который запутается в сам себе через пару-тройку десятилетий. И в ту силу, что есть в заостренных палках, камнях…Камнем можно поцарапать и убить.
Они верят в смерть?
Это странно… Но это невозможно. Зачем верить в то, что крадет жизни, унося крупицы перерождений с собою вместе, ни у кого и ничего не спрашивая. Может быть, я ничего не понимаю в них.
Или просто не вижу.”
Мирные тучи громоздились в небесах, закрывая золотистое око, и словно вторя ему, две золотые звездочки также закрывались от боли, приносимой видом бесконечно стремящихся вдаль облаков. Здесь было что-то не так. Да, наверное, что-то всегда было не так, однако все это в страхе проходило мимо слепящего золотого света, едва только заметив его издали.
Зачем она здесь? Горьким комком в горле застрял этот вопрос, доселе звучащий в голове металлическим болтом. Не прошло и мгновения, как в голове появились жуткие картинки прошедшего времени – и Роща, горящая диким и умалишенным пламенем, и безжизненные тела родичей, и…
Тот момент, когда она подумала, что жива по-настоящему и ошиблась.
Совершать ошибки. Существу Света должно быть незнакомо само это слово, изнутри съедающее суть всего праведного, чистого и гладкого, как кожица персика, едва прикрывающая мякоть от ударов. В последние времена Золотой вообще хотелось самой сделать это – сломать и исковеркать слова, как бы жестоко это не звучало. Но было ли кому-то до этого хоть какое-то дело?
Жить для других – то было кредо Крессиды и, наверное, со временем должно было стать девизом ее дочери…Стало ли? В мире, наполненном злобой, возможно ли?
“Прочь.
Почему я сомневаюсь? Зачем мне нужно думать над тем, что и так является очевидным – пусть это остается тем, чьи слова никогда не смогут обрести материальное и тем, чьи поступки – лишь ложь и ничего более.
Я не хочу, чтобы все было так, как решат они, забывшиеся в лишнем и позабывшие саму Истину, опрометчиво данную им с рождения.
Зачем…Пандора, зачем ты брала в руки этот Ящик? И что было бы, будь иной на твоем месте?”
От отчаянных мыслей, раздирающих голову на осколки, от закрытия головы руками от всего и вся, Бэл отвлек теплый голос. Да, но определялось это не по пару, покидающему горло, а по ощущениям. Как будто касаешься бархатного лепестка цветка в древнем лесу. Снова дрожь. Нельзя. Не нужно. О лесе.
Полная человеческая дама стояла перед ней, сияя чуть затронутой слабым беспокойством улыбкой. Поначалу Бэль даже вздрогнула от непривычного лица, но, вспомнив, как нужно себя вести, чтобы случайно не раскрыться, взяла себя в руки, и улыбнулась краешком губ – невидимое на невидимом, как лунный серп.
- Прекрасно, - взгляд, все же, не удержался даже в точке на середине лба, и сполз вниз, рассматривая древесину. Голос был тих, но ясен, даже среди приглушенных голосов, толкующих о чем-то, чего Бель еще не окончательно осознала. – Все прекрасно.
А вот после этого уже мгновенно захотелось закричать во всю силу собственных легких о том, что приходится говорить неправду.
Ведь всякое слово буквально избивало душу похлеще всяческого материального удара. Всякое слово, пахнущее солью и металлом, слитыми воедино. Именно от этого хотелось вернуться обратно, чтобы все высказать…хотя бы самой себе.
Но нет. Свет вел вперед, заставлял снова поднимать голову, как делала она, будучи совсем молодой, провожая гостей и жителей Рощи, наблюдая как будто тайком, но на самом деле выдавая свое присутствие случайной вспышкой.
Огненный голос. Знакомый голос. Его и вправду можно было назвать огненным, и Бель чувствовала, как огонь коснулся плеч, заставив их сдвинуться чуть назад, распрямляясь и являя темную кожу шеи и просвечивающие через темный оттенок кости ключицы.
Голова чуть дернулась, когда ушей коснулось обращение, а взгляд попал в золото глаз.
Выдержать.
Выдержать…
Свет уже кричал в ухо – и взгляда она не отвела, хотя поначалу поступить хотелось именно так. Ибо именно это и спасало в последние времена от любопытных глаз, могущих совершить страшные вещи чтобы достичь желаемого.
“С нами?
Небо? Небо…Я чего-то не понимаю и…надеюсь, что это всего лишь тучи. Всего лишь временные и не на веки вечные. Когда-то будет и солнце. Может быть, прямо сейчас, если кому-то того захочется.
Я вернусь.”
- Но не для всех, - тихо заметила она, провожая взглядом уходящих от нее людей, собирающихся сойти на землю. Да, то был человек, знакомый ей со времен пребывания в посольстве. После той жуткой ночи, когда хотя бы кому-то пришлось раскрыть сущность свою, доказав это привычным призывом Света.
Среди более-менее знакомых людей Золотой удалось выловить маленький силуэт эльфийского наследника – Исцеленного и очнувшегося. Отец его, ведший под руку предводителя людей, был уже впереди, и на какой-то момент аловолосой показалось, что эльфийский ребенок здесь будет чувствовать себя слишком потерянным, но…
“Я вернусь.”
Что-то шептал свет, ведя вперед под любопытными взглядами вечно спешащих куда-то людей и нелюдей. Рассасывалась, зарастала глубокая дыра в сердце и в разуме, Свет латал их сияющими нитями с медленной, но верной скоростью.
Все близилось к завершению, но в каком смысле?
“Я вернусь.”
Единорог наблюдал с прохладным спокойствием за движущимися людьми, ожидая своего часа, своего момента. Когда можно будет вступить на шаткий мостик, заросший зеленой травой и белыми-белыми цветами.
“Скоро.”
[AVA]http://s2.uploads.ru/CeTXl.png[/AVA]
--------------->>>Замок лорда

Отредактировано Белаэрн (2013-03-26 21:32:56)