Дракен молча стоял один в тренировочном зале. До боли знакомое помещение, заставлявшее его сердце биться в сотни раз быстрее, где оттачивались удары и его разум. Здесь. Именно здесь он родился. И здесь же умер тот маленький обиженный мальчик, которого вышвырнули, как котёнка на улицу. А он его поднял... Поднял и заставил жить. Наридесс. Имя, ставшее для него символом жизни, символом ярости. Именно этот тёмный вышвырнул из него слабость и детский лепет. Он делал его воином. Его Мастер, его учитель и Друг.
Именно Мастер и Друг. Он заменил юноше отца. Этот дроу взял в свои руки молот из наковальни, чтобы выковать новое смертельное оружие, лишённое эмоций и иллюзий. Дракена.
Учитель и ученик. Наридесс и Дракен. Две тьмы, сошедшихся в смертельном и упоительном танце ножей. Дракен так и не смог забыть тот первый день, когда оказался среди ассасинов. Он помнил, как блуждал, не замечаемый никем. Он помнил, как его поднял Мастер, заставив сразу же окунуться в бешенство схватки. Он спас мальчишку от бесполезной ярости, которая могла бы привести его к смерти. Хотя нет, он привёл его к Смерти, но избавил от бесполезной и глупой погибели, должной быть в пылу страстей. Он выкинул прошлое Дракена на свалку, предложив написать новую жизнь... кровью.
Никого этот дроу, что когда-нибудь станет одним из страшнейших воинов, кроме Наридесс не видел. Для него тот был примером и идолом. Что же, разве можно его в этом обвинять, если каждым своим умением он был обязан ему?
Но сейчас... Сейчас Дракен стоял в пустом тренировочном зале и не знал, что сказать и что сделать. Его Мастера больше не было. Лучший из лучших не вернулся. Мыслимо ли это, если для юнца тот казался бессмертным? Он не верил в смерть. Но смерти было на это наплевать. Дракен молчал, мысли, приученные жить в строгости, не позволяли спасительным эмоциям выйти наружу.

Он стоял растерянный. Он давно таким не был. Он не знал, как может умереть Мастер. И он скинул рубашку, готовясь один станцевать танец Смерти. Холодное сияние ножа блеснуло, когда он услышал шаги. Он не оборачивался. Он знал, кто идёт.
- Ассасин должен даже спиной чувствовать, кто позади... - Раздался такой знакомый голос в голове, что он больше не услышит.
- Master... Я помню твои уроки, мой Мастер... - Он говорил так тихо, что услышать его было невозможно.
Он не шевелился, готовый в любой момент выпустить зверя. Дикий, молодой и неприрученный зверь. Но он слышал шелест платья, слышал вздох. Так могла идти лишь Она. Дочь Мастера, сердце тьмы, дикий Шторм...
И он ждал. Такая чужая и такая знакомая - они росли вместе и порознь. Он чувствовал её настроение. Она устала, смертельно устала. Дракен подавил тяжёлый вздох. Если не он, то кто поддержит эту девочку, которая была постоянной мишенью для матери? Отец... Мастер. Но Мастера более нету...
"Займи его место... Хоть ненадолго... Дай ей сил стать той, которой она должна..."
Холодная рука, как оружие, зажатое в ладони, докоснулась до плеча, заставляя зверя затихнуть. Нет, не уйти, просто притихнуть и ждать.
- Алагосет... - Он почувствовал, как она прижалась головой к спине, как она искала...нет, не защиту, но опору в эти смутные дни.
И он подавил вздох вновь, прикусив губу до крови.
"Ты должен... Ради Мастера. Ради Наридесса... Он бы не простил мне её..."
- Микарнал давно мечтала об этом... - Дракен всё ещё не оборачивался. - Пути её тонут в крови без смысла и без разума. Придёт день, Алагосет... Она споткнётся об горы трупов, которыми обложила свой трон, и захлебнётся кровью...
Он не знал, прав ли. Он не в силах был думать. Эмоции рвались на волю, заставляя напрячься мускулы и сильнее сжать рукоять ножа в руке. Дикий дикий зверь, загнанный в клетку... Ярость, боль, страх и отчаяние рвались на волю, предъявляя своё право на мысли дроу, который всегда жил под ледяной маской безразличия. Скинуть маску просто, но как её потом одеть?

Мне нужно понять, что я ненавижу...
Я думал ненависть - это просто слова...
Он чувствовал каждое её движение. Чувствовал кожей, слышал чуткими ушами... Шелест платья, движение руки - всё... Буквально всё. Для этого тёмного не было более тайн - его ждал Путь Мастера, одного из немногих. Он знал это, но не видел в этом ничего кроме воли Астарты. Дракен знал, что Алагосет ранена, как и то, что сердце её щемит от потери.
И он склонился в ритуальном поклоне, посвящая свой танец Наридессу, зная, что дух ассасина навсегда останется в этом зале, безмолвно взирая на тех, кто ещё жив. И он закружился в танце Смерти, готовом в любую секунду перейти в настоящую атаку, в последний бой. Каждый бой ассасина последний - для врага или для него самого, но выжить может лишь один. И это был его путь, путь тёмного воина, не боящегося ничего. Именно этим и страшны ночные убийцы - как бы не был силён противник, он хочет выжить, а ассасин... Лишь хочет выполнить задание, а цена... Цена ему не важна, пусть даже это будет его собственная жизнь. Они принимают, что ходят по лезвию клинка, готового в любой момент убить хозяина, они давно уже служат не Жизни, но Смерти. И не боятся этой своеобразной госпожи. Они страшны своей бесчувственностью...
Но Мастер... Его смерть нельзя было оставить без эмоций. И дикий танец продолжался, обращённый к мёртвым, не сулящий ничего хорошего живым. Каждое движение - совершенство, любой удар - смертелен. Дракен хорошо усвоил уроки Мастера и сейчас в последний раз сдавал ему выученный и отточенный до кровавого блеска урок. Мастер и ученик... Потом, он сам станет Мастером... Но не сейчас, сейчас он слишком дик, слишком молод.
Мертвенный блеск стали в свете иридов, многократно отражённый в зеркалах. Странный танец, завораживающий танец. Загляни сейчас сюда кто - отшатнулся бы в ужасе от этого призрака, слившегося с образом своего Мастера...
Наконец, он опустился на одно колено, склонив голову - урок окончен... Последняя дань Учителю отдана... Он будет верен ему до смерти, а проявится это... в верности его дочери. Он присягнул мёртвому, чтобы служить живой. Гордый и дикий, опасный и растерянный...

Каждый из нас выбирает свой путь,
Каждый из нас решает, где можно свернуть,
А где нужно превратиться в сталь...

Её голос не пугает ассасина. Он лишь резко обернулся, бесшумно проскользив на носках сапог. И вот уже пристальный тёмный взгляд изучает лицо девушки. Мрак, попадая в который даже звезда испугается, что никогда больше не сможет светить. И сейчас весь этот чёрный бархат встретится взглядом с алыми глазами Алагосет. Дракен знает её столько, сколько живёт здесь, под неусыпной защитой и кабалой Ордена. Он знает этот тон, в котором нет агрессии, который так обманчиво-безразличен. Для посторонних - да, но не для него.
Холодная улыбка, похожая на короткий блеск ножа, всё ещё обнажённого в руках юноши, пробежала по его лицу. Его не удивило желание дочери убить мать. Почему нет? Ведь эта мать с таким завидным упорством пытается подобраться к дочери. Сейчас она подошла близко, опасно близко, чтобы выжила лишь одна из них. Ставки высоки, ставки становятся с каждой секундой выше. Мать и дочь - две королевы. Королева прошлого и королева будущего. Но остаться должна лишь одна. Дракен беспристрастно изучал лицо Алагосет, ничуть не смущаясь откровенного взгляда.
Они оба знали, что послужило катализатором этого решения, так давно напрашивающегося, но не произносимого. Но Микарнал перешла какую-то невидимую черту, лезвие бритвы. И объявила войну. Такое грязное решение - убить Мастера ассасинов. Даже те, кто был нейтрален, теперь будут мстить за своего Наставника. И Дракен пойдёт. Пойдёт первый, защищая его память и его дочь. Да, он поможет ей подняться на вершину или сгинет вместе с ней...
Такие сложные решения, принимаемые в одну секунду, в один взгляд. И в непроглядном мраке ночи полыхнул ледяной огонь.
- Ты знаешь мой ответ, - Голос спокоен, впрочем, как и всегда.
И лёгким движение достойным описания у лучших летописцев, он убрал нож обратно, пряча от назойливого света иридов. "Смерть приходит ночью, смерть приходит незаметно" - вот он девиз ассасинов. И Дракен не стремился красоваться.

Дыши смертью - жизнью дышать может любой...
И спокойный взгляд, достойный лишь безлунной ночи, что избрала себе любовником страх. Он никогда не знал цену жизни, зато прекрасно мог выдать счёт на смерть. А ведь за смерти платят больше, чем за жизни... И дело даже не в деньгах, дело в душах, что забирает одно короткое прикосновение голодного клинка, дело во власти и в страхе, с которым смотрят те, кто трясётся за свою никчёмность. Так было, так будет - это ассасины, бесконечное продолжение ночи. Слишком тёмной, даже для тёмных эльфов. А ведь эти убийцы куда более добры к своим жертвам, ведь они знают смерть и её цену. Они не причинят лишней боли жертве, если она сама на то не вынудит - всего лишь безразличное оружие без ярости и слабости.
Но у Дракена слабость была. Слабость, которую он превратит в силу, ровным пламенем поддерживая его пропавшую душу.
Алый взгляд... Пьянящий взгляд, что ярче даже свежей крови. И он смотрел, чувствуя, как напрягается каждый мускул его тела, но не шевелился. Таковы правила игры. И он знал, что игре этой продолжаться долго или никогда больше - всё зависит от очередного короткого движения, что оставит в живых лишь одну королеву. И за Астартой выбор - мать или дочь.
Чуть помедлить, чувствуя прикосновение узкой мягкой ладони. И поднять взгляд Ночи на неё.
- Многие пойдут, Алагосет, - Он усмехнулся, помня реакцию ассасинов на смерть Мастера. - Очень многие... Ассасины не прощают смерть Мастера даже королевам. Впрочем... - Оскал исказил его лицо. - Не так важно, кто пойдёт. Важны лишь сомневающиеся и те, кто пойдёт против. Первых надо мягко убедить, а вторых... познакомить с блеском окровавленной стали.
Короткая фраза, что была сказана его устами, но глаголила древнюю истину. Правда, доказывающая, что всесилие монарха заканчивается там, где эта сила применена не для того.
И зеркало отразило их обоих. Ещё юную и тонкую эльфу в тяжёлом платье и гибкого прирученного зверя, замершего под прикосновением своей госпожи.
- Мы исполним его волю... - Тихий голос, но не от слабости, а от той силы, что сделает его самым страшным оружием среди живых и неживых.
И пустой зал, взирающий на них бесконечными отражениями девушки и юноши, словно собравшиеся и принимающие присягу духи убитых и живых. Пустой зал, который жил своей непонятной многоликой жизнью. Казалось, сейчас тени зашевелились, выслушивая этих двоих и хохоча, зная наперёд исход всех их планов.

Отредактировано Дракен (2012-07-20 10:56:34)