=>>> Аларион.

Временное пристанище некромантов.

Одно дело путешествовать одному, наедине со своими мыслями и мимолетными увлечениями, и совсем другое - в компании, вроде бы, коллег-некромантов. Корпоратив! С костями, мертвечиной и нестерпимым запахом разложения! Только вот веселился один только Аункваррэ. Причем сам с собой, и своим големом. На зависть всем ученикам некромантов.
По своей любимой традиции, восседая на шее голема, эльф буквально источал жизнь, чем сильно выделялся, и казался чуть ли не самым безумным из шествующих: ловко, и с нескрываемым озорством в янтарных глазах, ловил пролетающих мимо насекомых, низко парящую живность, с последующим изучением, вскрытием; устраивал регулярную зарядку, следуя за преимущественно худосочными и мертвенно бледными некромантами чуть ли не вприсядку; устраивал регулярные водные процедуры, стоило только некромантам встать на отдых; заставлял своего голема носить еще нескольких Влекомых Смертью, кои выбились из сил; с придыханием рассказывал темно-эльфийские анекдоты разной степени бородатости и т.п. В общем, развлекал себя как мог, пусть порой и за счет других. Были и случаи, когда сиятельному Аунваррэ становилось невероятно жарко, душно, в результате чего, серокожий некромант пытался оголиться, откинуть бренные одежды и "познать легкость неприкрытого бытия", но остальные некроманты, от чего-то, были категорически против, всякий раз заставляя эльфа дома Эр'Тайллитт держать себя в руках и не пугать своей неприкрытой натурой впечатлительных союзников. Да. Союзников. Так называемых, Светлых эльфов.
Несвежий лик некромантии, порочным сорняком проросший на всех доступных могильниках и кладбищах, наконец-то прибыл в Фаордел, целенаправленно шествуя в сторону эльфийской части города. Там, все создания хоть сколько-нибудь темные и неравнодушные к упокоившимся, получат в свое распоряжение целый дом. Но Аункваррэ этого пока не знал - он продолжал добродушно улыбаться всему живому, заставляя случайных прохожих обратиться в бегство - когда тебе широко улыбается некромант, сидя на големе из плоти, чья черная мантия игриво задирается в ответ на всякое дуновение ветра, чувствуешь себя потенциальным материалом для исследований. А потом, рядом с довольно таки большим зданием, в ответ на удивленный возглас "Стойте, я что, тоже буду здесь со вами всеми жить?", открылась страшная правда, ибо был объявлен конец всем санитарным нормам юного мастера-некроманта. Надо заметить, что стоило только Аункваррэ помрачнеть, как все остальные его коллеги заметно повеселели. Сделал пакость - сердцу радость.
"Должен признать, я думал, что нас всех отправят спать на кладбище - ан нет... А какой презентабельный вид из окна - пепелища, обуглившиеся дома и трупы разной степени свежести. Ну просто праздник."

Некогда белоснежная бровь мастера Диллина слегка приподнялась наверх, но после тут же опустилась на место.
- Что ж, хорошо. Компания у нас собирается большая.
Из-за шторки сзади не спеша вышел мужчина. Вполне себе такой типичный дроу, темнокожий, беловолосый. Разве что внутренний мир у него явно не слишком богатый. Тухлый, точнее говоря. И глаз кажется внутрь ввалился… Ну да у всех свои недостатки, и у зомби в том числе.
Мастер Диллин поднялся со своего места, сунул в сумку подошедшему тяжелую книгу и направился к двери.
- Пойдемте, молодой человек. Скоро начнется представление.

Внизу в самой большой комнате уже проходил сбор. В помещении находились шестеро некромантов, не считая молодого ученика, также помимо них у стен находилось еще несколько солдат, приставленных в охрану. Остальная часть народа уже была на улице.
Старик обвел присутствующих своими словно присыпанными пылью глазами. К нему тут же поспешно подошла одна из одетых в черную робу фигур.
- Мастер Диллин, вы отдохнули после дороги?
- Я чувствую себя прекрасно, - резко отрезал некромант. – У меня достаточно сил, чтобы не допустить… неприятность, которая произошла в Аларионе с моим коллегой. Провожающие уже подошли?
- Еще нет.
Старик закатил глаза и хотел было презрительно фыркнуть, но вспомнив про периодически вылетающую вставную челюсть, передумал.
- Надеюсь, наши светлые собратья за время разъединения не совсем превратились в девочек и не приобрели привычку запаздывать. Все в сборе?
- Я не видел мастера Аункваррэ.
- В последний раз я с ним говорил, когда поручал погрузить в голема необходимые для ритуала ингредиенты… Аункваррэ! – с совсем не старческой мощью громко и резко гаркнул Диллин, и тут же перешел на более подобающее его возрасту брюзжание. – Несносный мальчишка, вечно что-то выдумывает…

[NIC]Мастер Игры[/NIC] [STA]Заведующий произволом.[/STA] [AVA]http://s2.uploads.ru/TZauU.png[/AVA] [SGN]NPC мастерского состава.[/SGN]

Отредактировано Кейлаун (2013-03-18 21:53:43)

Мужик, вскидывать бровь - это моя фишка.
Большой пьяный медведь радостно потер лапы и ударил мощным хуком в голову Латро. Хотя, и выпил-то он всего ничего. Что-то пьяный медведь совсем обнаглел. Из мыслей об убийстве своего "зверя-покровителя" Латро выдернул голос некроманта.
- Что ж, хорошо. Компания у нас собирается большая.
-Ага. Мне б ещё хотелось узнать что я, и все солдафоны, будут делать в этом...
Латро уже надоело, что его все прерывают. И ладно если бы кто-нибудь живой прервал. А тут трупы безглазые бегают.
- Пойдемте, молодой человек. Скоро начнется представление.
-Могли бы себе труп посимпатичней найти.
Любитель мертвых сунул зомби явно тяжеленную книгу и направился вниз. Латро подвинулся, пропуская Диллина и его помощника, и спустился за ними.
Увидел Мизован то, что и ожидал увидеть. Несколько адептов темных путей и скучающие (скорее всего) солдаты. Решив, что  он фигура не важная в этих ваших ритуалах, Латро подпер собою стенку. А то мало ли... дом старый. Делать особо было нечего, и Мизован долго и упорно чесал чуть колючий подбородок, о чем-то задумавшись, но не дают ему отдохнуть сегодня.
- Аункваррэ!
Миз буквально подпрыгнул, и уже было вытащил меч - рубить неизвестно кого. Но потом сообразил, что к клинку потянулся он один, а одному убивать как-то не очень. Так что офицер вновь вернулся в размышления, бросив быстрый взгляд на вновь прибывшего.
Хоть не старый. Зато почти лысый. Эх, лучше б я где-нибудь рубил бы этих самых зомбей, а не стоял с ними в одной комнате. Все равно лучше, чем бесцельно напиваться.
- Здесь, мастер Диллин. Мозаика собрана, ингредиенты следует доставать, по возможности, нежно.
Относительно молодой некромант сопроводил свое высказывание хлопками по животу какой-то странной, и главное, стремной твари.
Ух, некроманты. Лепят не пойми что из не пойми чего. Хотя, если на эту штуку пару топоров повесить, то в битве такая огромная штука пригодиться.

- Безусловно, мастер Диллин. - Молодой некромант, с удручающей теплотой в янтарных глазах, окинул взглядом своего мясного голема. - Только нежность я подразумевал не к предметам, а к моим усопшим женам. Эти очаровательные дамы, при жизни, были исклчительно быстры на расправу. Так что в целях безопасности окружающих, я бы посоветовал вообще к голему не приближаться - мало ли, по старой жизненной привычке, вдруг захочет отвесить фатальный пинок по хрупкому копчику. - Как бы дико это не звучало, но своих очаровательных жен, молодой некромант по-настоящему полюбил только после их же смерти, и последующего воскрешения: никто тебя не пилит, не возмущается твоим хобби и ночными бдениями, не требует жертвенности и кровопролитных подарков, не осуждает трупы в кладовой, и не требует бросить все дела да идти, так сказать, "чесать пятки" - да, назовем это так. Впрочем по последнему, Аункваррэ порой очень скучал, особенно когда очередная жертва венерических заболеваний, робко заглядывала к нему в лечебницу.
Свежий воздух был воспринят некромантом радостно, эмоционально, жизнеутверждающе - на улице было по-прежнему всяко свежее, чем под землей или в подсобке почти необитаемого особняка.
- Какое небо ... - "Голубое?..." - Ммм... Серое. - Выбежав на улицу и радушно раскинув руки в стороны, эльф, вне зависимости от цветовой гаммы окружения, искренне желал обнять весь мир в своих губительных объятьях. Но мир, в частности окружающая мрачная действительность, в виде дюжины опешивших некромантов и горстки нервных воинов, отчего-то не спешили бежать и падать в бессмысленные, беспощадные объятья. Зато, они единодушно поспешили отойти от буйного и болезненно оптимистичного эльфа. Где-то в это же мгновение, рядом с Аункварре, в неловкую минутку тишины, чрезвычайно символично упала, только что испустившая дух ворона. Такая красивая смерть в свободном полете, побудила всех сторонников долгой и здоровой жизни, отойти еще на один шаг в сторону от дроу в алом шарфе.
Фонтанирующее благодушие и радость юного Аункваррэ не омрачали даже обгоревшие здания - как лекарь, он видел не покинутые дома и скорбно пустынные улочки с едва заметными следами некогда бурной жизни, а целые горы бесхозного, полезного и целебного, по своим свойствам, угля. Иными словами, видел безобразное расточительство, искренне удивляясь, что никто еще не нашел достойного применения этим сомнительным богатствам.
"О, Богиня, да этим же можно закормить всех одержимых поносом и желудочной печалью. Тележку мне, я отучу Знать жрать всякую гадость опытным путем..."
Выражение лица некроманта, можно было бы описать как воодушевленное, полное решимости, готовности к активным и безрассудным действиям. Но не тут-то было. Светлый лик несвежей некромантии массово отбывал в неизвестном направлении, не давая Аункваррэ ни шанса приступить к сбору угля, не говоря уже о том, что бы отправить все это в Дом родной. Но вы только представьте себе выражение лица Матери, при виде такой посылочки от сбежавшего на поверхность отпрыска... Крайне скорбное такое выражение. Причем прекрасный лик, скорее всего, будет покоиться на ладонях былинного отчаянья. А туманный взгляд, еще многие недели будет устремлен в потолок, с одним единственным вопросом к Богине - "...Что-о-о?.."
Некромант опустил руки, поднял ворону с земли, и принялся вертеть пернатое тельце в руках, разглядывая уже абсолютно безразличное к происходящему создание - надо же было себя чем-то занять, пока угрюмая толпа куда-то покорно следовала во имя некромантии и интересов Родины. К сожалению для многих, одной вороны на весь путь не хватило, что бы полностью занять собой Аункваррэ. Пытливый эльфийский ум требовал новых знаний и новых жертв на алтарь зрелищ и развлечений. Внеочередной жертвой стал один из воинов дроу, обладатель длинных волос и достаточно редкого, лилового цвета глаз.
- Хочешь фокус? - С широко открытыми глазами, пугающей улыбкой и дохлой вороной в руках, Аункваррэ подкрался к своей жертве со спины. Светлый и даже свежий лик, по мнению самого некроманта, должен был выражать невинное дружелюбие и совершенную безобидность, но на практике, являл нечто вроде - "Откажется - умрешь в мучениях."

Все самое страшное, с несчастной птицей произошло еще до того, как некромант решил поделиться своей радостью с воином дроу. В прямом и переносном смысле. Видите ли, големы, по сути своей, прекрасны, и являются просто незаменимыми помощниками для некромантов (не возмущаются ведь, а еще невероятно послушные), но Аункваррэ, порой, хотелось чего-то большего, вменяемого собеседника, например, или хор умильно поющих мертвецов - тут уж все зависело от времени года и настроения буйного некроманта. Тем не менее, дружное завывание и светская беседа требовали хоть каких-то зачатков разума, деятельности головного мозга, который, по умолчанию, атрофируется у всех восставших из мертвых. А что если дать мертвому телу сознание? Что, если бы великие творцы, певцы и художники могли продолжать свое занятие и после смерти? Что, если бы смерть перестала быть чем-то тягостным и неумолимым для всех, далеких от некромантии сущностей?
Розовую мечту свою лелея, юный Аункваррэ, периодически ставил на всем, некогда живом, небольшие эксперименты. В этот раз, жертвой была ворона обыкновенная. Путем нехитрых заговоров и спешного ритуала, пернатое тельце было призвано совершить ряд действий и, желательно, не прийти в негодность. Но... Если что-то может пойти не так как планировалось, то оно обязательно произойдет именно таким вот пакостным образом - первое правило всемирного свинства, действует на всех одинаково бессмысленно и беспощадно.
Сын дома Эр'Тайллитт широко-широко улыбнулся. Лиловоглазый воитель, пусть и показал чудеса акробатики, подпрыгивая, будучи в почти полностью расслабленном состоянии, но все же не отказался разделить с Аункваррэ маленькие радости нежизни. Улыбка стала скромнее, а янтарные глаза опустились обратно к вороне, которая уже начала подозрительно трепыхаться. Мозолистые, от регулярной боевой практики с посохом, руки едва заметно сжали тушку птицы.
- Р-рр-агхость! - Натужено воскликнуло пернатое, и в следующую секунду, с характерным хрустом, резко повернуло свою голову на сто восемьдесят градусов.
Аункварре, лицом сначала выражая искреннее недоумение, а потом крайнюю степень умиления выдавил из себя нечто протяжное, задушевное.
- Уоооо, ты наконец-то запомнил...
Птица эта, упав с хорошей высоты, повредила себе шею - по сему, когда некромант совершал над пернатым тельцем, так сказать, ритуал, фраза "Да повернись ты ко мне клювом" прозвучала достаточное количество раз, что бы ворона запомнила пожелание Аункваррэ, и исполнила его при первой же возможности. Фокус, к счастью многих, не удался. Пусть и птица и пыталась продолжить поэтапные действия, согласно заложенной "программе", что-то там хрипя и дрыгая конечностями.
- Ммм. Мне нужна новая птица. - Янтарные глаза обратились к серому небу, в поисках новых ворон. Тельце же нынешней вороны было небрежно выброшено себе за плечо.
А в это самое мгновенье, кто-то, кому не повезло оказаться за спиной некроманта, от души чихнул. В тот сакральный момент, когда внутренний диалог прекратился, поток мыслей оборвался вместе с судорожно покидающим легкие воздухом, на лицо несчастного приземлилось нечто черное, конвульсирующее, хрипящее, да еще и с неестественно повернутой шеей. Кто-то судорожно икнул и хорошенько шлепнулся на землю, за спиной Аункварре, чем и привлек к себе внимание.
- Ох, да не переживай ты так. Она ведь уже мертвая. - По мнению эльфа, это была самая успокаивающая фраза для всех дровийских воинов. Но, почему-то, она всегда всегда имела обратный эффект.
"А куда мы, собственно, идем и падаем?"

[NIC]Мастер Игры[/NIC] [STA]Заведующий произволом.[/STA] [AVA]http://s2.uploads.ru/TZauU.png[/AVA] [SGN]NPC мастерского состава.[/SGN]

«Господин Клейнерц, наш сосед, говорит, что полагаться можно только на мертвецов».
(с)

- Дальше вам придется идти одним, - светловолосый офицер эльфов взмахнул рукой в тускло сверкнувшей отполированной латной перчатке, показывая некроманту нужное направление.
- Конечно... - голос старика был безукоризненно вежлив, по лицу же расползлась отстраненная ничего не выражающая улыбка. - Не зачем нашим светлым собратьям лицезреть столь гнусное и отвратительное проявление магии.
"Оживление тех, кого вы же и убили. Вырезали, безоружных и не подготовленных. И сейчас, ведь легче отвернуться, закрыть глаза и сделать вид, что вы непричастны к тому, что происходит за спиной. Осуждать наши ритуалы и методы, а потом воспользоваться ими же без угрызения совести. До чего вы погрязли в своем лицемерии, столь фанатично отрицая нас и упорно забывая о том, что мы просто разные стороны одной и той же монеты."
Он был уверен, что обрел полное отрешение от мира живых, но сейчас воспоминания молодости - о пещерах, выживании, презрении всех остальных - они проступали в голове подобно медленно расползающимся по белой ткани пятнам от сочащихся кровавых ран. И тихая холодная позабытая ненависть ледяной змеей медленно ворочалась в груди, время от времени впуская в сердце свои отравленные ядом клыки. Даже самоубеждение что "Все это живое", которое обычно помогало справиться с недостойными истинного Влекомого эмоциями не могло унять злой шепот в голове "Они должны пройти через то же, что и мы".
Солнечные лучи по-прежнему не могли пробиться сквозь плотный саван серых облаков.  Магистр остановился и поднял вверх костлявую ладонь с тонкими узловатыми пальцами, обладающими длинными заостренными желтыми ногтями. Последние здания города остались за спиной, и теперь впереди виднелось то, к чему они шли все это время, пугающее своей бесформенностью и тем, что даже не вглядываясь, ты понимал, что это такое.
- И они после этого еще нас называют темными?! - вырвалось у одного из солдатов.
Тела - женские, мужские, детские, изуродованные ранами, огнем и разложением, были небрежно свалены в одну кучу. Даже воронье больше не интересовалось ими, и лишь привлеченные насекомые ползали по искаженным смертью лицам, по подернутым белой пеленой глазам, откладывая свои бесчисленные шевелящиеся личинки в открытые гниющие раны.
Запах тлена не просто был сильным. Он был густым, так, что чувствовался и осязался всей кожей, при каждом вдохе медленно и вязко стекая по гортани в желудок, вызывая невыносимую тошноту и желание согнуться и вырвать его обратно на землю.
Благо, ветер дул в другую сторону.
- Ближе лучше не подходить. Если конечно кто-то из вас не мечтает о том, что бы он или его часть тела оказались затянутыми между двумя мирами, - сухо проговорил Диллин, обращаясь к воинам. Затем, краем глаза посмотрел на бледного ученика, которому, судя по всему, вот-вот станет совсем дурно. - Таласте, ты тоже побудь тут.

Тишина казалось разлилась на многие мили вокруг этого места и сейчас ее нарушали лишь тихие шаги магов, подготавливающихся к ритуалу, шорох одежды, шелест страниц тяжелых книг и негромкие деловитые указания магистра. Лишь ветер беззвучно кричал, тщетно пытаясь развеять это молчание, словно стараясь не допустить того, что сейчас будет происходить.
А после, сдавшись перед неизбежным, в бессилии затих и он.
Фигуры встали в аккуратный полукруг. Диллин прикрыл глаза, и сделал два глубоких вдоха.
«Некоторые из них ведь уже и не понимают истинного значения ритуалов. Думают, что все это лишь символы, ненужная дань традициям, за которые усердно цепляются старики. Глупцы. Когда ты касаешься неприкосновенного, когда твои глаза смотрят на то, что обычным смертным никогда не покажется даже на мгновение в их самых затемненных уголках подсознания, когда твои пальцы и нити переплетаются с ходом Смерти, что дружески улыбается тебе верной подругой, позволяя сделать то, что меняет сам порядок вещей – каждый жест, каждый вздох, каждое слово значит больше чем вся твоя жизнь».
Тихий ритмичный звук, отдающийся ударами груди и постепенно наращивающий свою силу. Стук барабанов, который бьется вместе с сердцем. Или же вместо сердца?
Свирель хрипло расхохоталась похотливым смехом прекраснейшей блудницы, зазывающей тебя в свои цепкие объятия.
Ритуал начался.

Первая строчка на мертвом языке. Сливающийся непрекращающийся шепот фигур. Вечный шум прибоя, шелест иссохших мертвых листьев, шорох песчинок, неуловимо отсчитывающих время в часах из стекла.
Диллин раскрыл глаза, чья радужка в своей белизне теперь сливалась с белками. Зрачки же были наполнены невыносимой чернотой.
Короткое грубое слово заклинания, вырвавшееся из самого горла, разрезало воздух и прервало мягкое течение звуков. Повисла тишина длиной в секунду, по сравнению с которой вечность – краткий миг. А затем шепот вернулся с новой, угрожающей интонацией, принося с собой новую строку мертвых слов.
Нити – яркие и сияющие магистра, более тонкие и тусклые других магов – кружевом переплетались между собой. Они паутиной окутывали мертвых, как паук нежно окутывает муху перед первым и последним сладким поцелуем, полным смертельного яда. Как мать, бережно укутывающая своего младенца, они облекали умерших в нерушимую порочную связь.
Шепот теперь вился вокруг с скоростью и яростью бури, готовый безжалостным сносящим штормом обрушиться на головы.
Резкий голос Диллина, был абсолютно лишен старческих брюзжащих ноток, черты лица приобрели болезненную остроту. Каждое слово давалось физически трудней, и еще трудней от того, что невозможно было остановиться.
Твой голос больше не принадлежал тебе.
Свирель издала короткий предсмертный вскрик угодившей в пасть змеи певчей пташки.
Последняя властная фраза, не принадлежащая ни одному из известных языков, и одновременно понятная на всех.
Магистр резко выбросил вперед руку, и схватив пальцами воздух дернул ее назад, вырывая из вод забвения обратно в мир живых то, что до этого спало в утешающих объятиях Смерти.
«Подчинись моей воле».

Когда-то это была изящная белая женская ручка. Сквозь нежные пальцы ее хозяйка пропускала золотистый атлас своих волос, а самое грубое до чего она дотрагивалась было лепестками цветов.
Сейчас скрюченными пальцами цепляясь в мерзлую землю, ломая и выворачивая посиневшие ногти, мертвая конечность заново переживала свою агонию, пытаясь выбраться из груды других шевелящихся тел, повинуясь памяти костей и чужому приказу, который теперь был всем смыслом ее не-существования.
«Поднимись».
Ритуал был завершен.

Отредактировано Кейлаун (2013-04-20 01:57:00)

Изобретательность и способность к нетрадиционному мышлению одного отдельно взятого темного эльфа, не были оценены угнетающими собратьями по достоинству. Довольно быстро окружающие решили погрузиться в спасительный омут собственных мыслей и тараканов, напрочь отсекаясь от гиперактивного и излишне любопытного Аункваррэ, ищущего новых подарков с неба. Но, к сожалению для юного некроманта, "дары" не спешили сыпаться к его ногам как из рога изобилия. Вообще, всякая жизнь, за исключением немногочисленных мух, словно старательно огибала это место, и скоро темный эльф понял почему. Должно быть, зверье смущала вон та очаровательная гора людских трупов.
Сложно сказать, что происходило с Аункваррэ и его телом в следующий момент, после того как нагромождение кровавых тел предстало перед его янтарными глазами во всей своей человеческой красоте. Его, как и многих морально к такому неготовых воинов, затрясло крупной дрожью, руки совершали какие-то непроизвольные движения и взмахи в воздухе, глаза широко широко распахнулись, а изо рта то и дело доносились тяжелые, прерывистые и истеричные вздохи и выдохи. Это было не отвращение, это был не леденящий кровь ужас, это было не возмущение невероятной жестокостью.ти
"Это же... Трон! Трон из трупов! Настоящий! Здоровенный! Трон из трупов! Трон! Троооон!"
Это был... Восторг.
...И Негодование.
"Ну разве можно так просто взять и оставить гору превосходных трупов без дела? Вот так взять и варварски сложить в одну кучу? Нет, выглядит, конечно, великолепно... Но тут все равно видно какое-то холодное безразличие к усопшим. Какая возмутительная, чудовищная трата ресурса!"
Некромант взял себя в руки, успокоился и задумчиво уставился на вершину зловонной кучки-могучки. И прежде, чем Аункваррэ соизволил озвучить свое желание, его собратья, почти единодушно, отрицательно завертели головами.
"Я знаю, вы просто тоже хотите забраться туда и сесть, закинув ногу за ногу. Но нас много, а зловонная куча людей всего одна."
Тяжелый, скорбный вздох, полный несбывшихся розовых надежд.

Как бы странно, и дико это не звучало, но Аункваррэ тоже мог быть серьезным. Иногда... Несколько часов... То есть, мог вести себя как все уважающие себя некроманты, и ничем кроме шарфа и здорового цвета лица и кожи не выделяясь. Обычно, переменчивая и пугливая Серьезность навещала молодого некроманта в часы одиночества, или во время той или иной работы, требовавшей предельной усидчивости, внимательности и полной концентрации. Можно сказать, что в такие моменты краски окружающего мира стремительно блекли в глазах неунывающего и жизнерадостного некроманта, а бьющее фонтаном радуги мировоззрение превращалось в несъедобный сухофрукт. Тут же может появляться и болезненная потребность в тягостном и высокодуховном молчании где-нибудь на просторах кладбища, ибо мягкие кресла у камина не соответствуют той гнетущей атмосфере, которую следует плодить и создавать вокруг себя в моменты предельной некромантской серьезности.
Проще говоря, эльф не чинил препятствий ритуалу - наоборот, смиренно, по возможности нежно, извлекал из своего голема все необходимые предметы, принял непосредственное участие в самом ритуале, полностью растворяясь со своими немногочисленными коллегами в этом очаровательном, вездесущем шепоте, достигающем слушателя везде, даже под землей. И, вопреки всем пожеланиям, Аункваррэ остался жив, цел, здоров, уверенно стоял на ногах.. О чем, впрочем, не спешил злорадствовать.

- Мне собрать все оставшиеся после ритуала ингредиенты обратно, мастер Диллин? - Аункваррэ, на глазах теряя недавнюю серьезность, не то что бы подкрался, просто очень и очень тихо подошел к почтенному эльфу.
"Интересно, я успею залезть на эту кучу до того, как она расползется по своим не-живым делам? Кресло из шевелящихся, оживших трупов... ммм... По-прежнему соблазнительно."

«Чёрные эльфы, ожившие мертвецы... что еще я пропустил? Может на троне королевства людей, если оно еще осталось, теперь восседает женщина?» — мысли текли неторопливо, под стать медлительности некромантов, не спешащих отдавать какие-либо приказы своему воинству. А как обнаружил рыцарь — без настойчиво бьющегося на задворках его сознания зова двигаться стало тяжело, если не сказать невозможно. Мышцы давно пришли в негодность, высохли, затвердели, приобретя структуру схожую с морёной древесиной. Хорошо хоть не сгнили. От внутренних органов остались лишь смутные воспоминания. Что-то там должно быть, на месте зияющей в данный момент пустоты, но вот что? После лихого удара тяжелого рыцарского топора на месте живота обычно остается мерзко пахнущая рваная рана, посему, за всю свою жизнь рыцарь так и не познал тайн строения человеческого тела, да и охоту он никогда не любил.

Свежеприбывший, но немного тухлый, заполнял свое старое тело от лысой(аж кость проглядывает!) макушки, до истлевших пяток. Его больше не отвлекали земные нужды, он не чувствовал запахов, потому что чувствовать их было нечем, он не ощущал ветра, треплющего остатки его плаща. Слух, правда, остался. Кроме этого, единственное что он чувствовал — это приятное давление своей неживой оболочки, которую, в ближайшее время, рыцарь не собирался покидать добровольно.

Что удивительно, не очень — если вспомнить сгнившие железы, Отто не испытывал никаких чувств к поднявшим его. Не было ненависти, не было и благодарности. Всё происходящее немёртвый рыцарь воспринимал как факт, который он не в силах изменить. По крайней мере в данный момент.

Все-таки смущает меня этот зомби, внезапно выкопавшийся из-под земли. Хм, хм, хм.
Латро уже немного обрадовался тому, что мерзкий ритуал завершен и вскоре, наверное, уже вечером, он сможет отпраздновать сие знаменательное событие ромом. Или вермутом. Или пивом. Как получится. Латро вновь сделал лицо "угрюмый воин" и уронил острый подбородок на ладонь. Посмотреть на неведомую зверушку хотелось, но нормы приличия не позволяли подойти к трупу и рассматривать его. В принципе, нового он бы там не увидел, а вот нагоняй от некромантов получить мог. Хотя некроманты получили бы посылание на хрен (а то и подальше - как попросят, так и получат) но некроманты злопамятны, и Латро не хотелось бы, что бы его бренный труп через сотню лет поднял бы какой-нибудь мелкий козел, которого он тут посылал. Вот ненавидел он магов - в лицо ничего, кроме, пожалуй, людских, сделать ничего не могут, а из-за спины ударить любят. Латро громко фыркнул, послав убийственный взгляд на какого-то молодого ученика. Тот явно поежился.
-Ха-ха!
Громкий смешок должен был разрядить обстановку. Но, как известно, наша жизнь - былинный отказ.
-Кхе-м. Ну да.
Латро сложил руки на груди и продолжил разглядывание самого необычного персонажа этой шизофазии, что зовется Фаорделом - зеленоглазого зомби. Однако, зомби к себе внимания не привлекал и стоял тише воды, ниже травы. Но, всё-таки внимание он привлек. Уже знакомый Латро "фокусник" отправился на обозревание нежити. Радостно отправился. Видимо, ему это доставляет. А его голему доставляет ходить за своим хозяином. Так что, пока некромант обхаживал мертвеца, его голем... обхаживал мертвеца! Даже обычно более поехавший Латро уже не мог это терпеть и в бессильной ярости уронил голову на ладонь.
За что?! За что мне всё это?!!
Латро состроил кислую морду (хотя её всё равно никто не увидит) и продолжил поглядывать за жизнерадостным некромантом, его големом и зомби сквозь пальцы.
Что б вас всех...

[NIC]Фортьльолес[/NIC][STA]Имя мое - молитва, предсмертный крик[/STA][AVA]http://s3.uploads.ru/7Ll80.png[/AVA][SGN]NPC мастерского состава.[/SGN]
Буйство порождает только отрицание.
От огромного, казалось бы похожего на глыбу, тела расходятся волны холода. Но движения еще не было, и поэтому это самое огромное тело все больше кажется мертвым камнем, льдом. Но вот рождается вздох, и вместе с ним вздыхает и весь мир. Он наполняется холодом, живым и бесстрастным. И, наконец, сквозь яичную скорлупу статики пробивается движение.
Все тело оживает – сильные мышцы напрягаются, а чешуйки его казалось бы синевато-голубой шкуры еле слышимо скрипят, словно на защищенное и так тело надевается броня. Дракон просыпался, но не ото сна, а от дум своих, что завладели его сознанием. Глаза наполняются ярким, жгучим светом, а из ноздрей, в такт дыханью и мощному сердцу, вырывается ледяной воздух, что мгновения позже растворяется.
Фортьльолес был разгневан.
Но его гнев не был похож на тот привычный гнев, что испытывают смертные двуногие. Это чувство было совсем другим – оно не подавляло, оно всего лишь подтачивало что-то внутри, что могло быть названо смиреньем. Из горла вырывается рык – эхом отдается он по небольшой площади импровизированного «кладбища», а его источник уже расправлял крылья и, казалось, хотел кинуться на кучку мелких жучков под его лапами. Но это только казалось. Из ноздрей опять вырывается с шумом воздух, еще более ледяной, чем прежде. Сердце ухало, справляясь с потоком крови. Дракон делал шаги в сторону эльфов. Они были медлительны, но неотвратимы, как топор палача, занесенный над шеей несчастного. Он не желал говорить, он желал только ответов.
Его не повергло в отвращение тот ритуал, что Фортьльолес видел, бурю эмоций в нем вызвало совсем другое. Их отношение к смерти и всему тому, что ее сопровождало. Словно… Еще один всполох рыка рождается из его горла, с ледяными снежинками, что оседают на мертвую землю, на выдернутые из смерти тела. Эмоции все сильней разгораются внутри тела дракона, и чувствовалось, что это только начало.
А может конец.
Зверь, чудовище и уже вестник – Фортьльолес был подобен чему-то не принадлежащему этому миру, чему-то, чему еще не нашли объяснение. А может это только умишки двуногих еще многого не знали. Что-то под лапой его чуть ли не хрустит, но он успевает остановить свой ход, чтоб чуть скосить взгляд, чтоб только чуть посмотреть. И ставит лапу – детское тело кровавым пятном остается на его чешуе и земле. Жалости не было – ему не ведомо было такое чувство, как и многие другие, которыми нужно было описать свое состояние. Дракон просто чувствовал и этого ему было достаточно. Но груду шевелящихся тел он так и не обходит, замирает там же, глядя своими ледяными глазами на эльфов, что должны были либо удрать, либо удариться в панику.
Ответов он требовал.
- Я хочу знать, - первые звуки слов даются ему чуть упрямо, даже как-то эмоционально. – Почему вас здесь так много. Я требую.

Отредактировано Алфан Гилану (2013-05-03 01:35:55)

Не боятся. А, может быть, так боятся, что у них конечности поотнимались от страха? Чуть больше двух десятков этих букашек, и не все с оружием, и что-то ни одна не кинулась бежать. В иное время Фортьльолес был бы совсем взбешен, но сейчас, пожалуй, это было кстати. Ему ли не знать, что от трясущихся и пускающих пузыри двуногих не получишь связных ответов. Снижаясь, возле города он заметил шевеление - его приближение тоже заметили, и, если у них есть чем противостоять, скоро он увидит, чем. Если увидит - то есть, если он здесь задержится.
Дракон замер напротив кургана из трупов и стряхнул с лапы кровавое месиво.
В какой-то мере его появление здесь было закономерно.
Подобное притягивает подобное, бездна зовет бездну. Прозванный Фейграфаром сам не знал, что заставило его свернуть сюда - делать ему больше нечего, кроме как показываться двуногим. Но что-то знакомое было в темном пятне их поселения, сиротливо лепящегося к морю. Что-то близкое ему и понятное.
Что-то вроде дуновения из-за открытой двери домой.
С высоты он следил, как темные фигуры ходят вокруг кучи мертвечины, и куча начинает двигаться. Это было нечто вроде магии, но такую Ледяному еще не доводилось видеть.
Что за груда несъедобного мяса. Разве можно заставить его шевелиться?
Смрад гниения распускал вокруг свои щупальца и стелился к его лапам. Зверь ни с чем не спутает запах тухлятины, а Змей Севера никак не пропустит место, где была хорошая бойня. Увядающая природа, обряженные в доспехи и робы дроу, и куча мертвечины - дракон, переливающийся оттенками чистой синевы, со сверкающей чешуей и почти льдисто-белыми крыльями, на фоне всеобщего увядания и гниения выглядел чем-то чужеродным. Туман клубился в воздухе от его дыхания белыми вуалями, делая силуэт огромной твари каким-то нереальным. Впору подумать, а не примерещилось ли это всё.
Букашка с красной лентой на шее запищала первой. По болтливости и этому знаку отличия дракон сделал вывод, что она тут главная - много болтают те, кто в себе уверен.
Но как же их писк раздражает.
Чудище раскрыло зев и облизнулось, демонстрируя ряды зубов и черные, как ночь, внутренности пасти.
- Забир-раете трупы? - донеслось до некромантов с высоты драконьего роста. Голос странно походил на человеческий, и это было жутковато, если поглядеть на то, от чего он исходил.
Те, кто отошел от шока, могли осознать, что монстр перешел на дровийский, и на удивление правильный.
- Убираете мусор-р? Неуж-жел-ли?
"А если помочь? Потом с-ссагу с-ссложат, как добрый дракон явил-сся с небес-с и навел чис-сстоту. Нес-смотря на протес-сты. Но я полон с-сомнений..."
Лапища с черными когтями врезалась в кучу мертвечины и игриво поворошила, обращая покойников в равномерный салат из дробленых костей и тухлого мяса. Без особого труда, ибо немногие из убитых были в доспехах, что довольно странно для такой вещи, как война, а отличия букашки-воина от простой букашки Ледяной знал хорошо.
Куча была не из воинов.
И Фортьльолес это отметил.
- Где ваша королева? - низкий хриплый рык, похожий на вой сходящей лавины, не оглушал, но наверняка действовал на нервы. Ящер пригнул голову, обходя курган с грацией сытого льва, и уставился немигающими глазами на болтуна с красной лентой. - Где ос-сстальные?! Другие др-раконы?
Большой тупой ящерице не полагается понимать все, что она слышит.
Фортьльолес обожал быть большой тупой ящерицей.
Змеиные зрачки, синим пламенем пылающие в абсолютно черных глазах, разглядывали дроу с плотоядным интересом. Шевелящийся курган из мертвецов разделял их, и курган был огромен, но все-таки не больше дракона.
Ящер лениво копнул его хвостом, дабы не возникло сомнений в том, чем он займется, если ответ не придет мгновенно. Хвост ловко подкинул какого-то зомби в воздух, и тот взмыл к небесам, но высоко не взлетел, и вскоре шмякнулся обратно на своих собратьев по несчастью - разумеется, не издав ни звука.

Отредактировано Фортьльолес (2013-05-19 04:05:02)

Дракон пригнул голову еще ниже, и со стороны это могло выглядеть угрожающе, но, во-первых, здоровенный зубастый ящер с крыльями вряд ли мог выглядеть еще более угрожающе, даже если бы перемазался кровью с ног до кончиков крыл, а, во-вторых, он всего лишь пытался расслышать, что верещит этот черный. Черный верещал на языке аульвов, и это было само по себе удивительно, потому что аульвы давно не встречались Ледяному, но он помнил, что они высокие для двуногих и выглядят немного не так, а еще пищат немного тоньше. И рядиться любят поярче.
Эти, черные, напомнили ему кое-что...
Один колдун рассказывал, что в земле водятся маленькие твари, совсем крошечные, такие, что их даже двуногим видно, только когда много, и строят дома из земли. Маленькие черные суетливые существа. Фортьльолес никогда не смог бы их разглядеть, даже если бы захотел, приходилось верить на слово - хотя колдун в последние дни развлекался тем, что вычесывал сосульки из своей бороды и глуповато хихикал, а, стало быть, мог и наврать.
Но, наверное, эти твари, живущие в земляных конусах, так же организованно бегают туда-сюда. Колдун говорил, они забавно разбегаются, если на их домишко наступить.
- Это ваш город? Они на вас... напали? - донеслось из пасти, сравнительно тихо и даже вкрадчиво. Из-за схожести тембра твари с человеческим создавалось полное впечатление того, что дракон проглотил кого-то, и тот вещает изнутри этой туши.
На черном когте, как вишенка на кончике ножа, торчало что-то багровое. Фьорт тряхнул лапой, и белокурая девичья голова скатилась вниз. Дракон проследил за её полетом коротким равнодушным взглядом.
Лишенное головы тело вяло шевелилось на месте.
Какая удивительная и огромная игрушка, и вся его. Он мог поспорить, что такой еще ни у кого не было - жаль только спорить не с кем.
- Где королева, не знаешь?! Так найди и пр-рриведи того, кто знает! И поживее...
Иначе быть их творению немного испорченным... Или много, как повезет. Сжечь город Фортльолес, увы, не мог, но им это знать не обязательно, зато эту гору мяса превратить в фарш было бы интересно. И можно было бы поглядеть, наконец, как они забегают.
Как эти. Формикакихтам... муравьи, да.
С неудовольствием он выслушал лепет про охотников на драконов, и змеиная шея изогнулась в сложной фигуре, в которой бы только дракон опознал отвращение и недоверие. Да, во все времена двуногие пытались, но имеет ли это связь с его целью? Навряд ли. Неужели они не знают?
Узнают. Не забудут. Он прибережет это на потом, пожалуй.
И Ледяной весьма смутно понимал поведение двуногих, но не будь это предположение абсурдным... он бы подумал, что про охотников этот сказал, чтобы разозлить его.
Вероятно, трюк бы сработал с иным из крылатых, но это был Фортьльолес.
- И где эти люди, которые убивают др-рраконов? - промурлыкало белокрылое чудище, играючи разбирая край мертвецкой пирамиды. Чем-то это было похоже на рытье помойного кота в куче отбросов. - Если так, они с-ссильные. Зас-сслуживают уважения.
Ап! Лови.
Оторванная нога в половине латного сапога полетела прочь из кучи, чуть не приземлившись на голову одного из дровийских воителей. Ржавая желязка слетела, звякнула и покатилась прочь. Следом грянула голова старухи с раскрытым в крике ртом и выклеванными глазами. Снаряд упал на землю с противным чавкающим звуком, глядя на дроу черными дырами глазниц. Пустые, кишащие личинками глаза смотрели с умилительной нежностью.
Ну, как вам эти яблочки?
Помнится, эту фразу любил говорить один колдун - другой, правда, все равно дракон не помнил, как он себя звал - когда швырял в кого-то взрывающимся шаром из огня. Жалко, что это мясо не взрывается. Хотя, может статься, они могут и так сделать, тоже ведь колдуны.
Красношейка решил назваться, как будто Фортьльолесу важно его имя. Как будто он вообще мог это запомнить. Что это за дурацкая привычка давать всем имена? На вкус все одинаковы. Но дракон предположил, что это было из вежливости, а вежливость означает страх, потому перекусывание болтуна по символизирующей красной линии, то есть в районе шеи, до времени отложил.
- Говоришь на языке эльвов, но не эльф. Что вы такое? Что это у тебя за штука?! - огромная лапа ковырнула землю в паре саженей от многорукой твари, похожей на драугра, хотя драугром она не была. Драугры появлялись в Гломмунде, когда трупы хоронили в плохой земле. Вылезали из могил и уходили жрать, и ни один двуногий не стал бы находиться рядом с лраугром по своей воле. Тон ящера стал даже немного заинтересованным. - Как ты приручил его?
Если учесть всю подноготную... то есть подкоготную крылатой синей неприятности, интерес этот ничего хорошего не сулил.

Отредактировано Фортьльолес (2013-06-14 21:12:43)