Мир прекрасен.
Безбрежное голубое небо кажется просторнее мира, когда лежишь на огромном лугу и перед глазами проплывают только белые барашки облаков. Яркое солнце слепит глаза, но маленькое, хрупкое создание изо всех сил старается не щуриться, будто в этом есть какой-то особый смысл.
Стрекот цикад кажется музыкой. Основной темой, ритмом, который безжалостно рвут порывы прохладного морского бриза. Если подняться повыше в горы, то там, вдали, на востоке, можно различить очертания Фаордела. Там есть вода, мягкая и теплая, обволакивающая все тело. Она не такая вкусная, как вода в местной речке, зато куда теплее.
Мягкие волны прибоя нежнее стремительного речного потока.
В мыслях вечности, ночная тьма приближается почти незаметно, мягко накрывая землю прохладными объятиями заботливого родителя.
Густой мрак расступался. Вьющиеся клубы равнодушно свивались и скользили в стороны, открывая дорогу перед ними. «Кукла» шагала молча, ведя свою спутницу одной ей ведомым путем.
В мирах Потока нет дорог, кроме той, что всегда перед тобой, вспомнилось Аэлии. Мысли ее разбредались в стороны, скользя вдоль невероятно красивой, гротескной стены в черно-ржавых тонах с сине-зеленым отливом проплешин мха.
Им встретился бурый пергамент с каким-то объявлением, эльфийка едва успела его сорвать. И заметить, как на лице проходящего мимо господина вдруг отразилось живейшее удивление. Он провожал взглядом лист в ее руке, но в один момент, словно потерял его из виду, бестолково озираясь.
Витиеватым почерком в заголовке было написано : «Только в этом месяце».
Вряд ли это было названием чего-то особенного, подумала беглянка. Тем более, что чуть ниже гораздо более крупными буквами светилось: «Звездная тень». Все остальное было написано гораздо мельче и ей не захотелось читать. Но картинку Аэлия все же рассмотрела.
На грязно-сером, неразборчивом фоне светилась белозубой, чарующей улыбкой довольно красивая девушка в трико. Казалось, она зависла в воздухе, в прыжке, и только при внимательном рассмотрении обнаруживалась тонкая проволока, на которую опиралась правая нога танцовщицы.
В руке девушка держала длинный, уходящий за края картинки, балансировочный шест.
Тяжелый густой звук горна волной прошелся между тесно расположенными домами. «Кукла» конвульсивно сжала руку спутницы, ускорив шаг.
- Они знают, что ты здесь, alonae. Нам нужно выходить. Вот!
Мгновенно остановившись, девочка застыла напротив большого серого пятна, застывшего неестественно выделяющейся кляксой на стене дома. Тиэль хотела, было, сказать, что там ничего нет, как вдруг увидела это.
Серебристо серый узор словно проснулся внутри пятна, проявляясь все отчетливее. Витиеватые извивы линий скользили и завивались, словно змеи, разматывая расширяющийся клубок.
- Это Цеста, червоточина, - странным голосом произнесла «кукла», - нам нужно внутрь. О, Бездна, как долго…
Она опасливо оглянулась. Серо-черный туман не изменился, но его клубы, казалось, подобрались немного ближе. Что-то зашелестело внутри, осторожно и вкрадчиво. Серебристые узоры, тем временем, оживали. Теперь они уже не казались рисунком, росчерки сияющих линий тянулись к Аэлии, словно игнорируя «куклу».
- Ну вот и все, - тихо сказала ее спутница.
Ее лицо, печальное и бледное, резко выделялось на фоне напускной радужности кукольного лоска прически и платья. Туман клубился уже у самых ее ног, обутых в детские туфельки с розами.
Беглянка успела только оглянуться на нее, запечатлеть последний прощальный взгляд, перед тем, как сияющий вихрь окутал эльфийку, заслонив все остальное ослепляющим головокружением. Но все же, она успела заметить как что-то быстрое, черное, вынырнуло из тумана и схватило "куклу". Оно двигалось с невероятной скоростью.
А потом, Аэлию выбросило на улицу.
- Эй, - спину что-то пребольно обожгло, - куда прешь, нищенка? С дороги!
Прежде, чем возница успел взмахнуть кнутом во второй раз, сноходка вскочила на ноги. Бегать она умела и любила, но увернуться от второго удара, все же, не получилось. Обидный, подстегивающий, он пришелся прямо под лопатку.
Она бежала, не разбирая дороги. Путаные проулки, узкие, словно рассчитанные не на человека, вели ее по лабиринту города куда-то вглубь квартала. Каждый закуток был полон людьми в рваных обносках и эльфийка бежала, не останавливаясь. Ей, насмерть перепуганной, казалось, что следом бежит все воинство черной бездны, обрушившееся на мир перед концом света.
Грязь была повсюду и страшные, скрипучие голоса людей довершали картину безумия. Они были уродливы, эти существа с гнилыми улыбками и изъеденными болезнями лицами.
- Монетку, - жалобно хрипел старик, о ногу которого Аэлия едва не споткнулась.
Эльфийка побежала прочь. В руке она продолжала сжимать плакат с цирковой афишей, даже не подумав избавиться от нее.
- Беги, - шептал на ей ушко странный, шепчущий голосок. Что-то сидело на плече и Аэлия испуганно взвизгнула, споткнувшись и кубарем покатившись по жестокой, твердой мостовой.
- А ведь работает, - продекламировало нечто у ее ног.
Кошка. Или что-то очень похожее, поскольку у кошек не бывает таких зубов, острых, как иглы, двумя рядами частокол усеивающих пасть. Объятая ужасом девушка вжимается в острый угол кривого сплетения двух покосившихся домов. Низкие, растрескавшиеся балкончики нависают над самой головой, так, что вывешенные клочья рваного белья танцуют перед глазами безмолвными призраками на ветру.
- Ты в опасности, дщерь, - процедил зверек, неспешно уходя дальше по проулку, - нельзя просто прыгать по пузырькам снов, не теряя при этом хватки. Galth'Or только этого и ждут. Еще меньше правильного в том, что ты несешь с собой. Если что-то пойдет не так, тебя не спасет даже пробуждение.
Выждав, пока он отойдет, Аэлия рванула обратно, туда, где лежал старик. Только никого уже не было. Проулок стал бесконечно длинной кишкой, тянущейся среди одинаковых, гротескно искривленных домов. Реальность подрагивала местами, как дрожит воздух над бушующим пламенем. Снопы ярко красных искры, вырывавшихся из ниоткуда, осыпались под ноги черно-ржавыми угольками.
Кто-то бежал следом. Тяжелое дыхание догоняло и наконец, ее схватили за плечи, развернув и прижав к стене перед самым поворотом.
- Ты чего? – насмешливо удивленный взгляд какого-то едва знакомого юнца из соседских, задыхающегося от тяжелого бега, - ну даешь…
Кажется, его звали Теилан. Она молчала, разом растеряв и пыл и гнавший ее вперед ужас. Осталась только пустая растерянность и беспомощность загнанного в угол зверька.
Парень отпустил ее, но все равно стоял слишком близко, чтобы попытаться сбежать.
- Я тебя не видел раньше. Откуда ты знаешь район? – строго спросил он, - от Песчаной до Выгрыза куча тупиков, но ты не свернула ни в один. Что скажешь? И что за хрень?
Он вырвал из ее рук афишку. Тревожные колокольчики звякнули и затихли в мыслях.
Шах и мат. Треснувшее колесо механизма проворачивается в последний раз. Заклинившие шестеренки вздрагивают раз, другой и затем вся система ржаво загремев, останавливается навсегда.
Его глаза бегают по листку бумаги.
- Здорово, а? Правда?
Безмятежная искренность эмоций. И откуда-то сверху, над его головой, вызревает, надвигаясь, огромное черное облако, сверкая беззвучными всполохами оранжевых разрядов.
С треском земли под ногами сильный удар вышибает душу прочь. За пределы чужого пространства, туда, где застыла в ночной немоте похолодевшая оболочка.
Лишь только безжалостно проносится на прощанье в мыслях вся цепь событий. Два разных осколка-сна и что-то непоправимое, произошедшее в одном из них. Росточек идеи, которая должна повлиять на что-то, но как?
Мягкий шелест травы под ногами. На поле она идет волнами, повинуясь порывам легкого ветерка, но здесь, в лесу, все совершенно иначе. Ноги сами ведут к цели, как будто что-то внутри тебя знает, где скрывается гнусная маленькая тайна, о которой больше никому не известно. Но должно было быть.
- Ты не в своем уме, - сказал тот, кого называли ее отцом, - не знаешь, что говоришь.
Он смотрел с жалостью, скрывающей неприязнь отторжения. Противоречивые чувства управляли его словами и они до сих пор звучат в ушах подобно фальшивым струнам, перетянуто, надуманно. Как будто еще до того, как ты открыла рот, все было решено и только фраза изменилась. Не отношение к твоим словам.
Белая луна, ночной призрак. Странные и пугающие истории ходят в округе. Ты не можешь спать, но чья в том вина? Твоя? Одинокая слезинка упала к ногам, разбилась о землю, как разбились слова твои о холодный камень груди сородича. Ближайшего из них.
Но что теперь? Еле заметная тропа выводит к веревочному мосту. Старый, заброшенный, он почти не используется эльфами в последнее время, зато все дети в округе знают это место. Тут все и должно начаться, но, кажется, представление уже началось. Без тебя.
- Эй, Луна, смотри!
Канат жутко поскрипывает. Ветра нет, но мост слегка покачивается, будто по нему кто-то идет. А идет по нему Теилан, ловко взобравшись на один из канатов поддержки, расставив руки подобно шесту. Для эльфа это не так трудно - сохранять равновесие, вот только галдящая ребятня не замечает, что канат перетерся у самого основания и лишь одна струна из трех еще обвивает деревянный столбик.
Сноходка реагирует куда быстрее. Но не быстрее того, что принято называть жизнью, и почему порой все происходит разом? Веревка, рвущаяся едва ли не в тот момент, как бледные пальчики касаются ее, пытаясь схватить - но вместо этого хватают лишь воздух, схлопнувшийся щелчком высвободившейся плети.
В замерших озерах глаз отражается катастрофа. Страшные крики вокруг. Слишком много внимания, слишком.
- Что ты сделала, Луна?
- Почему?
Это не я, я...
Веревка. Пропасть. Цирковая афишка. Канатоходка. А теперь, он Мертв.
Как это произошло? Во имя всех богов, как простые грезы могут что-то изменить в сущем? Она отступала все дальше, в лес, пока не развернулась и не побежала прочь, стремглав, но в не в сторону дома. Это место перестало быть безопасным.
Инстинкт выживания гнал ее в лес, уже выстроив цепочку того, что произойдет затем. И единственный вопрос, который зададут сородичи, уже крутился в разуме Аэлии, пока ветки, бросавшиеся навстречу, безжалостно хлестали лицо.
- Зачем ты это сделала?

Отредактировано Аэлия (2012-02-13 09:45:32)