/Начало игры/

Дорога выдалась долгой и утомительной. Мелкие остановки в попутных мелких селениях, в которых Цири закупалась продовольствием и отдыхала от верховой езды, были редкими, а устраивать стоянки посреди неизвестной местности девушка не хотела. И чрезвычайная суетливость Толстика только нагоняла на нее беспокойство, хоть она и убеждала себя, что конь просто устал. Это не было ложью – свольфский жеребец стал сильно медлительным, к тому же эта порода не была изначально предназначенной для таких длительных поездок. Он громко фыркал и пыхтел, и обиженно жевал уздечку, все время сбавляя темп.
-Потерпи,  Толстичек, - поглаживала его по гриве Цири, - скоро обязательно появится какой-нибудь поселок, и мы там отдохнем, обещаю! 
Девушка скорее себя пыталась убедить в этом, нежели животное. Она тоже изрядно устала от длительной дороги. У нее сильно болела спина и затекала пятая точка, поэтому иногда она слезала с коня и шла рядом, что значительно замедляло их путешествие.
Но уже через день, под вечер, Цири увидела вдалеке виднеющуюся деревеньку и с радостным «Я же тебе говорила, Толстик, говорила!» погнала жеребца в ее направлении.  Деревушка была маленькой и, даже, не обозначалась на карте у Цири, поэтому, уже въехав в ворота, она узнала, что находится в Девичьем  Пруду.
Она распрягла коня и, свалившись на первую же предоставленную ей кровать, уснула без задних ног.

Проснулась Цири почти в полдень и, во время завтрака, отметив, что кошелек ее изрядно похудел, решила сходить проведать Толстика. Жеребец был жуть какой обидчивый и очень любил закатывать сцены, когда девушка оставляла его на долгое время одного. Однако, когда Цири вышла на улицу, она понятия не имела, в какой стороне оставила своего скакуна. Дома в деревне были настолько схожи и расставлены в таком хаотичном порядке, что пройдя мимо одного, Цири оказывалась прямо перед точно таким же. Или нет, постойте, вроде, он похож на тот, что справа, а этот был уже раньше или после вон того, напротив...
Так девушка долго плутала между, как ей казалось, одних и тех домиков, пока не наткнулась на небольшой пруд. Точно оазис среди однотипной пустыни.
Она подошла к берегу и умылась. Вода была теплой и чистой, поэтому Цири, разувшись и закатав штаны, опустила босые ноги в пруд. Болтыхая ногами в воде, она заметила одинокую женщину, сидящую поблизости. На ее бледном лице Цири увидела глубокую печаль, и не решилась с ней заговорить. Однако смотреть на нее она не перестала. Цири привлекла ее необычная внешность: у нее была почти прозрачная бледная кожа, которую прикрывала вполне простая дорожная одежда. Длинные черные волосы отражали, создаваемые ветром, волны, а глубокие темные глаза смотрели, словно сквозь предметы.
-Красивая… - Подумала Цири и перевела взгляд на свое отражение в воде. И ахнула, только что заметив, какой бардак творился у нее на голове. Длинные кудри за ночь сплелись так, что были похожи на большое птичье гнездо. Поэтому она стала быстро приглаживать и распутывать волосы, чтобы привести себя в, хоть немного схожий с человеческим, вид.
Во время столь увлекательного процесса, Цири не переставала стрелять карими глазами в сторону одинокой женщины, которая все так же сидела у пруда.

Отредактировано Цири (2012-07-20 10:34:35)

Цири бурчала, сопела и пыхтела, возясь с непослушной прической, когда вдруг заметила в отражении воды приближающийся невысокий силуэт. Незнакомка, которая еще минуту назад сидела возле воды, шла мерно и практически неслышно. Если бы девушка заблаговременно не увидела ее, то, скорее всего, вздрогнула из-за внезапно возникшего вопроса:
-Тебе помочь? А то боюсь, у тебя так дело не далеко пойдет.
Цири снизу взглянула на темноволосую девушку, которая оказалась не старше ее самой. В ее темных глазах все так же таилась печаль, но голос звучал приветливо и тепло. Цири опустила затекшие руки и, сдув, упавшую на лицо, спиралевидную прядь, смущенно улыбнулась.
-Помощь мне и, правда, не помешала бы.
Она чувствовала себя неряшливой и непутевой, по сравнению с красивой и аккуратной незнакомкой. Девушку поразила легкость и мягкость ее движений, и, вспомнив то, как передвигается сама, еще больше смущалась и краснела. Цири всегда мечтала стать настоящей леди - женственной, грациозной и сбивающих мужчин наповал одним взглядом. В реальности же вокруг девушки падали штабелями только пьяные в хлам гномы, а вся ее грация заключалась в ловких взмахах меча.
Сейчас же девушка не знала, как себя вести и о чем говорить с женщиной, а когда Цири не знала, что говорить, а она говорила обо всем.
-Я просто расческу, кажется, забыла среди остальных вещей. – Неуверенно начала она. – У меня с детства волосы такие - проснусь на утро, и хоть в огород иди птиц пугать! Учитель в прическах мало что понимает, но зато наша соседка, тетя Алуэ, все время мне красиво укладывала волосы, а на ночь заплетала косу, чтобы они не путались во время сна. Сама я косички плести себе не умею, так что приходиться мучиться по утрам… - Только когда кислороду стало не хватать, Цири поняла, что опять трещит без умолку, в то время как незнакомка молча боролась с ее волосами. Судя по всему, у нее было какое-то горе, а у мечницы тут словесное недержание обострилось.
Она треснула себя по лбу и виновато произнесла:
-Ой, извините. Вечно я несу всякую чепуху…
Цири замолчала и прикрыла глаза. Ей нравилось, когда трогали ее волосы: по всему телу разбегались мурашки, и от удовольствия хотелось замурлыкать. Руки незнакомки были приятными и аккуратными, поэтому девушка расслабилась и, кажется, задремала. Потому что образы и звуки вокруг изменились, это было словно переселение душ – она внезапно оказалась совсем в другом месте совсем в другое время. Нежные знакомые руки аккуратно перебирали короткие кольцевидные волосики, все время выбивавшиеся из рук.
-Не крути головкой, Цири. – Внезапно возник приятный женский голос. Пахло узнаваемым запахом одуванчиков, когда  тонкий озорной голосок ответил:
-Извини, мама.
Женщина не сердилась, она никогда не злилась на дочь. На ее лице всегда присутствовала добрая улыбка, которую девочка видела на фоне невообразимо длинных светлых волос, спадающих по хрупким плечам крупными витыми волнами.
Мама…
Цири вздрогнула и открыла глаза. И без того не четкий образ женщины растаял совсем, и перед девушкой возник все тот же Девичий пруд в небольшой деревеньке с домами-близнецами.
Девушке казалось, что она уже забыла образ своей матери, ее голос и запах. Однако короткие воспоминания о ней появлялись в сознании Цири так же внезапно, как и покидали его. Она была рада, что такие моменты прошлого оставались в ее голове – светлые, счастливые и радостные. Ведь их было так не много.
Цири почесала нос и, отгоняя нагоняющую тоску ностальгию, произнесла:
-Кстати, меня Цири зовут!

Отредактировано Цири (2012-04-20 14:05:43)

Полуденное солнце светило высоко и согревало лучами верхние воды Девичьего пруда. Цири хотелось искупаться, но когда она представила себе, что станет с ее волосами, когда те намокнут, постаралась отмахнуться от этой мысли. К тому же она не хотела прерывать разговор с незнакомкой.
Девочка любила разговаривать и могла говорить долго с кем угодно и о чем угодно. Жители Риа были очень дружелюбными и общительными, и давно смирились с болтливостью маленькой воительницы. Цири считала, что люди везде такие, но когда вместе с учителем посетила другие страны, в особенности Великую Цитадель, она стала осознавать, что говорит и, правда, сильно много и не всегда принимает в расчет вес своих слов. Учитель Регис говорил, что честность и искренность – это не грех, но всегда нужно помнить, где ты и с кем говоришь.
Но когда незнакомка оказалась вовсе не против ее болтовни, у девушки словно гора с плеч сошла. После последней остановки до Девичьего Пруда в людном месте, ей не с кем было хотя бы перекинуться парой слов. Толстик в расчет не берется, так как кроме его уставшего пыхтения и недовольного фырканья, девушка никакой другой реакции от него не слышала.
Ее польстило то, что незнакомке показалось необычным ее имя, поэтому она вдвое охотно ответила на ее вопрос.
-Да, я тут проездом. Мы уже давно в пути, поэтому стараемся чаще делать остановки. Тόлстику очень тяжело преодолевать такие расстояния. Он раньше вообще работал на ферме дяди Бейля, только потом его подарили мне. Так мы с ним с тех пор вместе…ой, вы же о другом спрашивали! – Опомнилась Цири. – В общем, мы Девичьем Пруду ненадолго, думаю, сегодня-завтра отправимся дальше. А вы? Живете здесь?
Потом незнакомка представилась Янне.
-Ну, или… Янши. Кому как удобней.
-А мне и так и так нравится! – Улыбнулась Цири, глядя на ее отражение в воде.
Цири отвлеклась на плавающих в воде маленьких рыбок, которые грелись под лучами солнца. Девушка вытащила ноги и оставила их сохнуть и загорать. Вокруг было тихо и спокойно, только птички щебетали в листве, и вода журчала, погоняемая теплым ветерком.
-Ну, все. Теперь твои волосы осталось только расчесать хорошенько.
Девушка посмотрела в свое отражение и воскликнула.
-Ого! Вы настоящая мастерица, раз смогли что-то с моими волосами сделать. Прям как тетя Алуэ. Все говорили, что у нее «золотые ручки» - она готовила хорошо, вязала, по дому хозяйничала. Даже все гномы в округе завидовали дяде Уорену,  что у него такая умелая супруга. Но я, кажется, опять о своем…я просто хотела сказать спасибо! – Цири смущенно почесала кудрявую макушку, стараясь не сильно портить прическу, которую сделала ей Янна.
-Вы не против, если я вас так называть буду?

Отредактировано Цири (2012-04-20 21:21:07)

Янна плотнее укутывалась в шаль, и Цири заметила, что ее била мелкая дрожь. Неестественно бледная кожа покрывалась мурашками, и девушка с беспокойством смотрела на новую знакомую.
-Так вы болеете? – Спросила Цири, когда Янна заговорила о своем здоровье. – То-то я смотрю, что у вас кожа аж прозрачная!
Может быть, именно из-за плохого самочувствия Янши была такая грустная? Это вполне оправдывало ее состояние, однако Цири только больше засуетилась.
-Может вам не стоит сидеть на солнцепеке? Хотите, уйдем в тенек?
Несмотря на то, что Янна была почти ровесницей Цири, девушка не могла обращаться к ней на «ты». Почему-то темноволосая незнакомка казалась ей гораздо старше, Цири чувствовала эту разницу, как чувствовала палящие лучи солнца на своей коже. Словно между ними была какая-то временная пропасть.
-Дядя Бейль не мой дядя. – С улыбкой произнесла Цири. – Он наш сосед в Риа. Он гном и занимается ремеслом в городе. Вообще в Риа много гномов, я всех там знаю, правда учитель не очень любил, когда я засиживалась с ними. Но мне гномы кажутся очень забавными, они смешно ругаются. – Девушка хихикнула. – А Толстику я сама дала имя. У дяди Бейля много лошадей, и он не дает им имена. Мне казалось, что они обижаются, поэтому назвала каждого. Каштанка, Ловкач, был Принц с очень красивой гривой, которой он постоянно размахивал. Соня был, Топотун…о! А еще Тормозок! Это ослик такой. Он ужасно медленный и ленивый, все время стоял в сторонке, пока все трудились, и чавкал травой. Учитель говорил, что он не тормоз, а просто очень меламфоличный*.
И, кстати, надо было бы проверить Толстика, а то он еще закатит сцену, наедет на пень из-за того, что его бросили, и Цири вообще никуда не уедет из Девичьего Пруда.
-Янна «Золотые Ручки» - звучит, как титул. – Улыбнулась девушка. – У меня нет фамилии, поэтому в детстве я тоже придумывала себе звания, типа Цирилла Непобедимая или Цирилла Великая! Учитель только посмеивался надо мной и говорил, что если я буду мало тренироваться, то мое величие растоптает первый же вояка. Поэтому я решила, что стану сначала очень сильной, даже сильнее учителя, а потом придумаю себе какой-нибудь титул!   
Цири казалось немного странным, почему Янна с таким спокойствием слушала ее россказни, а сама говорила очень мало. Пусть она и не была против ее болтовни, интересовалась некоторыми деталями, однако девушка не хотела сильно ее утомлять. К тому же Янна плохо себя чувствовала.
-В некотором роде это моя работа.
-Правда? Вы прически делаете?
Когда Цири узнала, что Янна живет в Аларионе, она очень оживилась. Город эльфов – мечта Цири с самых юных лет. Было бы здорово посетить его вместе с Янной, наверняка она показала бы много интересного и познакомила бы с настоящими эльфами!

* - имелось в виду меланхоличный

Отредактировано Цири (2012-05-05 10:50:16)

-Ранение? – Цири подскочила со своего места. Если так подумать, то девушка никогда не получала ранений, кроме как на кухне или на тренировке. Она даже не представляла, что значит получить настоящую боевую рану, а Янна так легко об этом говорила. – Надеюсь, вы не сильно пострадали?
Хотя, Цири никогда толком-то и не сражалась так, чтобы насмерть. Это, во-первых, шло наперекор всем ее принципам и тому, чему учил ее наставник. Во-вторых, девушке не приходилось встречаться с такими людьми, с кем бы приходилось сражаться за свою жизнь или жизнь других.
И тут Янна заговорила о таких понятиях, как «Свет» и «Тьма», и Цири едва заметно нахмурилась.
Перейти на сторону Тьмы? Разве способна была Цири на подобное? Она даже задумываться о таком не смела. Да и что такое, собственно, эта Тьма? Что такое зло? Девушка никогда не делила население Аларии на хороших и плохих, в последних она просто не верила. Не бывает плохих людей! Пусть учитель Регис и говорил об извращающей человека ненависти, злобы и ревности, но Цири считала, что именно из-за этих эмоций такие люди и совершают плохие поступки. Сами же они никогда не пожелают вреда близким. Поэтому зла нет. Есть только люди, которых жизнь заставила изменить себе и пойти на крайности.
-Слушай то, что хочет твое сердце. – С улыбкой произнесла Янна.
Да, Цири всегда поступала по совести. Она делала то, во что верила, и ей всегда было важно сохранить эту свободу. Защищать слабых и помогать нуждающимся. Служить Свету? Нет, служить людям, и пусть они не признают Цири, не назовут ее Великой, главное – чтобы появились те, кто думает точно так же и, взяв пример с девушки, встанут на защиту других.
-Учитель часто говорил мне, что важно не только делать людям хорошее, но нужно и искренне этого хотеть. Учитель очень добрый и отзывчивый, но он перестал верить людям. Он считает их эгоистичными, жадными, озлобленными и жестокими, говорил, что я сама в этом убедюсь, когда стану старше. – Цири подняла взгляд на Янне. – Но я не хочу переставать в них верить! Я знаю, что где-то среди этой отвердевшей коркой ненависти и отчаяния еще кроется любовь и радость, дружба и верность. Поэтому я никогда не стану выбирать между Светом и Тьмой, я найду что-то свое, что, надеюсь, сделает людей Аларии хоть немножечко счастливее. Это то, что хочет и что подсказывает мне мое сердце. Оно, как и я, слишком многословно. – Намеренно сбив настрой, хихикнула Цири. 
Пусть девушка и выглядела легкомысленной, добродушной и наивной, но это не значило, что она не думала о таких понятиях, как жизнь, судьба или предназначение. Достигнув более или менее смышленого возраста, Цири часто разговаривала с Регисом о подобном, и всегда после таких разговоров у девушки оставался какой-то тяжелый осадок, горькое послевкусие, которое нужно было чем-то заесть. Обычно она заходила в гости к соседям гномам, у которых единственным смыслом жизни было сокровища и пиво. От таких вопросов, как «Каков же смысл бытия?» или «Верите ли вы в судьбу» они просто отмахивались и советовали девочке того же. Но Цири так просто этого сделать не могла.
-Показать Толстика? С радостью, уверена, вы ему понравитесь! Только не думайте, что он грубый и не воспитанный, просто он очень скромный и чувствительный, так что нужно с ним аккуратнее. К тому же, он, скорее всего, успел обидеться из-за того, что я его с утра не попроведовала…
Цири обулась и поднялась с места, потянулась. Когда она уже собралась идти к тропинке, ведущую к деревушке, она заметила, что Янна о чем-то задумалась. Смотря вперед, словно через весь Девичий Пруд, куда-то далеко, она задала вопрос, который вызвал в Цири смесь эмоций.
-В Аларион? – Раскрыла рот она. – С вами? – Ее глаза загорелись. – Серьезно? – Не верила она своим ушам. – Гизофосов Мир, конечно да! Ой,…извините, вырвалось…
Разве могла она раньше подумать, что случайная остановка в какой-то маленькой деревушке, которая у Цири даже на карте не была отмечена, приведет ее в место ее мечты? Случайная встреча и все изменилось на корню. Что случится потом, и к чему это все приведет, об этом девушка тоже не думала. Меленький листок уже давно оторвался от родимой ветки, и продолжает лететь, подгоняемый ветром.

Мысли об Аларионе заполнили кудрявую головку Цири. Эльфийский город – она мечтала посетить его с того момента, как увидела и прочитала о нем в книге. После этого у нее появилось рвение к изучению языка и культуры остроухого народа. И ей до сих пор не верилось, что ее мечта вот-вот станет реальностью.
Они с Янши вышли из окрестностей пруда в ветвееватую улочку деревни, и Цири снова окружили дома-близнецы. Вспомнив,  сколько девушка по ним плутала в прошлый раз, она попросила новую знакомую отвести ее к конюшням, где она оставила свольфского жеребца. Учитывая то, что Янши пробыла в Девичьем Пруду подольше, чем Цири, под ее руководством они должны были отыскать Толстика быстрее.
-У вас нет коня? – Удивилась девушка. – Как же вы тогда прибыли в Девичий Пруд?
Девушки обогнули еще один дом, который показался Цири таким же, который был до него, или такой же, который они миновали еще раньше или как все вокруг. Наверное, нужно было прожить здесь как минимум месяц, чтобы начать хорошо ориентироваться в деревне. Хотя, Цири всегда страдала забывчивой памятью, к которой прилагался еще и пространственный кретинизм.
Когда закончилась улочка, девушка заметила огороженный загон, в котором паслись верховые животные. Среди них размерено махал хвостом крупный жеребец.
-Толстик! – Обрадовалась Цири и побежала к нему.
Вышеназванный имел типичный для своей породы окрас – темно-каштановый с белыми носочками на длинных мощных копытах. Он спокойно себе жевал травку, а, завидев хозяйку, громко фыркнул.
-Вы были правы, - обратилась она к Янши, - нужно было сразу брать морковку.
Собственно, выбора не было ни у девушек, ни у коня, поэтому им пришлось продолжать взаимодействие без всяких задабривающих презентиков и прочих примирительных угощений. Представив Янши и Толстика друг другу, Цири проверила снаряжение коня, и произнесла.
-Янна, если у вас нет лошади, то я думаю, что можно было бы добраться до Алариона вдвоем на Толстике. Расстояние не большое, да и для него не проблемой вынести нас обеих. Если что, будем почаще делать остановки по пути.
Цири не могла сидеть на месте – она была готова уже сейчас отправиться в путь и чем быстрее, тем лучше. Поэтому в любой момент была согласна покинуть Девичий Пруд.

---> Обходная западная дорога

Отредактировано Цири (2012-04-29 19:38:43)

Медвежий лес =>

Каков бы не был небольшим городок, всегда найдутся люди, которые с завистью будут смотреть на удачливого соседа, открывшего свое дело, предполагая что все достается ему легко и без каких-либо проблем. Вполне логично, что даже в таком месте, как Девичий Пруд имела место быть конкуренция. К одинокой пошатывающейся на ветру фигуре в капюшоне, медленно приближающейся к постройкам, довольно резво подбежал молодого вида человек в добротной одежде. "Я местный и все здесь знаю" - можно было прочитать на его лице даже будучи абсолютно безграмотным. После внимательного, но крайне быстрого внешнего осмотра собеседника, он прикинул платежеспособность последнего и на мгновение подсчитав что-то в уме, все же раздвинул губы в приветственной улыбке.
- Приветствую, достопочтимый странник! Вижу, ты притомился с дороги... - изрек зазывала и взгляд его сам собой зацепился за внушительную ветку, зацепившуюся за потрепанного вида одежду в листьях, травинках, а так же прочей лесной атрибутике, и теперь упорно волочившуюся за ним, пропахивая неглубокую бороздку - мой дядушка держит не плохой трактир неподалеку...
Странник (в данном контексте от слова "странный") с надвинутым на самые глаза капюшоном не ответил, продолжая двигаться прямо, с той же скоростью и вообще никоим образом не выказывая то, что услышал тщательно подготовленную речь, произнесенную с тщательно выверенными дозами почтения и уважения. Впрочем, человек не отчаивался, мало ли, вдруг встреченный им является иностранцем, который не знает нормального языка? Придется, конечно, провести до самого трактира и сдать, так сказать с рук на руки, чтобы его не перехватил Джон Картер...
- Там подают хорошую, сытную еду и если хочешь, можешь остаться на ночлег – продолжали тем временем вещать уста сердобольного юноши, готового подсказать и помочь путнику, не дать тому помереть с голоду или того хуже, потратить свои денежки в каком другом месте, кроме того, в котором ему платят за каждого приведенного клиента.
- А... – внезапно произнес хриплым, гнусавым голосом его попутчик и чуть склонился вперед. Болтающаяся за спиной котомка мотнулась из стороны в сторону, словно не зная в какую сторону убежать от готовой вот-вот разразиться беды
- Да-да? Что такое? Вы хотите спросить о ценах? О, они самые приемлемые... – начал было мужчина распространяться о том, что, как ему казалось, окончательно заставит путника выбрать именно им расхваленное заведение.
- А-Аааа... – продолжил прерванную речь путник с надвинутым на глаза капюшоном, из-под которого теперь явным красным контуром высовывался нос.
- Что с тобой, ты неважно выгля... – обеспокоенно произнес человек и постарался заглянуть в таинственный полумрак, получающийся из-за сочетания времени суток, погодных условий и складок накинутой на голову ткани  одеяния собеседника.
- АААЧХИИИИИИ!!! – Зуд в конце концов разразился таки громким, сотрясающим, казалось, саму земную твердь чихом, что сорвал с его головы капюшон и швырнул в лицо замершему перед ним доброхоту приличную горсть скопившихся во рту и носу жидкостей. Все-таки нахождение в лесу не прошло совершенно бесследно для организма беловолосого эльфа – хворь уверенно вцепилась в тело и теперь день изо дня все больше подтачивала его самочувствие. Кто знает насколько быстро могла бы закончиться история сноходца, если бы ноги не вынесли его к деревне-городку.
- Для начала, похоже, придется посетить лекаря... – мрачно пробурчал мужчина, вытирая ладонью лицо и брезгливо стряхивая собранное месиво в сторону.

- Ох-ох-ох...давненько не было пациентов у старого Моргана, ой давно... – то ли причитал, то ли радостно бубнил старик, доставая всякие разные скляночки на тусклый свет, проникающий в маленькую комнатушку из заросшего пылью окна. На полу, завернутый в шкуру неопределимых животных лежал беловолосый эльф и безумно улыбался, потягивая неизменную скрутку, зажатую между зубов и тихо тлеющую, испуская тонкий сладкий дымок.
- Все ходят обычно к лекарям, да к лекарям...магия, говорят они, может сделать то, что не можешь ты со своими старыми методами! – всплеснув руками с зажатой в ней склянкой воскликнул старик. Немного содержимого пролилось на дубовый стол, испещренный странного вида разноцветными дырами, и коллекция повреждений пополнилась внеочередной оплавленной, несколько секунд дымящейся ранкой. Зуд нечленораздельным воплем поддержал разошедшегося Моргана и попытался подняться, чтобы тоже что-нибудь опрокинуть, но рука, на которую он оперся, подкосилась и он рухнул обратно в  импровизированную кровать, чуть не проглотив при этом зажатую в зубах скрутку.
- Но стоило лекарям, да магам уйти, как все сразу стали снова обращаться к Моргану, да! Скажи нам что делать, дай нам мудрости...ХА! Я вот что тебе скажу, сынок – узловатый, похожий на ветку старого дерева палец устремился в сторону сноходца – еще никто не придумал средств лучше, чем клизма и кровопускание! Любую хворь выгоняет и ставит на ноги за несколько дней!
Зуд довольно оскалился. Кровь...он любил кровь. А клизма, наверное, тоже что-то такое же.

Отредактировано Зуд (2012-06-20 22:27:30)

Странные дела творились в небольшом домике, на самой окраине поселения Девичий Пруд. Во-первых, у Моргана Калекаря, ставящего пациентов на ноги благодаря одной лишь клизме и заставляющего их демонстрировать удивительные рекорды в способности быстро ими шевелить благодаря чудотворному лекарству с дивным названием «слабительное», в кои-то веки появился подопытный. То есть, пациент. Вернее, таковым его считал сам Морган, который от волнения не знал с чего начать – все-таки со времени его последней медицинской практики на живом существе прошло много времени, а потому, он довольно долго блуждал в раздумьях, перебирая весь арсенал средств, призванных спасать чужие жизни. Учитывая, что средств было множество, у Зуда было некоторое время на то, чтобы набраться сил и передохнуть после путешествия по лесу, приведшего к возникновению необычного, ранее неизвестного эльфу состояния повышенной «текучести» и «апчихости». Последнее ему даже нравилось. После того как все окрестности окажутся влажными от беспорядочной шрапнели покинувших его носоглотку капель, несколько секунд девятым валом накатывало приятное ощущение облегчения, которое, впрочем, практически мгновенно рассеивалось. Сноходец экспериментировал с чиханием, стараясь как-либо продлить получаемый эффект, но изыскания, несмотря на частоту реакции, не привели к желаемому результату. Несколько мисок горячего варева, которое Морган называл куриным бульоном, были проглочены эльфом незаметно для разума, полностью поглощенного идеей развить чудесную, ранее неизведанную, но перспективную способность организма.
Алая линия возникла на его руке неожиданно. Дыхание перехватило, а нервные окончания с огромной скоростью швырнули порцию сигналов в мозг, что затем красными волнами распространились по всему его телу, многократно отражаясь от стенок сосудов. Тело эльфа обмякло и кровь его теплой, живой змейкой поползла по руке, которую Морган ловко перехватил и уложил в принесенный им железный тазик. Лужица драгоценной  жидкости постепенно увеличивалась, словно бутон странного цветка, тянущегося не к солнцу, но устремленного вниз. Сердечный ритм неуловимо изменился – он стал нарастать, готовясь в любой момент захлестнуть, прорвать все плотины нормальности и обрушиться на и без того шаткий разум, окутанный облаком дурмана.
Миг. И...
Зуд застонал от переполняющего его наслаждения, сжирающей воронкой всепоглощающего пламени вспыхнувшей посреди кроваво алой пустыни расколотого на два бытия сознания. Ноздри трепетали, а грудная клетка вздымалась, поглощая солоноватый, отдающий железом, вязкий запах крови. Язык сноходца прошелся по его же пересохшим губам и те немедленно, словно впитав разлившееся по телу безумие, искривились в полумесяце улыбки, лишь по ошибке способной называться человеческой. Кровь больше не текла. Морган в испуге отстранился и, возможно, именно это спасло его жизнь. Сталь с хищным свистом рассекла воздух, зажатая во второй руке сноходца, все еще лежащего в импровизированной кровати на полу. Впрочем, продолжалось это не долго – от силы каких-то несколько мгновений, так как эльф немедленно вскочил и как был, голышом, выскочил на улицу, при этом безумно хохоча. Нож в его руках тускло сверкнул на прощание, словно подмигивая Калекарю и в то же мгновение обагрился кровью сноходца. Тело Зуда выгнулось дугой, он хрипло застонал и сделал шаг на улицу, всем телом толкнув дверь.
И вот, голый Зуд бежит по пустынным улицам деревеньки в чем мать родила с одним лишь ножом в руках и хохочет. Из неестественно вывернутого запястья, сухожилия которого, похоже, были перерезаны неаккуратным движением ножа,каким-то скромным фонтанчиком хлещет алая жидкость, но спустя секунды плоть затягивается, не оставляя после себя и шрама – тело снохдцев восстанавливает полученные повреждения с приличной скоростью, не позволяя оболочке полностью разрушиться...по крайней мере, до тех пор, пока она не получит смертельный удар.
Сам того не ведая, а может, следуя интуиции, босые ноги вели безумца к озеру...
- АААЧХИИИ! - поприветствовал он одиноко бредущую фигуру и снова резанул собственное запястье, чтобы ощутить очередную порцию сводящего с ума наслаждения.

(свойства организма, а именно регенерация и любовь к боли были обсуждены с Бельфенгиром)

Конечно же Зуд заметил какую-то фигуру, маячащую на самой грани между двумя реальностями, но не придал этому факту какого-либо значения. Зыбкое, тонущее само в себе сознание не обнаружило каких-либо признаков, благодаря которым можно было бы прервать путешествие и резко сменить бурлящее алыми каплями удовольствие от сочащихся из раны капель на созерцание ничем не примечательного человека. Взгляд безумных глаз красной кистью молниеносно движущихся зрачков мазнул по идущему, задержался десятые доли удара сердца на вороне, а затем, дойдя до самого края века, вернулся в свое первоначальное состояние - в середину ока. Дорога требовала какого-никакого, но внимания к себе, чтобы совершенно внезапно не упасть и не прервать столь ярко начавшееся путешествие в абсолютную неизвестность.
Волны легкой дрожи пробегали по тщедушному обнаженному телу, заставляя мышцы непроизвольно дергаться в легких судорогах. Учитывая далеко не благоприятные погодные условия, наряд новорожденного, только явившегося на этот свет, был, мягко говоря, не достаточно подходящим для комфортного пребывания на просторах Девичьего Пруда. Легкий ветерок, шаловливо скользнувший по находящимся на некотором отдалении от дороги деревьям довольно быстро потерял к ним интерес и переключился на более интересные объекты для изучения, а именно двух бредущих по дороге - один за другим, эльфов. Пыль и мелкие камешки, поднятые резким порывом ветрам ударили сноходца  в цыплячью грудь, брызнули в лицо и нанесли несколько довольно неприятных ударов по поверхности его практически мраморно белой кожи. Он покачнулся и остановился, перестав хохотать - это было довольно проблематично, если учитывать, что мелкие веточки и прочая мелкая шелуха забилась ему в рот и теперь он с задумчивым выражением на перекошенном безумием лице, поочередно выплевывал непрошеных гостей, предварительно, конечно же, изучая их. Таким образом прошло некоторое время, за которое, вполне возможно, можно было бы уже добраться до озера, но Зуд медлил - как будто что-то, напоминающее небольшую, но крайне болезненную занозу, не давало ему продолжить путь, указываемый самим проведением. Наконец Зуд пришел к какому-то решению. Он подошел к ближайшему дереву и отломал от него кривую корягу, перехватил поудобнее и...ринулся на ветер, размахивая при этом оглоблей, совершенно забыв как будто про прижатый к древесине кинжал.
- Я ТЕБЕ ПОКАЖУ! - вопил он, преследуя что странно, как будто принявший удирать, воздушный поток. Первое время ветер мотался беспорядочно, словно не зная куда ему деться от безумца, но потом сквозь кусты и дома бросился к озеру, блестящим пятном вырисовывающимся на фоне окружающей достаточно твердой почвы, испещренной дорожками, огородами и просто покрытой уже заметно поникшей травой. Естественно, не разбирая дороги, сноходец отправился за обидчиком в след.
Лишь у самой кромки беспокойно волнующейся воды Зуд остановился и, заметив что ветер прошелся над самой поверхностью пруда, погрозил ему корягой и выпустил из рук не нужный кусок дерева. По закону подлости, тот упал ему прямо на ногу...Одинокий вопль боли разнесся по спящим окрестностям, отражаясь от всех доступных для этого поверхностей, в то время как эльф оголтело прыгал на одной ноге и пытался рассмотреть что там стало с его ступней. Оступился. Упал. И замер.
Он заворожено наблюдал, как алые разводы неуверенно стали распространяться от того места, где его рука с порезом пронзила холодную поверхность воды.

На самом деле эльф не ходил голым. Он просто сидел без одежды, опустив одну руку в ледяное озеро, рассекая относительно чистую доселе поверхность невесомыми щупальцами дивного узора распространяющейся кровавой кляксы. Такое времяпрепровождение было ничем не хуже всех остальных, хотя и было более экстравагантным. Немного. Раз в пятьдесят шесть с половиной. Таково было бы мнение самого Зуда, если бы он вообще смог бы думать о чем-то подобном. Но его мыслями сейчас владело совсем другое: ощущение сладостного вгрызающееся в плоть покалывания, исходящего от медленно затягивающейся ранки на руке, доставляющее ни с чем не сравнимое удовольствие, доступное (скорее всего к счастью, чем к сожалению) лишь тем, кто в меньшей степени был связан с реальным миром. Тело пронзил приятный озноб горячего дыхания удовольствия, которое довольно конкретным и выдающимся острым образом отобразилось на мужском теле, которое, в отличие от женского, отлично демонстрировало распирающее возбуждение готовностью к размножению. Фиолетовые гнилушки тусклых искорок, промелькнувших на поверхности озера, привлекли бы внимание сноходца, если бы тот не был занят тем, что всей своей сущностью впитывал эманации боли, колотящей тщедушное эльфийское тельце, получившее не малый шок от соприкосновения двух негативных составляющих как то: потеря крови и холод, все сильнее оплетающий обнаженное тело. Очень хотелось выть, что Зуд и сделал, запрокинув голову высоко вверх так, что нечесаные волосы упали на плечи подобно спутанным белесым щупальцам. Если не знать местные слухи о присутствии нечисти в водоеме, то реакция окружающей среды на подобное действие показалась бы крайне необычной, учитывая что с первыми же звуками душераздирающего воя, вода ближе к центру водоема буквально вскипела какой-то зеленоватой жижей, готовясь исторгнуть из своих недр...
Теплый пушистый предмет, оказавшийся собакой оказался новой деталью окружения, которую следовало исследовать, что Зуд и сделал, с максимально возможным недовольством, так как ему пришлось прервать предыдущие вполне логичные и вменяемые действия по выражению восторга от происходящего. Честно говоря, недовольство было больше напускным чем реальным, так как боль притупилась, а холод просто сковал мышцы, практически уничтожив интерес. Именно поэтому сноходец занялся обнюхиванием нового действующего лица (морды) с тщательностью, которой позавидовала бы любая собака. Оценка была бы не полной без завершающего укуса бедного животного за влажный нос.

Вообще Зуд привык разделываться с неприятностями как можно более быстрыми методами, чтобы осталось еще время на более важные вещи (например, погружение в очередные неприятности, из которых так же приходилось выбираться зачастую во имя попадания в еще одни), но иногда приходилось обращаться к высшим инстанциям, которые помогали эльфу по мере своих, вполне возможно, несуществующих сил. Сейчас, естественно, был абсолютно неподходящий случай.
Сноходец остановился, голой пяткой отпихнул от себя крутящегося вокруг пса и уселся костлявым задом на песчаный брег озера. Не обращая внимания на обращенные к нему фразы, эльф ножом расчертил на песке странную рваную пятиконечную фигуру. Она была кривобока, лишена малейших понятий симметрии и, конечно, логики, но при этом ничуть не смущала того, кто её начертил.
- ОММММММ!!! ДА ЯВИСЬ, ДА ПОЯВИСЬ, ДА СЛОВО МОЛВИиииииСЬ! ОМММ!!! - прокричал беловолосый и оглушительно чихнул, когда шерсть крутящегося рядом пса залезла ему в нос.
- Пхе-пхе! ЧХЕ!!! КОРОЧЕ! Что мне делать в данной ситуации?! - прерываясь на попытки избавиться от щекочущих нос и рот ворсинок эльф все-таки произнес обращение к своему неведомому советчику и, видимо ожидая ответа, уставился в небо. Он замер и, кажется, вовсе перестал проявлять какие-либо признаки жизни, при этом умудряясь находиться в сидячем положении. Продолжалось это бдение довольно долго и окончилось тем, что тело сноходца упало на землю и конвульсивно дернулось пару раз, глаза закатились, а сердце остановилось. Мгновение и глазные яблоки вернулись в нормальное состояние, а на бледных губах возникла довольная улыбка.
- Мне был дан знак свыше! Ладно, прикроюсь! - хриплым голосом произнес эльф и закрылся пушистым боком...собаки.
- А теперь в путь! Нас ждут великие деяния и свершения! - гораздо более уверенно произнес Зуд и подобно полководцу вскинул руку с ножом в сторону деревни, а потом уверенно пошел вперед, шлепая босыми пятками.