3.10.1054
Бархатный месяц как всегда радовал красочным великолепием опавших листьев, в воздухе застыла едва заметная, почти прозрачная дымка, а при дыхании изо рта вырывались облачка пара. Накрапывал мелкий холодный дождик, и так здорово было ощущать, как капли падают на лицо, переходя на шею и стекая за ворот тонкого плаща. Тихий, монотонный шум дождя убаюкивал, а шорох листьев заставлял задуматься о чем-то вечном. Том самом, которому нет места в обычные дни. Тих был лес, и только дождь, да едва слышные шаги одинокого путника, нарушали безмолвное спокойствие. А Йонни действительно очень любил лес как раз в месяц увядания листьев. Он был трогательно-прекрасным, немножко грустным, немножко мрачным. Но именно такой лес вселял надежду в будущее, которое обязательно придет. Природа готовилась к долгому сну, а весной все повторится снова. Да, так непременно будет. И может именно для этого, чтоб в полной мере ощутить маленькое чудо, он отправился на прогулку и нисколько не пожалел целых пять дней, в которые добирался до леса. Конечно же, лес того стоил. Нет, стоил гораздо большего, но Йонни пока что мог лишь подарить время. Хотя время ничто иное, как частичка жизни, а это дорогой подарок.
С улыбкой посматривая куда-то вдаль, он неспешно пробирался сквозь колючие заросли кустарника, мягко ступал по влажному мху, перелезал через поваленные деревья, и был по-настоящему счастлив. Краски осени радовали глаз, и как всегда согревали душу. Йонни прекрасно ощущал каждую частичку леса, иногда останавливался, приложив ладонь к шершавому стволу высокого дерева или же касаясь кончиками пальцев поросшего мхом булыжника, и с жадностью прислушивался к таинствам, которые неподвластны тем, кто не может чувствовать, ощущать очевидное. Маленькие чудеса происходят каждый день, жаль, не все заметны. Дерево тихо нашептывало про то, как белка сделала большие запасы и сейчас, невзирая на дождь, перетаскивает, неугомонная, мелкие орешки в дупло. Стало быть, зима будет снежной, морозной. Стаи птиц вчера весь день пролетали в высоком ясном небе, поздно в этом году собрались в другие края, но их дело. Только сами птицы знают, когда пора улетать, и никто не способен приказать им. А подо мхом на камне так хорошо устроилась огромная гусеница. Ей тоже ждать весны, пока жаркое солнышко не пригреет и настанет пора превращаться в прекрасную бабочку. И на душе Йонни становилось все светлей и светлей. Улыбаясь, он продолжал свой путь, и этот путь не имел никакой цели. Босые ступни легко касались земли, и передвигался он бесшумно. Птицы не реагировали как на чужака, так что птичий гомон не сопровождал юного друида. Все тихо, спокойно, только накрапывает мелкий дождик.
  Все дальше и дальше, в самую глубь леса, встречая на пути какие-то чудесные открытия, от которых щемило сердце. Полностью погруженный в общение с драгоценной  природой, Йонни не сразу и заметил что что-то не так. Что-то не вписывается в лесное спокойствие и безмятежность. Например, вот этот четкий след на изумрудном мхе. Быстро опустившись рядом на колени, он прищурился и осторожно, словно боясь спугнуть, коснулся отпечатка копыта ладонью. И сразу же едва не задохнулся от ощущений. Сильно тряхнуло, будто бы кто ударил, и не веря своим глазам, совсем не веря тому, что увидел, Йонни быстро отдернул руку и, спрятав за спину, тихо пробормотал под нос про не может быть. Ага, не может совершенно. Это же немыслимо! Спокойствие как рукой сняло, и через пару мгновений он бежал, прикрыв глаза, доверяя только чувствам. Мир теперь состоял из двух переплетенных между собой цветов и множества оттенков. Он отчетливо видел цепочку следов, ощущал, что чувствовал их обладатель, как был напуган, куда бежал, и даже, если сконцентрироваться, понимал, где находится. Лес беззаботно помогал и указывал направление. Но лес не считал, что Йонни опасен, что посмеет причинить вред тому, кого огромный массив оберегал и пытался спрятать от жадных чужих взоров.
  Бежать долго не пришлось, и вот он уже крадучись, очень тихо передвигаясь, идет вслед за дивным созданием. Прекрасней и чудесней не видел в жизни. Волшебство… Да, это волшебство какое-то, ожившая легенда, сказка. И Йонни изо всех сил старается ничем не выдавать свое присутствие. Двигаясь исключительно против ветра, прячась за деревьями, передвигаясь ползком под кустами и держась на безопасном расстояние. Губы растянуты в самой счастливой улыбке, на лице застыло такое выражение, которое бывает, наверное, только у блаженных юродивых. Но как же Йонни счастлив… Это словами не высказать. Он готов хоть на край света последовать за единорогом. Просто идти за ним, наслаждаясь дивной красотой, и все. Больше ничего не надо. А лес тихо нашептывает про опасность, тихо шепчет про скверную историю. Но мальчишка плохо прислушивается к этому. Он до предела взбудоражен и думает только про то как прекрасен единорог.

Отыгрыш ведется от лица куколки Тики.

Прозрачные холодные капли падают на золотой круп, запутываются в густой гриве и оседают на пушистых ресницах таких прекрасных глаз. В глазах сказочного создания отражался весь мир. Не больше, не меньше, и Йонни твердо уверовал в простой истине, стоило только мельком, исподтишка, посмотреть в глаза единорога. Сраженный наповал неземной красотой, юный друид с великим трудом не забывает об осторожности, и с еще большим сдерживает себя, чтоб не бросится вперед, чтоб не побежать так быстро, как только может и, догнав единорога бережно обнять за шею да тихо нашептывать на ухо ласковые слова, рассказывать обо всем на свете. О чем говорят листья, плавно опускаясь на землю, о первом снеге, что скоро укутает весь мир в тончайшее белое кружево, о маленьких пестрых птичках, покинувших свои гнезда и улетевшим недавно вслед за солнцем. Они очень любят солнце, всегда, как только наступают холода, следуют за ним, и готовы оказаться хоть на краю света, будь только там тепло и светло днем. Яркие лучи сияют на высоких шпилях башен, остроконечных крышах домов, и на закате расплавленное золото отражается в стеклах. Но, то золото меркнет по сравнению с тем, что видит сейчас. Точеный рог переливается, блестит, словно драгоценный камень дивной красоты, и Йонни, уже сам не свой, бесшумно проползает под поваленным ельником. Единорог останавливается, замирает и он. И только и может, приоткрыв рот наблюдать за тем, что не предназначено для глаз простого смертного. Божество… Его присутствие ощутимо так сильно, что на пару мгновений перебивает дыхание. Задыхаясь, мальчишка растягивается на земле и, не отрывая взгляда, с жадностью посматривает на то, как создается легенда. Не упуская ни малейшей детали, каждое мгновение западает глубоко в душу и остается там навечно. Пройдет множество лет, а он будет помнить, как однажды повстречал великую силу, которая подчиняет все живое, и единорога невиданной красоты. Да, такие моменты никогда не исчезают из памяти. Так же как запах хвои, иголки, больно впившиеся в запястья, дождик, продолжающий неспешно накрапывать, отскакивая от пестрого ковра опавших листьев. И небо отражается в огромных, фиалкового цвета глазах. Но к таким чудесам надо относиться спокойно. Они неотъемлемая часть мира, пусть даже так редко происходят. Но Йонни не может. Все внимание полностью захвачено, и промаршируй рядом полк солдат и бровью не поведет. Хотя… Они бы спугнули единорога. Вот тогда-то Йонни жестоко посчитается. Но к величайшему счастью ничего подобного не происходило.
Божество исчезло и пришло время срывать маски. Конечно, глупо было надеяться, что его присутствие останется незамеченным. Как только раздался мелодичный, ясный голос, Йонни широко улыбнувшись, выбрался из-под еловых лап и наскоро отряхнувшись, убрал руку с посохом за спину. Еще не хватало напугать золотую красавицу длинной палкой.  Это было бы очень невежливо и, конечно же, непростительно. Взгляд метнулся куда-то вбок, и с великим удивлением друид узрел еще одно чудо. Такое маленькое, беспомощное, сидевшее совсем близко у корней низкого клена. Никогда ничего подобного прежде видеть не доводилось. Маленькое создание с грустным взглядом не вызывало ничего кроме жалости и сострадания. Может, и глупо это было, может совсем неуместные чувства, но ничего удивительного, что Йонни в один прыжок добрался до куколки, очень бережно и осторожно подхватил на руки, а потом и вовсе усадил на плечо около шеи, рядом с воротом плаща. Так точно не упадет, и если пожелает, то просто будет спуститься. Разные есть создания на свете, а к таким беззащитным и маленьким надо относиться с уважением и почтением. Конечно, уважения бесцеремонно подхватив с земли мало, но тут хотя бы согреется, если замерзла. «Или же зубки вонзит в шейку да знатно пообедает… Но ее дело. Сам дурак, если так сделает. Нечего всяких незнакомых малышек поднимать.» Молча, быстрым шагом догнав единорога, Йонни снова позабыл обо всем на свете и, забежав вперед, остановился, с нескрываемым восторгом рассматривая воплощение самой природы. Да, действительно, в глазах отражался весь мир. Он не ошибся. Такой мир, какой есть. Со всей чернотой, светом и оттенками серого. И вечность там поселилась, и что-то еще, неуловимое и такое прекрасное. За одним взглядом можно было идти на край света, защищая от любых несправедливостей и козней, подготовленных игруньей-судьбой.
- Как же ты красива, дитя леса, - тихий шепот был наполнен нежностью, благоговением и диким восторгом.
Не сдерживая себя в головокружительном порыве, Йонни и сам не особо понял, как оказался подле единорога, и действительно, приобнял за шею сказочное создание. Шелковая золотистая шерсть, тепло, аромат множества трав и отчего-то меда. Счастье… Да, наверно такой запах у счастья, и именно такие ощущения. Посох валялся где-то под ногами, и плевать на него было. Всем сердцем пытаясь вселить в душу прекрасного существа, что он не опасен и бояться не стоит, Йонни словно бы полностью в себя ушел, совсем отключаясь от мира. Время потеряло смысл, вовсе перестало существовать.

Отредактировано Йонни (2012-03-12 21:49:44)

===> Деран

3.10.1054

Сколько длилось его путешествие? Кто бы знал. Влад полностью доверился Кра, а тот, совершенно не разделяя опасений Крау, доверился Онгуру - ворону Мастера. Возможно, ворон прав? Может, стоит хоть кому-то доверять? Но как можно довериться тому, кто служит врагу... "Враг... Является ли Мастер врагом?" Кем вообще он является Владу? Ответить на этот вопрос пока что не удавалось... Выходило лишь так, что Дагор - перст судьбы, так просто выхвативший его, Влада, с насиженного места... Хотя, нет, не  так... Из той дыры... Дыры, где он прозябал... "Если подумать, я ничего не знаю о мире... Видел лишь суда, да тюки, что приходилось таскать... Этого ли мне хотелось? Нет... похоже, хотелось видеть всю эту грязь, что теперь передо мной... Я сменил город на лес..." Но почему-то здесь ему нравилось.... Это место навевало ему воспоминания... нет, обрывки, мгновения позабытого детства, когда он жил с родителями в лесной чаще, в избушке... "Может, в этом лесу? А, может, в другом..." Но здесь дышалось легче... Влад давно снял с лица шарф, перестал таиться и лёгким бегом следовал за парой воронов, которые вели его всё дальше и дальше от городишка, потонувшего в крови наймитов...
Но, стоило птицам влететь в лес, как им явно стало сложнее перемещаться по воздуху, особенно огромному Онгуру. Вот здесь Кра как раз пригодился. Несмотря на то, что он вырос в городе, он прекрасно лавировал между деревьев. Теперь Влад мог ориентироваться только на его голос, ибо птицу среди листвы не было видно.
Первым он нашёл сумку... В ней лежали склянки Мастера, а, значит, принадлежала она Тике. "Я уже близко..." Пройдя чуть дальше, Влад наткнулся.... на ""лошадь с рогом".... так говорили наймиты... И были неправы... Это не лошадь... никак... Владу не нравилось это животное... Оно было слишком.... чистым... Чистым и наивным? Крау поморщился. Его друг, ворон, сел на самую нижнюю ветку дерева, что стояло поблизости, и чёрным глазом косился на компашку внизу.
"Здорово, Мастер... Всё же ты меня подставил... Единорог и снова чужак... И Тика... цепляющаяся за единорога... И что теперь делать? Хватать единорога, Тику или...."
- Я пришёл за ней... - мотнув головой в сторону Тики, Влад остановил свой взор на молодом человеке... "Ещё один, кто ищет шкуру единорога?" - её хозяин требует, чтобы она вернулась к нему...
"Здорово... и что я сделаю, если они откажутся отдавать девочку?" Взгляд скользнул по палке, которую держал человек, и снова опустился на Тику. И лишь теперь Влад заметил, что той было очень плохо. Не глядя больше ни на кого, он рванул к ней:
- Что вы с ней сделали? - рявкнул Крау, касаясь лба девочки... Она горела... Как та, что осталась дома... "Нужно холодное... Приложить к её лбу... Той тогда помогло... Но где здесь взять воду?" Вся провизия осталась в Деране... Да и озера или речушки, даже ручейка поблизости не было видно...
Аккуратно ухватив Тику, Влад стащил её с единорога, стараясь того не касаться, словно от шерсти странного существа он мог получить ожёг, и оттащил девочку под дерево, устраивая ту в корнях поудобнее.

Отредактировано Влад (2012-03-13 19:47:36)

Тихий голосок заставил ненадолго задуматься. Ровно настолько, насколько можно было сейчас. Да и вообще, Йонни с трудом спустился с далеких заоблачных далей на грешную землю и с оттенком легкого удивления посмотрел на маленькое создание. Нельзя не согласиться с тем, что судьба всегда рядом. Судьба вообще постоянно преследует и становится неотъемлемой частью бытия, сродни прохладному осеннему воздуху. Она везде, и в то же время нельзя увидеть, только почувствовать холодное дуновение. Судьба… Причудливое стечение обстоятельств тоже можно смело называть судьбой. Вот и сейчас оно оказалось таково, что золотистую шею единорога обнимали уже двое. Растрепанный друид и маленькая девочка, которой было так плохо от сильного жара. Нахмурившись, Йонни невесомо коснулся горячего лба и медленно расплел объятия. Хватит. Несмотря на то, что пока не огреб острым копытцем по какому-нибудь чувствительному месту, терпение лесной красавицы испытывать не стоит. На ее долю итак выпало слишком много бед, страданий, и удивительно как еще не потонула в море приключений.
А лес продолжал нашептывать про опасность, и этот шепот действовал как ледяная вода, сплошным потоком падающая на голову. Самое то, что нужно для Йонни. Чувство сметающего все на своем пути восторга прошло, и настало время задуматься. Несомненно, единорог сказочен и прекрасен, и красотой можно любоваться вечно. Восхищаясь, тихо нашептывая какие-то волшебные истории, да и просто рассказывая про те обыденные чудеса, которые повсеместно происходят. Может, так обязательно будет когда-нибудь. Только сейчас не время и явно не место. Лес начинал гневаться на нерадивого ученика, и Йонни как следует тряхнув головой, быстро нагнулся за посохом. Хватит, время ребячества прошло, и бурные эмоции пора бы засунуть куда подальше. Тут дело серьезное, гораздо более серьезное, чем может показаться. И, конечно же, глупо было сломя голову, не разбирая дороги бежать вслед за ожившей мечтой.
  Растерянно поглаживая кончиками пальцев золотую шею, он старался трезво и здраво посмотреть на многие подсказки, что тихо нашептывала земля. Из всего создавалась нелицеприятная картина, и очень сильно захотелось взяться за гриву и быстро побежать прочь, уводя единорога туда, где никакое зло не посмеет коснуться прекрасного существа. Только вот куда? Пока не знал… И лес молчал, ничего не подсказывая, ничего не говоря. Только и мог твердить про опасность. А Йонни продолжал думать, строго посматривая куда-то вперед. Мокрые темные стволы деревьев, остатки разноцветной листвы на ветвях, пожухлая трава и такие яркие листья брусники. Красота, да и только… Но разве можно сейчас обращать на подобное внимание? А вот из лесной чащи вышел высокий человек. Взгляд моментально метнулся к нему. Нахмурившись, друид крепко сжал посох и склонил голову набок. «Ишь, какой самоуверенный да наглый! Пришел он за ней…» Встав боком и тем самым загораживая собой единорога, он окинул незнакомца очень суровым, недружелюбным взглядом.
-Ах, требует, значит? А ты прям верный пес хозяина и подчиняешься любому шевелению пальцев? Она никуда не пойдет, если не пожелает. Ишь, пришел тут, порядки наводить… Мы тебя не звали.
Сердито хмурясь, Йонни на удивление позволил стащить девочку с единорога, и даже утащить под дерево. Он ждал, пока бедный больной ребенок сам что-нибудь скажет. И ждал бы, конечно же еще, не вмешайся лесное дитя.
А лес буквально кричал об опасности. Загомонили птицы, сильней стали раскачиваться ветви на ветру. И единорог был рассержен… Это чувство передавалось и Йонни. От мнимого спокойствия не осталось и следа. Шагнув вслед за золотым созданием, он перехватил посох в правую руку и опустил, касаясь земли. Вставая вновь так, чтоб можно было загородить в случае опасности. Сияние острого рога будто бы разожгло яркий огонек в душе. Он чувствовал настроение лесной красавицы и был готов стать карающим мечом и возмездием одновременно. Чего тут думать? Тьма не должна прикасаться к свету. Тьма должна исчезнуть!
  Неприметные, серые округлые сооружения на верхушке ели, сейчас тоже едва заметно раскачивались на ветру. Сознание быстро метнулось к ульям, полным злых маленьких ос, успевших устроится на зиму, заполнить соты и уснуть до зимы. Как же неприятно было пробудиться… На мгновение прикрыв глаза, Йонни только и успел направить сотни маленьких злых созданий на один-единственный объект, и тут же бросился в сторону, крепко обнимая за шею единорога, увлекая за собой и наблюдая за тем, как лесные хищники сбившись в темный рой атакуют мужчину.
-Иди к нам! – громкий крик был обращен к девочке.
Если сможет подняться хорошо, а нет, тогда придется убегать, никого больше не ожидая. Неважно куда, неважно в какую сторону – лес обязательно укажет путь и поможет укрыть то, что не предназначено для алчных взглядов и охотников за легкой наживой.
-Сейчас мы будет убегать… - тихо, едва слышно произнес Йонни, - Тьме не место рядом с тобой.

Отредактировано Йонни (2012-03-14 00:41:39)

Опасения Влада подтвердились...
Наглый мальчишка, хватающийся за шею единорога, словно малыш за юбку матери, посмел пискнуть...
- Ах, требует, значит? А ты прям верный пес хозяина и подчиняешься любому шевелению пальцев? - Поначалу Влад не обращал на него внимания... - Она никуда не пойдет, если не пожелает. Ишь, пришел тут, порядки наводить… - Пищит... Пускай пищит... комарик... Влад поморщился, словно мелкий гнус кружил вокруг него. - Мы тебя не звали.
Резко выпрямившись, Крау всё же удостоил наглеца взглядом:
- Я вас тоже не звал. Вы мне не нужны... - он посмотрел на единорога... - Пока не нужны... Я пришёл за тем, что принадлежит не вам, - рыкнул он, закрывая девочку, как сейчас пытался прикрыть собой единорога мальчишка с посохом.
"Калека? Зачем ходит с палкой? Зачем вообще тут вякает и нарывается?" Влад не любил выскочек. Никто их не любит. Но сейчас у него было другое задание, и молодой Ведьмак хотел его выполнить, причём с лёгкостью, показав Мастеру, что не такой уж он и тряпка. Тем более, что может быть проще - забрать девчонку, которая свалилась от болезни? Кому она нужна кроме Мастера? А вышло так, что нужна... Эти двое вдруг уцепились за девчонку с силой отощавшей волчицы, которой нужно кормить волчат, а нечем...
- Не тронь ее, - слышать голос из ниоткуда, понимая, что это говорит... единорог? было по меньшей мере странным. Влад не понимал, что так восхищает людей в единорогах. Нелепые создания... Наполовину козлы, наполовину лошади.... да ещё и с рогом наперевес. Неудивительно, что деяния их были столь странны Владу.. похоже, рог уж очень сильно давил этой лошадке на мозг... – Мрак не прикоснется к тому, что защищает свет. Уходи, Тьма.
Скрипнув зубами, понимая, что все его намерения идут прахом, что он один против полутора... Крау прокручивал в голове варианты его дальнейших действий. По-хорошему забрать девчонку не удалось... Хотя он ничего предосудительного не сделал... Он забирал то, что принадлежало Мастеру... Он делал всё верно... никому пока не навредив... Почему же так взбеленилась лошадка? Хотя... Животинки эти очень нервные... Да и Влад был не лыком шит... Заставить нервничать парня, было очень легко... А, как известно всем портовым... Крау лучше не беспокоить...
Лёгкие наполнились воздухом и опустошились, вновь повторили это действие... вновь и вновь, всё убыстряясь, гоня по артериям кислород, насыщая им мышцы и мозг... "Тебе страшно, Ведьмак???.... Страшно... И они пожалеют об этом..."
Золотой свет ударил по глазам Влада, заставляя попятиться назад, спотыкаясь в корнях дерева... ослепнув на один глаз, Влад прикрылся руками, дабы защитить здоровый глаз. Единорог наступал... "Вот вы каковы в действии, светлые существа!!! Вы, кто атакует большим количеством безоружного! Вы, кто нападает беспричинно!!!" Сердце понеслось вскачь... А вместе с ним и мысли... "Что сделать? как поступить? Спасать свою шкуру? Хватать девчонку? Бежать? Атаковать?" Топот копыт вскоре стих... Но свет бил по глазам нестерпимо сильно и больно... От переизбытка кислорода кружилась голова... Рассмотреть единорога теперь можно было в мельчайших подробностях... но он не интересовал Влада... Сверху раздалось карканье Кра... Но слишком поздно... Крау, как завороженный смотрел на кончик рога, направленный сейчас на него. "Дёрнись, Ведьмак... И ты труп... Останься на месте, Ведьмак... и ты труп..."
Сверху что-то треснуло... А затем стал нарастать гул. Городской житель ничего не знает о лесе... Городской житель не знает боевой песни лесных ос.... Влад снова не придал этому значения... и снова ошибся... Надо было сразу вырубать из строя мальчишку...
Прежде чем Крау поглотило облако насекомых, он услышал слабый голосок Тики:
- Мастер должен знать, что Красный мотылек возвращается. Илси должна знать. Она всегда знает... Я должна идти, - шепчет девочка... Влад еле-еле разбирает её слова за нарастающим гулом, - должна идти туда, куда должна... пожалуйста...
- Ты должна вернуться! - Крау сегодня как никогда был твёрд... Он повернулся к девчонке... медленно... чтобы не нервировать единорога лишний раз. - Она не властна выбирать... - и тут первая из ос ужалила его, заставив дёрнуться к поражённому месту рукой...
Махнув рукой, дабы отогнать насекомое, Влад лишь разозлил остальных, ринувшихся на молодого Ведьмака. Взвыв от боли, пытаясь отогнать полосатых мух, Крау закружился вокруг себя в каком-то диком подобии танца. Ужас нарастал пропорционально боли и пониманию, что справиться с этим ему не удастся... оставалось надеяться, что, если он убьёт наславшего на него эту напасть, то заклинание рассеется, и осы перестанут атаковать.
Боль была адской... Влад упал на колени.... и закричал... В голосе его была боль и понимание, что конец близок... А по корням дерева, от Влада заструилась чёрная плесень, стоило этой волне коснуться чего-то, как оно скукоживалось и распадалось в прах.... Волна поднималась по стволам деревьев... Бежала по их листве... Вокруг стало вдруг тихо... Крау посмотрел единственным уцелевшим глазом на своего обидчика и крикнул:
- Будь проклят ты и все те, кто будут рядом с тобой... Я проклинаю тебя!!! Того, кто тронул колдуна... того... того... кто воспротивился.... кто... - сознание угасало... а вокруг начали трещать и скрипеть деревья, раскачиваясь, словно хворостины на сильном ветру... - Я проклинаю тебя на неудачу до седьмого колена!!! И всех, кто с тобой рядом... - тело молодого Ведьмака рухнуло на землю, лишь рука успела сжаться на лодыжке Тики, а вместе с ним стали падать и выеденные чёрной плесенью деревья...

Отредактировано Влад (2012-03-14 02:33:39)

Все пошло совсем не так, как должно быть. И насколько бы Йонни не был разозлен, он ведь совсем не хотел, чтоб сотни маленьких злых ос жужжащим облаком окружили темного и напали всем роем. Да, тьме, несомненно, нет места рядом с чистым светом, но даже тьма не заслуживает такого страшного наказания. Он должен был бежать, спасаться бегством, и тогда осы вскоре бы отстали, да и не так далеко, за темными стволами деревьев, на западе тихо шумел ручей. Окунуться в холодную воду хорошего мало, конечно, но… Жаль только, этого «но», которое так часто становится каверзной неотъемлемой частью бытия, нынче не было. Вместо того, чтоб убежать, человек  отмахивался от рассерженных созданий еще больше раззадоривая рой. Йонни чувствовал ос, чувствовал то, как маленькие лесные жители хотят возмездия, как сильно злы и как желают напасть, пожертвовав своей жизнью. Успокоить их не так сложно, но это займет много сил, а силы сейчас нужны совсем для другого. Встав на защиту дитя леса, он перечеркнул настоящее, и теперь надо было переступать через самого себя. С содроганием посматривая на то, как мучается человек, друид прижался плечом к плечу рассерженного единорога и тихо, неразборчиво прошептал какие-то ласковые слова.
Бывает так, когда свет заставляет встать на путь тьмы, на путь страдания и боли. Деяния света всегда кажутся добром, но, как и у медали у всего есть две стороны. Так было всегда, и так, конечно же, будет. Защищать, причиняя нестерпимые страдания и боль… Защищать, безучастно посматривая на то как мучается тот, кто причастен к тьме, и маленькие жала продолжают вонзаться в беззащитное сейчас тело. Йонни ловит себя на мысли непозволительной, естественно и непростительной, но такой желанной. Подбежать к этому несчастному, отогнать ос, накрыть плащом, схватить в охапку и вперед, исправлять свои ошибки. Плевать на то, что темный, да будь он хоть каким чудищем хвостатым из подземного царства, нельзя же чтоб так мучился…
Слова проклятия заставляют содрогнуться еще больше. Пытаясь не подать вида, он спокойно внимает все, что довелось услышать, склоняет голову и как-то стыдливо отводит взгляд в сторону. За что боролся на то и напоролся. Конечно же, кто сказал что мучения, которые причинил, останутся безнаказанными? Все правильно, поделом. Неудача так неудача. Но вместе со словами приходит новая боль. Будто бы рядом заходится в крике младенец. Широко распахнув глаза, Йонни внимательно смотрит на чернеющие ветви деревьев, на то, как прекрасные разноцветные листья скукоживаются, становясь сморщенной чернотой, до которой стоит только дотронуться, как рассыплется в прах. Деревья стонут, плачут, и боль передается земле, всему лесу, а значит и ему. Настолько сильна боль, что хочется упасть, крепко обхватить голову пальцами и кататься по мху, заходясь в беззвучном крике. Изо всех сил стиснув зубы, Йонни борется с этим нестерпимым желанием и внимательно смотрит на виновника. Он жалок, он несчастен, он сам не ведает что натворил.
  Деревья рушатся, падают, и наверно только чудом не задевают никого. Или же лес ограждает от еще больших бед. Наверно хватит бед на сегодня? Наверно хватит… Больная девочка лежит там же, где ее оставил темный. Бедное дитя, она что-то говорила, но Йонни плохо понял туманные речи. Только сейчас ей было очень плохо. Отойдя от единорога, друид подошел к распростертой на земле фигурке, и бережно подняв на руки, пошел обратно к золотому создания. Кровавые разводы на лице, кровавые слезы и нестерпимый жар. Горячая, словно уголек в камине. Как же помочь? И как назло рядом нет ни одной травки, которая могла бы сбить жар. Только мох. Холодный, мокрый от дождя. Хоть что-то. Бережно усадив малышку подле ног единорога, Йонни выдрал из земли порядочный клок мха, и тихо нашептывая, прося прощение у леса за содеянное, приложил зеленой стороной ко лбу девчушки. Другой рукой, вытер лицо, с грустью посматривая на лесное дитя.
-Я помогу тебе, о светлая. Но побегу сам. И побегу так быстро, что твои легкие ноги будут наравне с моими. Хотя…
Внезапная безумная идея заставила невольно улыбнуться. Не место сейчас улыбкам было, но живо представив как можно ну очень быстро передвигаться, Йонни тихо рассмеялся и осторожно уложил девочку на землю. «Да, только получится ли? Мастер говорил, что стоит пробовать все, что кажется невозможным. Только так можно познать истину, познать мир и самого себя.» А идея действительно безумной была. Бегом бросившись к единственному уцелевшему дереву, перепрыгивая через поваленные стволы, Йонни подобрал неподалеку лежавший посох, и мельком взглянув на искривленное гримасой боли лицо темного, крепко обнял корявую березку. Приземистое деревце было таким же крепким как объятия, не очень высоким, мелкие листья почти все успели облететь, и только на верхушке осталось совсем немного. «Пожалуйста милое…Помоги нам. Нам очень нужна твоя помощь. Прошу тебя, помоги, родное… Если не ты, то кто же поможет? Прошу…» Прикрыв глаза, Йонни мягко коснулся жизненной силы березки, воззвал и к великому лесу о помощи. Трудно это было и чувствовалось, как стремительно уходят силы. И все так же накрапывал мелкий дождь…Гудение ос стихло – полосатые хищники вернулись в улей и теперь никто их больше не потревожит до самой весны. А весна обязательно придет… Но сначала будет время холодам, метелям и белому безмолвию.
  Громкий скрип нарушил лесную тишину. Вытянув ветви, березка с легкостью вытащила корни из земли, а Йонни повиснув, продолжая крепко держаться за ствол, поспешно обхватил ретивое деревце ногами.
-Вот так милая… Вот так. Давай-ка мы с тобой посох еще поднимем и кое-что попытаемся исправить. Хорошо?
Тихонько нашептывая слова, он ловко спрыгнул на землю, быстро схватил посох, воткнутый в мох и подбежал к темному.
-Слушай, ты прости, но это… Глаз просто заплыл. Пройдет обязательно дней через пять. Ты холод прикладывай, пей побольше, и вообще лишний раз глаз свой не беспокой. А в следующий раз, увидев такую тучу кусачих малышей, беги сломя голову.
Сочтя свой долг выполненным, Йонни бегом направился к девочке и, сорвав еще мха, напихал в карман плаща. Дальше поднял почти невесомого ребенка на руки и, вернувшись к березке, ловко забрался на широкую, удобную ветку. Одной рукой крепко обнимая девочку, другой удерживаясь за толстый ствол. Посох же между двух переплетенных ветвей удобно устроился
-Пошли милая!
Уговаривать долго не пришлось. Заскрипев, деревце, словно заправская лошадка, подбежало к единорогу. Сознание друида и березки будто переплелось, и Йонни несказанно рад был такой великой удачи. Надолго ли деревце хватит? Кто знает… Но пока запал не прошел и все так гладко идет, надо действовать.
-Веди нас, лесное дитя. Куда угодно за тобой последую.
И если вновь придется кому-то боль причинять, то, что делать, причинит не раздумывая. Но лучше бы обойтись без этого… Лучше бы так. Свет должен оставаться светом. Таким же чистым как первый снег.

Отредактировано Йонни (2012-03-15 00:15:34)

Отыгрыш ведется от лица куколки - Тики

Страх бился и пульсировал.
Разрывая призрачное спокойствие кровавыми щупальцами безжалостной тьмы, окружившей израненную душу. Искалеченное существо проснулось под тем, что было некогда "исправлено", изменено. И чувства, эти стойкие солдатики сумасшествия, быстро подтачивали силы куколки.
Вера осталась, она, словно далекий огонек в пустом и темном пространстве звала вдаль, невероятно красивая музыка ее присутствия играла слишком далеко отсюда... но все же звучала? Временами Тике казалось, что это лишь плод воображения.

"Если скажешь кому-нибудь, умрешь."
Пустота была в ней. Озиралась в огромной бездне души, выпуская наружу все воспоминания, старые и архивные слова, образы. Все расплывалось перед глазами и она помнила прикосновения. Жутко передернувшись всем телом, словно Они еще были рядом, касались ее. Смрадное зловоние.
Холодный, ледяной ветер рвал скудные лохмотья, в которые девочка была замотана. Она брела с трудом, дрожа и даже не пытаясь понять, куда ведет дорога. Машинально брела по знакомым улочкам, словно заведенный механический зверек. Шатаясь, как тоненькое деревце под ураганным ветром. Лохмотья были в крови, ее было не так много, чтобы умереть, но куда больше чем нужно, чтобы унижение охватывало все тело жаром пустой жажды. Месть?
Маленькие, изъеденые холодом ручки, тщетно пытались растянуть из лохмотьев покрывало, укрывающее все тело.
"Скверная маленькая сучка".
Нищие пялились на нее с враждебностью, готовые оборонять насиженные места. Облюбованные ими места, в углах и близ каминных труб, в отложении гор укрывающего мусора, были святыми обителями последних крох жизни, только ей было все равно, куда идти. Убежища не было нигде.
"Сделаешь так, как ска-ажу, уйдешь живой, разумеешь?".
Высокий, сильный голос принадлежал уверенному в себе человеку. Он мог бы говорить ласковые, приятные вещи, с этой слащавой интонацией отеческой заботы, но не тогда, нет. Тогда он говорил то, от чего у нее стыла в жилах кровь и приходило оцепенение слепой покорности судьбе. Уверенность, что должна была защищать причиняла страх, готовила к боли.
Ей даже не дали кричать. Заткнули рот грязной, вонючей тряпкой, вкус которой девочка ощущала до сих пор.
Споткнувшись, нищенка упала. Острый ледяной гравий молчаливо взрезал и без того истерзанную плоть, оставляя какую-то тупую боль. Густая, замерзшая кровь медленно стекала по щекам, когда девочка поднялась на ноги.
"Заткните ей пасть."
Кровь текла вместо слез. Глаза пересохли, как будто внутри нее ничего не осталось, даже желания просить кого-то о помощи. Ни одного имени, ни одного образа, только глядящие ото всюду враждебные взгляды, подтачивающие и без того хрупкое желание продолжать идти вникуда.
Остановившись, девочка некоторое время просто стояла, смотря невидящим взором в расплывающиеся пятна перед глазами. Остался только холод. Жгучий, острый холод, пробиравший до костей. Онемевшие руки скользнули по стене, срывая каку-то бумажку со стены. Пожелтевшая, старая, она еще хранила на свей изможденной поверхности следы чернил и краски. Цирковая афиша.
Внезапно, мир вокруг поплыл, стекая с холста сущего. Зияющая, черная пустота оставалась взамен отколупывающихся декораций, уносящихся в пустоту. С грохотом и шумом осыпалась земля, но даже это вызвало в душе маленькой нищенки только усталое раздражение. Она хотела заснуть, чтобы никогда не просыпаться.
Далекий огонек появился вдали и вверху, освещая лестницу. Старинную, источенную временем, покрытую мхом и плесенью, по которой спускались двое. Большой Человек, что нес свечу и Маленькая Девочка, что шла рядом, держась за его руку. Они улыбались, оба, странными многозначительными улыбками, будто утаивали что-то от нее.
Что-то пробудилось в душе. Глухое, вялое любопытство тоскливо завыло,  вынуждая сделать шаг навстречу.
Как будто в пустоте можно ходить.
Все было странным, но, как будто, ожидаемо знакомым.
- Она уходит, - печально произнесла Маленькая Девочка, - многие уходят в это время.
- Просто заблудилась, - возразил Большой Человек мягко, - все мы блуждаем во мраке, Илси
Она молчала. Не было ни страха, ни боли, ни каких-либо чувств вообще, кроме тупого оцепенения теней. Большой Человек продолжал говорить.
- У нее ведь нет свечи. Кто-то задул огонек или он сам погас, устав светить.
Маленькая девочка рассеянно улыбнулась, глядя на нищенку. Ее глаза лучились холодным светом уверенности, но той уверенности, что больше не пугала, хотя и не стремилась защитить. Глаза Большого Человека были другими. В них было все. Словно мелькающие кадры проносящихся воспоминаний, скользили эмоции, сменяясь одна другой.
Она видела стремление понять. Стремление защитить. Зов.
Медленно спустившись, они встали рядом, словно давние друзья, не представляясь, не навязывая какие-то мысли или слова. Просто стояли рядом, а ей, потонувшей в пустоте, казалось, что она просто забыла имена тех, кого знала давным давно, тех, кто всегда был рядом в какой-то другой, прошлой жизни.
Большой человек присел на корточки, серьезно глядя на нее. Свеча в его руке не дрожала, светя ровно и прямо, словно между ней и его лицом не было даже дыхания, способного поколебать огонек, что казался таким слабым... а потом он дал ей свечу. Резной подсвечник с ручкой словно сам скользнул в руку и нищенка ощутила приятную тяжесть взамен утекающих чувств.
- Ты можешь забыть, - прошептал он, - всегда можешь.
И растворился во мраке. Ни тумана, ни смутных очертаний. Большой Человек и Маленькая Девочка просто растворились и она даже не могла вспомнить, как они выглядели. Только слова и... свечка, освещавшая первые ступени лестницы.
Что-то усмехнулось во мраке.
Маленькая нищенка, дрожа, сделала первый шаг, глядя в темноту.

- Мама, - снова прошептала она, поднимаясь и пошатываясь. В мареве окружающего безумия впереди был лишь неясный свет, а рядом, совсем рядом звенел чей-то голос.
- С тобой ничего не сделают, saalitraah. Тика…
"Где она была? Почему?"
Оживший бред разгоряченного сознания куколки, расплескивался вокруг странной мешаниной нелогичных выводов. Лихорадочно дрожа, она расталкивала образы, мешающие на пути. Как будто продиралась сквозь толпу, заслоняющую свет. Тупая боль врезалась в сознание ноющей пульсацией в висках.
Пока она не обняла свет и все не прошло. Девочка закрыла глаза, стараясь растянуть ощущения от этого чувства - безмятежной и спокойной радости.
- Мама... почему ты меня оставила? - куколка тихо плакала, дрожа, - мне было холодно. Больно, так больно... я просила...
Отчаяние, поднимающееся в душе, понемногу гасло. Но, где-то в глубине одинокой души брезжила холодная уверенность - все уйдут. Рано или поздно. И тогда останется только черный мрак, разъедающий останки души. Умирать придется в одиночестве.
Девочка крепче прижалась к свету, но силы изменили ей и она упала, словно споткнувшись на ровном месте. Шептала, глядя вокруг себя невидящим взором:
- Я так хотела... хотела...
"Хочу".
Как будто кто-то умер во тьме.
Чьи-то руки подняли ее, подхватили, оторвали от Света, словно невесомую пушинку и она закричала. Молча. С отчаянием, плескавшимся в кровавых глазах, руками, тянущимися куда-то в пустоту. Видя перед собой только черный мрак и маленькую свечку, освещавшую путь во мраке.
"Неважно, куда ты идешь, хорошо видно только землю под твоими ногами" - сказал Он когда-то, - "и все же лучше смотреть в небо. Даже если ты споткнешься и расшибешь себе нос".
Огонек горел, дрожа.

Молодой Ведьмак медленно брёл по лесу, стараясь минимально тревожить своё тело. Выходило плохо... Лес вам не пустошь и даже не поле. Похожий на калеку, Крау брёл в направлении, куда указывал ворон, лишь шипя под нос проклятья, когда спотыкался. Вскоре где-то вдалеке зазвучала песенка лесной речушки - туда Влад и направился. Присев у воды, молодой человек окунул руки в холодный поток. Вода... Он не любил воду, но сейчас она приносила ему облегчение. В воде он талапался, пока не перестал чувствовать пальцы рук. Вытащив одеревеневшие конечности из воды, Крау приложил их к глазам. Дёрнувшись, Влад снова почувствовал мимолётное облегчение. Однако опухоль с глаза прошла далеко не сразу. Примерно через час здоровый глаз приоткрылся на самую малость - мир вокруг теперь Влад видел через маленькую щёлочку. Глянув на руки и ужаснувшись, Крау вновь опустил их в воду. Ещё через час глаз открылся наполовину, и Влад увидел своё отражение в реке... Ударив кулаками по речной глади, он отвернулся... Немного успокоившись, Крау приступил к экзекуции - цепляя жала и вытаскивая их из рук... Каждое такое действие сопровождалось нехилой тирадой ругани и проклятий в сторону единорога, мальчишки и Мастера. Покончив с руками, молодой человек повалился на землю, даря себе передышку от мучений. Руки снова пульсировали болью, покрывшись кровью. Тяжело дыша, Влад лежал на спине, раскинув руки и глядя вверх на кроны деревьев. Земля холодила руки и спину...
Что-то жужжало около уха... Сначала Крау подумал, что ему показалось... Но жужжание повторилось, значительно ближе... практически в ухе!!!!! Крау подскочил, как ужаленный, смахивая с уха полосатое чудовище, которое как-то лениво зависло в воздухе.
- АААаррргхх!!! - закричал Влад на весь лес, ловя насекомое и ломая его в своей руке. - Чтоб тебя!! Сдохни, тварь!!! - содрогнувшись всем телом, Крау подошёл вновь к реке, смывая руку...
"Теперь нужно заняться лицом," - а вот это уже было сложнее. Провозился он несколько часов, но, похоже, все жала были удалены... Лицо горело, в объёме прибавило раза в два, дыхание со всхлипами вырывалось изо рта, руки тряслись, да и всё тело подрагивало.
Влад уселся на огромный валун у реки и совершенно бездумно уставился на воду. Волосы его скрывали обезображенное лицо, руки теребили сумку Тики. А на ближайшем дереве бдел Кра...

Отредактировано Влад (2012-03-15 22:37:04)

Деран=====>

"Долгая дорога выматывает.
Нет, не тело, ведь тому, кто вырос в лесных пределах пробежать с десяток километров легким прогулочным темпом - задача из разряда обыденных. Дневное зелье все еще действует, наполняя мышцы легкой, поистине весенней свежестью и все вокруг кажется таким же легким - даже мысли.
А мысли могут быть очень тяжелыми. Порой они куда тяжелее желания жить на весах жизни. Порой они решают за нас, управляя поступками, ломая привычную среду обыкновенных реакций.
О чем думает хищник, пробираясь в зарослях? Его мысли полны животрепещущих истин, большинство которых связаны с добычей.
Добыча? Единорог? Она не похожа на все, что окружает меня, но я все равно остаюсь им. Хищником. Мы оба – звенья в пищевой цепочке, но еще вопрос, кто находится выше. Хотя, какая к черту разница. Если привязать ее к шесту, дать мне в руки нож и поставить напротив – я перережу веревки. Иногда нельзя предугадать хищника, тем более, такого как я.
Наверное, я этим горжусь. Представляю себе эдакого непредсказуемого зверя, мощного и стремительного, хитрого и неуловимого. Яростного и благородного зверя – да, великие боги, мне хочется верить в то, что в этом мире мало кто может встать напротив и сказать – а не вырвать ли мне тебе глотку проклятый. Во всяком случае – без риска стать целью номер один в бесконечном списке на лишение жизни.
Мог ли я стать светом? Тень беззвучно шепчет на ухо – вряд ли. Я могу лишь скрываться во мраке, скользить и убивать. В некотором роде я и есть – тень.
Нет, Белаэрн не может быть добычей, даже в облике единорога, что привлекает меня несколько иначе. Я пытаюсь разобраться сейчас, поскольку знаю, что будет, когда мы встретимся вновь. Свет ослепляет меня. Ее свет. Превращает монстра в спокойное существо, развеивает Тень, скрывающуюся во мне. И кровавый шепот стихает до почти неразличимого бурчания…
Испытывает ли она хоть что-то похожее?
Вряд ли.
Тьма не может рассеять столь яркий свет, ей нечего бояться, не к чему испытывать хоть сколько-нибудь явный интерес. Кажется, жизнь могла бы обрасти просветами, но ведь не обрастет…
Я улыбаюсь.
На самом деле это мрак улыбается во мне, в то время как дождь усеивает землю грязью. Предательская тропа, готовая уйти из-под ног в любую секунду. Если поторопиться или ступить нерасчетливо. Впрочем, самое ужасное, что может случиться со мной – падение в грязь во всем этом слишком громоздком для лесных прогулок, костюме.
Вам подать коня, сир? Нет спасибо. Как-нибудь доберусь.
В одиночестве разговоры с самим собой кажутся такими же естественными, как поддержание беседы в обществе. Отличная погодка, сударыня, прекрасный дождь. А запах, вы чувствуете этот превосходный запах? В городе такого никогда не будет, верно?»
Внезапным, возвращается Онгур. Мокрый, тяжелый ворон впивается когтями в плечо, яростно отряхиваясь. Поклевывает ухо, как будто это маленькая месть за этот промозглый день, обросший полетами.
«Влад в опасности?
Во что умудрился он вляпаться вновь? Неужели с Тикой все оказалось слишком серьезным? Чертова неопределенность, и ведь связь с ним еще слишком слаба, чтобы почувствовать на большом расстоянии. Большая тьма, пытаясь отыскать малую, ориентируется на нюх. На интуицию.»
Онгур меняет все. Хриплое карканье и клюв, вытянутый в одном направлении, указывают путь и хищник скользит, вытаптывая чащобу непролазной грязи. Туда, где должен быть Влад.
Крики. Яростные, жестокие, как будто он сражается с чем-то очень опасным.
- АААаррргхх!!! Чтоб тебя!! Сдохни, тварь!!!
"Хищник во мне ускоряется. Маленький глоток из походного пузырька заставляет кровь вскипеть с такой силой, что даже капли дождя вдруг замедляются, падая на землю. Маленькие, медленные капли, вытягивающиеся в бесформенном падении. Сотни тысяч маленьких взрывов вокруг.
И Тень поднимает черные крылья. Распускает кровавую пелену. Стальной блеск в глазах становится все ярче, но миг, когда распускающиеся заросли выводят реке, рождает лишь разочарование.
Он здесь.
А разве могло быть иначе? Черный валун хранит опору нетвердой осанке, мягко шелестит вода в прибрежной осоке. Пряди спутанных волос скрывают лицо, но уже ясно – что-то не так.
Хищник замедляется, подбираясь ближе.
Вопросы? Слова?"
Слишком мало причин для того, чтобы сеять вокруг себя эти чудовищно ненужные выплески. Тики рядом нет, а значит, что-то случилось. Слишком серьезное, чтобы все пошло по плану. Ворон юного ведьмака звучно каркнул и хлопнул крыльями.
"Вот это вот – точно зря.
Я ведь не желаю смерти юнца, зверь, убивающий детеныша – не мой стиль, не моя суть. Я убиваю то, что дышит размереннее, живет дольше. То, что угрожает другой жизни и просто – недостойно жить.
Как я решаю? Все очень просто – я гляжу в глаза, наблюдаю со стороны. Зверь во мне всегда видит ЭТО. Неуловимое, неосязаемое чувство фальши."
- Что ты делаешь? – еще не оправившись после тяжелого бега, рычит Зверь, подбираясь все ближе, - сынок…
Он должен выдать что-то правильное. Что-то, что объяснит отсутствие Тики и ее сумку в его руках. Что-то, что объяснит бездействие Влада кровавой пелене, поднимающейся перед глазами и отступающей – перед холодным и расчетливым разумом Кукольника.
Миг – и ведьмак уже стоит подобно лучшему из королевских аристократов – с осанкой достойной подражания, мгновенно преобразившись и утратив звериные черты. Словно теперь это рыцарь, готовый помочь в беде.
Отмыть грязь с лица несчастного ребенка.

"Он боится.
Улыбка, скрывшаяся за маской холодного безумия, становится все шире. это невыразимо приятно - ощущать страх тех, кто пятится от тебя, впрочем - удоволствие мимолетно. И проходит оно точно так же - глупо, безвозвратно.
Но не бежит, нет. Зверь радостно обнюхивает воздух, втягивая бесплотными ноздрями запах решимости, проявившейся как нельзя кстати. Паника только вредит, только заставляет тратить время на досадные помехи вроде игр в догонялки."
Возможно, выглядит и впрямь страшно.
Он сидел. Исчерпывающий ответ до смешного шепотка Тени за ухом "не иначе как яйца высиживал". Ха. Должно быть смешно, п окрайней мере. Я же вижу лишь странное безумие слов, отравляющих восхитительно приятную тишину. Любые звуки слов проносятся как фальшивое дребезжание плохо натянутых струн. К черту слова бы, да иначе жизнь сведется лишь к охоте в одиночку. Не всегда это - интересно.
Улыбку ведьмаку, он ее заслужил.
- Чушь, - шелестит голос Дагора, - а может быть и нет, ведьмак. Я понимаю, - ухмылка Древнего выглядит жутковатой, - тебе все происходящее кажется бредом но ты... ты только приподнял завесу. Хочешь выйти сухим из воды? Тогда беги, сушись. Тайны сущего не для тех, кто хочет прозябать в бездействии.
Итак, все началось.
Ярость клокочет внутри, пытается вырваться наружу, но проявляется лишь безумным блеском в глазах. Наверное, нужно с чего-то начать. Ибо если слова Тики - не ложь, а придумать то, что некогда излагала Илси, Влад бы не сумел, то Разлом проявил себя куда раньше. И бред куколок - лишь предвестие большого Начала для чего-то неправильного, совершенно чуждого этому миру.
Итак, Красный Мотылек.
Я уже чувствую, как любопытство нетерпеливо мнется в душе, выстраивая логические цепочки старых упоминаний. Где-то был этот сон, тяжелый и муторный, в котором...

Густые тени собираются под сводом полуразрушенного собора. В замызганных грязью, обросших мхом витражах смутно угадываются очертания старых красок - ангельские лица, преисполненные доброты и нежности. все должно быть сияющим, прекрасным. А вместо этого - пыль мрак и запустение. Точно кто-то выключил жизнь, убрал энергию пульсации, оставив осколок остывать в запустении.
Скамьи испорчены. Облупившееся, растрескавшееся дерево местами и вовсе переломано, и белесые волокна торчат во все стороны, точно открытые раны с торчащими наружу костьми.
Коричневая краска теперь куда больше похожа на загустевшую кровь.
- У всего бывают последствия, - звучит печальным колокольчиком ее голос. Илси.
Куколка сидит на храмовом алтаре, перебирая в руках лохмотья ткани, служившей настилом. Некогда серебристый узор на голубом превратился в однотонное, грязно-серое пятно. Земля стучит под моими ногами, отбивая ритм моего приближения. Кажется, мне не смешно, а напротив - грустно. Хотя должно быть смешно.
Уж слишком все это выглядит странно - куколка-статуэтка, сидящая посреди развалин какого-то храма, изрекающая туманные, но весьма непреложные истины. Хочется понять, к чему ее излияния сейчас, но для этого надо, хотя бы, набраться терпения и послушать.
Она вскидывает голову со взглядом, напоминающим удар кнута - дерзким и вызывающим.
- Надеюсь, мы будем готовы, - шепчет она, - когда посреди моря придет песчаная буря. Когда произойдет то, чего быть не должно. Вслед за тем, что произошло уже.
Ясно, о чем она говорит. о себе. Сноходка - не то, что обычно должно порождаться на свет сущего, она ирреальна, нелогична и не принадлежит этому миру совсем. Но ведь речь еще и о том, что придет "за ней". Или "после нее".
Нас обступают тени. Внезапно, я вижу их, подкравшихся не пойми как. Они смеются почти беззвучными, хриплыми смешками, короткими и рваными, как та ткань в руках сноходки. Она тоже смеется.
- Мир, - продолжает девочка, - всегда течет. Даже если он болен - он не умрет и тогда, когда последнее существо в сущем испустит последний вздох. Когда проскрипит последнее желание, будет спета последняя песня. Даже когда Красный Мотылек уйдет и Бледная Тень унесет наши Тени. Ничто не умрет. Просто кое-что будет "съедено". Я скажу тебе это, ведьмак. Когда ты услышишь о Красном Мотыльке. Приди и я скажу. Начнем со слов детской считалочки, я обещаю...

"Она больше не скажет ни слова. Я проснусь и спрошу ее - в чем дело, но в глазах куколки будет лишь непонимание и вопрос - словно и не она была там, в этом призрачном кошмаре, похожем на обычный сон. Тяжелее всего дается воспоминания слова "съедено". Вполне обычное, оно, тем не менее, несет в себе налет какого-то неприятного обещания, сказанное "особым тоном".
Вот и настал час. И тогда уже я просто скажу ему..."
- Есть время для безумия, - изрекает Кукольник сухо, - а есть - и для всего остального. Это твой первый Урок, прОклятый. Эмоции правят нашей силой, эмоции делают нас сильнее. Что ты чувствовал, когда проклинал кого-то впервые?
Словно ничего и не произошло - стоят себе учитель и ученик, наслаждаются природой и внеклассными занятиями, фантазируют. Только витает надо всем этим дух странного безумия, пузыря густого гноя, что вот-вот прорвется и затопит душу липким ужасом. А затем будут эти слова. Жестокие волеизъявления молодого ведьмака, касающиеся Света.
Глухо рыча, поднимается тьма на защиту своей добычи, своей Цели. Главнейшей из целей.
Скольжение почти незаметно - под действием снадобья из наполовину опустошенного пузырька - и вот уже Кукольник рядом, слишком близко, чтобы можно было отшатнуться. Сильная рука сжимает горло Влада, прижав к ближайшему дереву. Дежа вю. Так уже было дома, почти так же и почти по тем же причинам. Гнев.
- Не расстраивай меня, Влад, - шепчет тьма, а в серо-стальных глазах плещется ОНО.
"А не то ты будешь съеден".
Обещание плещется в глазах. "Будь рядом - и ты станешь сильнее. Поди прочь - и да будет проклят твой путь дважды. Встань напротив, подними оружие - и ты умрешь медленной, мучительной смертью. Мы ведь уже все обсудили, сынок?"
- Не приближайся к ней, - продолжает тьма вкрадчивым тоном, - береги свою Тень. Проживешь дольше.
В неожидании ненужного ответа. Почти внезапно отпускает Зверь детеныша, доставая из-за пояса какую-то склянку, бросая ее приходящему в себя ведьмаку лишь удостоверившись, что он может ее поймать.
- Выпей два глотка, излечит раны. Много не глотай - концентрат слишком силен, может источить силы - уснешь прямо здесь, - Кукольник усмехается, - и кто же тебя так?

Безукоризненный смех.
Яркая, незабываемая плесень на ветвях душевных словоистязаний. Он рождает на свет эти слова, будто сам верит в их значимость, в божественную силу звуков, решающих все на своем пути. Смерть отступит? Возможно. Она глуха и слепа, особенно, когда дело доходит до мольбы, но может быть, именно ему повезет и он сможет пробить кокон презрения Бледной Тени.
Интересен ход собственных мыслей. Начиная с совершенно отстраненных истин, порой приходишь в такие тенета, кои кажутся уж совершенно другими - если пропустить всю цепь логических рассуждений. Так называемой "дедукции" или чем там ее можно обозвать.
На деле жизнь представляет собой фруктовый пирог. Не всем он нравится, ну право - а у кого-то и вовсе тотальная неприязнь. Но тут мы - в гостях и четко осознаем это, когда откусываем кусочек от доставшейся нам при дележке части и терпеливо прожевываем, пытаясь сделать вид, что нам, в принципе, все нравится.
Мне интересно наблюдать за ним. Каждое движение выдает чувство, смазанное временем, замедленное действием эликсира на мое сознание. Даже голос звучит как-то иначе, растянуто и громоздко, урча в воздухе затянувшимися раскатами грома. Бездна непонимания в его лице, подернутом дымкой затаившейся злобы.
И глупые, необдуманные слова еще неокрепшего щенка, злобно лающего на соседского бульдога. Ему кажется, что это выглядит круто - тянуть слова глотками, на деле - это лишь недостаток уверенности в себе, заставляющий реабилитироваться на виду - чтобы скрыть горечь от собственного поражения.
Стоит проигнорировать всю это реприминаду и это то, что я делаю, невозмутимо оглядывая лес. Он - все так же тих, затаившись от присутствия Неудачливого Охотника и рядом с ним Зверь - такая же безжизненная Тень, хоть и намного менее заметная. Легкий шелест листьев успокаивает мысли, для того, чтобы, наконец, ответить ему.
Без мелочного пристрастия, спокойно и твердо, как отвечают профессионалы на любительский бред.
- Ты много болтаешь втуне, - мягко звучит вкрадчивый голос, - мне нравится твое настроение, сынок, очень нравится. И Тень твоя как будто перестала болтаться тряпкой под ногами. Но этого мало, чтобы охота показалась удачной. Хочешь доказать мне что-то? Тогда пойдем.Туда, где ты сможешь подкрепить слова делом.
Или это он хорохорится, пытаясь уверить Зверя во мне, что все в порядке? Щелочки глаз неотрывно следят за его реакциями, замеряют...
Онгур, внимательно выслушавший очередной виток скрытых посылов, поднимается в воздух. Ему задача предельно ясна, в отличие от Зверя. В глубине своей черной души Кукольник растерян и не знает, что делать. Раздвоились его желания, идут они разными путями и, наверное, стоит положиться на интуицию и судьбу. Так будет куда проще, чем тыкать пальцем в небо.
Но тогда почему я раз за разом вспоминаю о том, как ярок Свет. О том, как ослепляет меня его величие, болезненно и больно, но отчего-то невыразимо приятно в глубине истерзанных чувств. Я гляжу на деревья, листву, землю под ногами, но не вижу ничего знакомого. Будто померк весь мир перед глазами, остались только золотые Звезды, поющие мелодию совешенной музыки.
Я слушаю дивные трели, как будто достоин этого. Словно заслужил. На самом деле я - вор, проникший в тайное святилище, наблюдающий в замочную скважину за священнодействием. Ее мир не выдержит зловония черных пляжей голодной бездны, бесцветных и угрюмых тайн Изнанки. И все кажется не таким уж простым. Свет и тьма.
На несколько долгих секунд приходит сомнение в том, что все можно измерить и понять, в том, что знакомые истины непреложны, непокусительны. Но какие, к черту, истины могут быть абсолютными и непогрешимыми.
В лесах жизни множество дорог и все они ведут куда-то. Там, где один затеряется в чаще, другой сможет пробиться к сокровенному, презрев наставления истоптавших старые дороги сущностей.
Покажи мне свою истинную Тень, Влад. Покажи, что можешь быть хищником, а не слащавой болонкой, лающей на слона. Потому, что если однажды слон обратит внимание на въедливую, неподготовленную животину, он просто поднимет ногу и опустит. А после - пойдет дальше, как ни в чем ни бывало, просто тоскливый лай навеки стихнет.
- Добудь мне живое существо, - коварная улыбка ведьмака блещет искренним любопытством, - скоро здесь будет отряд, неподалеку. Твой ворон сумеет их выследить, от тебя же требуется только одно. Среди них есть девушка-маг. Не эльфийка. Она нужна мне живая и бесчувственная, причем так, чтобы остальные ничего не успели сообразить. Это тебе поможет... немного.
Кукольник бросает молодому ведьмаку еще одну склянку - на сей раз это зелье ускорения рефлексов с побочным действием в виде повышенных реакций чувств - зрения и слуха. Это будет немного болезненно, но весьма продуктивно в охоте.
Конечно, он может отказаться выполнять приказ Мастера. Может задуматься о том, нужны ли ему все эти проблемы, попытаться удрать прочь, освободившись от ужаса и кошмара безумной жизни. Но Кукольник был к этому готов. Он не стал бы преследовать себе подобного в любом случае, лишь проверял степень его решимости. То, насколько Влад готов к переменам в своей жизни. В своей силе.
Ему ни к чему знать, что не так с этой магичкой. Ни к чему знать, зачем она Кукольнику.
Требуется только одно - добыть. Его Зверь, его Тень должны суметь справиться с задачей, в противном случае - он так же бесполезен, как и все остальные в молодняке Проклятых. Глупые, обрезанные тени, обреченные на вечное существование на грани собственной смерти.
Ибо дар, как и все на земле, на самом деле не является Даром. Скорее это - данное взаймы умение, проценты по которому приходится отдавать слишком часто. Пропусти один платеж - боль станет твоей подругой, пропусти два - сила станет разрывать тебя изнутри, пропусти несколько - и тебя ждет лишь черный мрак забвения в бездне небытия.
Добудь мне ее Влад. Дарлу. Мне нужна твоя добыча.