“Они разучились видеть.
Что было бы, если бы всех таких, как я, обратили бы в маленькую оболочку человеческого тела? Что стало бы с нами тогда?
Люди…люди уже не те. Они не могут узнать нас, если мы находимся в ином облике. Отруби нам рог и приделай нормальный хвост с копытами – мы стали бы для них обычными животными, теми, на которых они ездят верхом.
Сейчас происходит именно это.
Они не узнали меня и поэтому смотрят с непониманием. Я видела этот взгляд. Много раз видела. Даже те, кто держал меня в плену, не понимали. Я была для них лишь игрушкой, лишь способом привлечь к себе удачу.
И лишь один сумел спросить однажды «Почему ты не принесешь ее себе».
О, возможно…Возможно я дам тебе ответ. Когда-нибудь. Но не здесь и не сейчас. Может быть, там. Когда ты станешь светлым облаком в рассветном небосклоне, а я вернусь в форму истинной Sailme.”
Люди…люди часто говорили так о единорогах. Они говорят загадками. Но много ли людей было знакомо с этими существами? И много ли пыталось их понять или хотя бы заговорить?
Нет.
Они просто стояли, глядя то ли с тоской, то ли с алчностью и жаждой обладания. Взгляды всегда были примерно одинаковыми и лишь расстраивали таких, как Золотая. И ее саму, разумеется, тоже.
Бель коснулась рукой лба, пытаясь утихомирить рвущиеся прочь ответы на вопросы, которые ей задавали. Сейчас состояние ее было таковым, что в ее воле, в здравом рассудке, была возможность раскричаться и…закатить истерику – так, кажется, это называли люди.
Равнодушно, даже слишком, она принимала действия – перевязка начинающей болеть раны и попытка встать явились лишь обыденностью вместо должного эффекта отхождения от шока и ужаса.
- Я. Последняя. – вновь эти странные слова, теперь уже камнями выкатывающиеся с губ, нехотя и лениво переваливаясь сквозь скалы страха. – Из своего рода. Из племени Aurum.
Какими бы тяжелыми не были эти слова, ей все равно пришлось бы это сказать. К счастью или же к сожалению, Лё это знала. Люди и все двуногие создания обыкновенно в разговорах добивались своего. И пока не добьются, не отступят. Упрямые. Упрямые фальшивые создания.
Но то, что проходило проверку страхом, проверку познания новым, обыкновенно открывало лик собственной искренности и чистой, сияющей истины. И сейчас Золотой хотелось верить в то, что это на самом деле так.
- Мне…некуда возвращаться, - на этот раз голос взлетел, стал более чистым и ясным, как никогда раньше.
С трудом, с помощью, опираясь на протянутую ей руку, Золотой удалось подняться и встать, чуть шатаясь. Единорог испуганно мигал золотистыми глазами, словно щурящийся на свет маленький котенок, впервые увидевший солнечные лучи. Скорее…она была похожа на старую кошку, которой все могло с  легкостью надоесть.
Бель тихо вздохнула, одной рукой ухватившись за голову, пытаясь привести в порядок собственные мысли. Сердце гулко колотилось, глухо отдаваясь пульсом по всему телу, как больной метроном.
“Я. Не. Смогу.”
Мысли обрывками появлялись и исчезали в голове, лихорадочно пытаясь выстроиться в логическую цепочку единства. Боясь очередного пожара, очередного потрясения. Возможно…слишком поздно. Или нет.
- Я видела их, - голос звенел, срываясь на панические, где-то даже истерические нотки. – Там. Пожар. Я осталась.
"Я осталась.
Они ушли.
Я не могу думать об этом, а они не могут понять. Как? Теперь мы станем для всех Потерянными, я не сумею...Нет.
Сумею. Бороться. Ждать. Суметь.
Не...могу..."
Золотая дернулась, пытаясь сделать шаг. Неуверенный, словно детский. Именно по-детски был наивен разум, считая, что ходить уже можно, уже пора.
- Ты...знаешь.* - слова совсем тихие, но слышные для чуткого эльфийского слуха.
Еще одна попытка сделать шаг. Но куда теперь было идти, если все закончилось настолько внезапно? Бель и не приходило в голову ничего, отдаленно напоминающего намек на идею. Слишком запутанно.

*св.-эльфийский.

Отредактировано Белаэрн (2012-11-25 23:03:13)

Вопрос, который не стал озвучивать Ллорос, задала женщина с тростью. Вот только подразумевала она под ним то же, что хотел спросить Змей — то есть «Что вы за существо?» - или же ждала ответа вроде: «Виконтесса такая-то. Маг Цитадели». Лучше, если второе, но небольшой срыв незадолго до вопроса не позволял полностью поверить в этот наиболее приятный вариант.
А аловолосой, похоже, невдомек, что бывают вещи, которые не стоит разъяснять по первому же требованию.
После ее слов оставалось либо соглашаться с тем, что она — не человек, либо объяснять все ее сумасшествием. Потому что сложно представить человека, который, пусть даже и вследствие сильного потрясения, скажет, что он — последний из племени. Вот почему ей было не остановиться на слове «род»? Смысл-то почти не меняется.
Ллорос попытался припомнить, слышал ли он когда-нибудь о некоем племени Aurum, но вынужден был признать, что либо не слышал, либо не слушал. Существо перед ним могло быть кем и чем угодно. Может, например, Договор какого-нибудь друида со зверем-покровителем в критической ситуации сработал наоборот и зверь стал человеком? Глупое предположение, но с той информацией, которой располагал Ллорос оно было ничем не хуже других...
И словно в насмешку над этими мыслями аловолосая произнесла по-эльфийски:
- Ты... знаешь...
Да ничего он не знает!
Решил, причем скорее по наитию, чем в результате логических заключений, что, говоря о пожаре, девушка имеет в виду сгоревшую Рощу, и все. Зато это предположение заставляло его приложить все усилия, чтобы защитить девушку от излишнего, назойливого и опасного человеческого любопытства. Ну, и, по возможности, заменить его своим.
- Не бойся... Доверься мне, я помогу,* - тихо произнес Ллорос, успокаивающие интонации в его голосе предназначались не столько аловолосой, сколько опиравшейся на трость женщине: мол, смотрите, девушка немного не в себе, а я ее утешаю, не более того. Хотелось сказать гораздо больше, но он не знал, поймет ли его слова та, которой они не предназначаются. И не плохо бы уже попробовать выяснить, кто же она такая...
Продолжая поддерживать аловолосую, Ллорос обратился к третьей участнице этого действа. Или ко второй, если третьим считать его самого, как влезшего последним.
- Вы ее обнаружили уже в таком состоянии? - Ллорос был почти уверен, что ответ окажется утвердительным, но вопрос был нужен не ради ответа, а ради того, чтобы начать разговор. - К слову, позвольте представиться, Ллорос Истир, посол Короля-Феникса в Палааре.
Она, вполне возможно, и так это знает, зато банальная вежливость требует назвать себя в ответ.
Но он не хотел, чтобы у аловолосой сложилось впечатление, будто бы он воспринимает ее, как какой-то неодушевленный предмет, беззастенчиво обсуждая ее в третьем лице, и посчитал нужным добавить, обращаясь уже к ней:
- Ваш кавалер поступил отвратительно, и я считаю своим долгом попытаться загладить вину своего соотечественника, если это вообще возможно.
Вообще-то, в любом другом случае Ллоросу бы и в голову не пришло принимать на себя хоть какую-то ответственность за поступки главы нищих, но уж больно удобный повод получался.
И, кстати, как вообще получилось так, что он привел на маскарад неведомое магическое существо? Неужели, случайно встретил?
Ни проявления непонятной магии, ни свои "догадки" о том, что аловолосая, должно быть, повредилась рассудком, он решил не упоминать, пока не поймет, с кем ему выпало общаться...

* - на языке светлых эльфов

Отредактировано Ллорос Истир (2012-11-28 09:02:19)

Маркиз посмотрел в след удаляющейся королеве. Он так и не понял, исполнили его просьбу или нет. Но выяснять это было бы уже не вежливо, особенно когда Эленния была занята государственными делами. Пожав плечами, Тиль быстро нашёл в толпе начальника гарнизона, подробно рассказав ему обо всём, что видел на улице. Теперь было время разобраться с виконтессой и дроу. Мужчина отвёл их двоих подальше от большого скопления народа.
- Так... Надо вас познакомить. Флора, это баронесса Мерит Рамго. Она пришла со мной из Алариона. Дело в том, что я обещал помочь ей освоиться среди людей. Об остальном чуть позже, ладно? - он вопросительно посмотрел на девушку. Тиль перевёл взгляд на дроу. - Мерит, это виконтесса Флора де Беллигеро, моя единственная подруга. Я доверяю ей как себе.
Мужчина был озабочен тем, что тёмной эльфийке похоже совсем не нравилась Флора. Виконтесса это поняла, и собралась покинуть бал. Но у маркиза на этот счёт было своё мнение.
- Флора, я тебя никуда не пущу, ты же видела, что творится на улице. Во всяком случае до того момента, пока гарнизон не прекратит всё это. Подожди минутку, пожалуйста.
Ван Нормайен повернулся к Мерит.
- Ну, как прошло общение с королевой? - надо было как можно быстрее увести эльфийку подальше с недружелюбных людских глаз. - Королева выделила тебе покои? Ладно, мне кажется, что сейчас тебе лучше находиться там, нежели на виду у людей. Кто знает, что еще они могут выкинуть, не смотря на слова Эленнии.
Тиль довёл Мерит до дверей, ведущих внутрь замка, где передал её в руки слуг. Всё это время он старался держаться на виду у Флоры, чтобы не волновать её лишний раз.
- Я постараюсь расположиться рядом, - сказал мужчина напоследок дроу. Покончив с этим, он вернулся к виконтессе. Держать всё в тайне уже не имело смысла.
- Флора, вышло так, что я попал в Аларион. Из-за своего глупого любопытства...- маркиз тихо рассказал ей всю историю, начиная от того, как он попал в город и, заканчивая тем, как они прибыли в Палаар. - И... У нас ничего не было, Флора, я говорю тебе сразу, чтобы ты не брала себе это в голову, - последнюю фразу мужчина произнёс как-то неуверенно, немного неловко.

Бесцветна, невзрачна, мертва… И это
Роза — природы венец?!
Кто знает,
Не ждёт ли и наше лето
Столь неприглядный конец? —(с)
Множество значений могли услышать те, кто окружили единорога, в словах Белаэрн. Ибо всегда такие, как она, и она сама не была исключением, говорили странно для передвигавшихся на двух ногах.
“Мы всегда были для них чем-то недосягаемым.
Эльфы, хотя и жили с нами в непосредственной близости, временами не могли понять нас. Даже они, избравшие путь света. Что уж говорить об остальных.
Вот и сейчас они не понимают. Они, привыкшие ходить на двух ногах и рассуждать противоречиво. Смотрят на меня, как на снег посреди жаркого лета и пытаются как-то объяснить.
Я ведь вижу это.
Они пытаются объяснить мое появление, как объясняют все в этом мире, не проникая в глубину сути, Истины.
Они забыли Истину.
Здесь, в мире масок и мечущихся огней, они забыли самих себя.”
Бель тихо выдохнула, зажмурившись и наморщив лоб так, словно в сердце со звериной силой вбивали металлический кол. Тот, кто делал это, не уставал – не мог устать.
Для эльфа – Ллороса, если Золотая услышала правильно – и для нее мог существовать один пожар. Тот, который видели все и о котором знали все. Бель понимала, что чувствовали тогда представители остроухого народа.
То же самое, что и она сама.
Но…упрекать? О нет, Бель не знала подобного, как слова, так и ощущения. Не знала, каково это испытать и как это сделать. Как и многое из того, что знали люди и не желала знать она.
А может быть и вправду не могла?
Сердце бешено стучало, словно перед этим Лё пришлось пробежать несколько километров, а то и больше. Но то, что пришлось пережить единорогу, гораздо сложнее и тяжелее, чем обыкновенный бег.
Даже если то – бег времени.
- Он не мой кавалер… - какая-то…странная злость, а может быть даже горечь, тихо прозвучало в сорвавшейся фразе. Смутно, но помнил единорог значение этого слова. Или же…она видела это где-то и когда-то во сне? – Он…
“Кто же он?”
Странно, но ответа на такой, казалось бы, простой вопрос Бель не сумела отыскать до сих пор. Что она знала о нем? Да ровным счетом ничего. И может быть этот вопрос принадлежал к тем самым сложным, на которые Лё боялась искать ответа вот уже шесть веков.
“Им нужно имя.
Это так…легко. Если бы кто-то меня позвал…Если бы.’
Золотистые глаза поднялись, устремившись навстречу чужим, незнакомым человеческим глазам.
- Меня называли Золотой, - этот ответ, пожалуй, прозвучал наиболее четким образом в отличие от предыдущих. Однако голос, все же, не таил в себе особенной уверенности.
Сейчас то обстоятельство, что Бель просто-напросто не умела лгать, сыграло злую шутку с единорогом. Если бы она была человеком, ей было бы сейчас намного легче. Намного. Она могла бы сказать не то, что есть на самом деле, а придумать нечто из головы…
Но опять же…она не умела.
- Я была другой…иной… - “или сейчас я стала Иной?”. Золотая путано бормотала, как больной в лихорадочном бреду.
Но этого не могло быть. Не могли произойти такие метаморфозы, что превратили бы древнее существо в обыкновенного человека.
Не могло быть такого. Кошмара. Ужаса. Фантасмагорий ненормальности.
Одна рука, расцарапанная, легла на грудь, на область над сердцем, слушая светлое биение, взывающее к истинной жизни. Кончики пальцев вновь замерцали дивными искорками, подобно маленьким стайкам звездочек на бархате неба.
- Мне страшно…* - тихо, слабо и совсем не так, как говорила Золотая когда-то.
С тех пор, как ее заставили забыть собственное имя. Но теперь ведь ничто не властно? Никто не сумеет повелевать сознанием, если…
“Если никто не вспомнит.
А я знаю, что некоторые до сих пор помнят его, но узнают ли теперь они того, над кем властно Слово?
Здесь так темно…”
Да, несмотря на то, что огни замка мелькали, пожалуй, даже слишком ярко для медово-золотистых глаз, она ощущала темноту.
И тишину. Там, где несколько мгновений назад метались белоснежные птицы с золотыми сердцами.

*св.-эльфийский

Отредактировано Белаэрн (2012-11-29 20:46:30)

По-хорошему, ничто не мешало ей просто попрощаться и уйти, благо кучер ждал внизу в карете. Вопрос был в другом : может Флора и казалась робкой придворной дамой, у которой в голове только племянник и в лучшем случае -работа, но дурой она отнюдь не была. При том что творилось на улицах, она пе доберется до дома даже с каретой, поступать так с Тилем, который ей не чужой человек, просто свинство, да и с чего она вообще взяла, что чей то неодобрительный взгляд причина так...смущаться? Нет, для нее самой причиной может он и являлся, но черт возьми, ситуация почти анекдотическая: Тиль в конце концов, красивый мужчина, мареиз и прочая прочая, как будто при дворе такие столкновения редкость! Другое дело, что Флора в них обычно не лезла.
-Мне приятно с вами познакомиться, миледи. Надеюсь, вам все таки понравится в Палааре, не смотря на все нелепые проишествия
Может Флора не обладала такой статью и хищной грацией, как госпожа Рамго, но грубиянкой ее никто и никогда назвать не мог, де Беллигеро сделала уважительный реверанс, стараясь смотреть на дроу спокойно и унять дрожь в коленях.
Далее, Тиль отвел баронессу в сторонку и на секунду девушке показалось, что ее легкие словно отпустило от чьей то железной хватки. Джинно ее все таки нашел, хотел даже сострить что нибудь и сделать пару комплиментов, но Флора нп дала ему этого сделать, попросив на всякий случай быть готовым к отъезду. Управляющий безмерно удивился, попробовал позадавать вопросы, но связно ответить на них виконтесса не смогла, так что разошлись полюбовно. Как раз вернулся Тиль, Флора попыталась выдавить из себя ободряющую улыбку, но получилось не очень... Впрочем, и ситуация изменилась, по мере того как Тиль рассказывал, что произошло с ним за два месяца, Флора бледнела, краснела и менялась в лицах, едва не схватилась за сердце, красноречиво высматривая бинты под рубашкой, и вообще практически потеряла всякое самообладание. Не удержавшись, девушка всплеснула руками, хлопнув по юбкам платья.
- Боже, Тиль, ну как ты умудряешься в подобное влипнуть, едва ли не под самим домашним арестом?!  Хорошо что я узнала все только сейчас и сразу, я бы с ума сошла от беспокойства. Ты теперь должен возле госпожи Рамго едва ли не дневать и ночевать, все слишком серьезно, чтобы понадеятся все это списать на досадный курьез. Я даже не знаю, чем тебе помочь, правда, моего ума тут просто не хватает. Но если узнаешь ты, то скажи мне обязательно. Ты не маркиз, а какой то дюже удачливый попаданец! Отвесить бы тебе подзатыльник, да мне такого сейчас даже Тристан не позволяет.
По правде говоря, у Флоры отлегло от сердца, чисто так по-женски, не смотря на всю логику, коей виконтесса обделена не была, и вся гадкая ревность сразу ушла, но она все равно зарделась, нелепо кивнув, мол, поняла и даже не сомневалась. И не зачем Тилю знать, что на самом деле ее именно это терзало. А еще, по сравнению с его тотальным бедствием, ее собственные злоключения казались смешными, и рапира по глупости и отчаянию приставленная к горлу, и недели в обществе Рагнара, и страх перед непонятными и грозными варварами. Это уже лишь призоачная тень, стыд и не больше, а опасность Тилю ой как реальна.

Голос опять приобрел сухость, для того, чтобы не нацеплять очередной слой холодной маски – здесь они были к лишнему. Я щелкнула языком. Сие вышло случайно и никакого контекста не несло для окружающих, но для меня означало – пора бы делать что-то более конкретное, нежели чесать языками.
- Забавно, - меня не касалось, кто был загадочный альбинос для Королевы, но порой из таких, на первый взгляд, мелочей складывается мозаика. Принимая это к сведению "на будущее", я уставилась теперь на дорожку, ведущую в Чертог, с упоением слушала такой "многословный", но в какой-то степени содержательный диалог.

- Иной? – так-так-так, вот с этого места поподробней. Не у кого нет часом пера, чернил и листка пергамента? Нет? Какая жалость. Девушка себя почти с потрохами выдавала, прямым текстом говоря о своем происхождении различном от людей или эльфов. Пальцы. Я вновь обратила внимание на ее руки, которые слабо сияли. Будто бы в них были все ответы, на интересующие меня вопросы. Я чувствовала, как меняется мое выражение лица и как загорались глаза азартом. Просыпался нездоровой интерес к тому, чтобы раскрыть загадку аловолосой девы и как можно скорее. Вот бы уйти с этого астартого бала!
- Если же вы иная, то это может вполне объяснить странное происхождение вашего имени, - только голые факты, которые приходилось выдвигать благодаря собственным умозаключениям или же вытягивать клещами из барышни. Может быть я и давила, но такого не чувствовала. Я вообще ничего не чувствовала. Только дикое желание докопаться до правды прежде, чем это сделает посол. Вопрос так и вертелся на языке, но в моем понимании он был слишком быстрым и нетактичным. Ну так кто же ты?!

Когда полжизни проводишь в мире сокрытия собственных эмоций и желаний, превыше ставя интересы Алмазной Тысячи, то запросто нацепишь маску с любым выражением лица: от безнадежно тупого до невероятно умного. Сейчас пришлось придумать что-то среднее, но также вполне понимающее ситуацию, нацепить на свою рожицу и строить из себя образованную, но в то же время недалекую магичку. Светлоухих я понимала настолько хорошо, насколько мне самой хотелось. В особенности, если они не были многосложными. Но если еще и со скрытым смыслом, которого в данной ситуации хоть отбавляй, то все просто в ажуре. Хотелось очень-очень сильно сказать, чтобы он, Ллорос Истир, не только она, боялись. Псы свою добычу так просто не отпускают. Это их пища, от этого зависит наличие крова над головой.
- Да, вы абсолютно правы. Однако, дабы ей этот отдых дать, нужно найти место, где никто ей не сможет помешать, - я потерла подбородок, пытаясь вспомнить именно такое место. На ум мало что приходило приличного и без лишней суеты.

Отредактировано Жоейн Амнелл (2012-12-12 21:32:03)

Я расскажу тебе старую сказку
Если захочешь, то с добрым концом
Подумай, прежде чем ответить отказом.
Опасаясь утратить лицо. (с)
“Недосягаемое, неосознанное.
Мы были такими, но теперь…Люди стали слишком много знать, даже если мы не смели мыслить о таких знаниях. Они открыли многое, но…пока не все.
Что будет, если они забудут нас? А что будет, если вдруг вспомнят?
Если узнают меня?”
Внезапно пришедшая в голову мысль звенела хрустальным звоночком, голосом истинного разума, преобладавшего сейчас над телом. Хотя бы так. Хотя бы тело, это иное тело не сумел ничего сделать.
Лишь глаза других, взирающие с любопытством. Глаза, в которые она боялась заглянуть основательно, прочитать там нечто, укрытое пеленою веков.
Столкновение взглядов. Нет, не так и не то называют это Иные, не в силах выбрать нужное название.
Крохотное золотое сердечко очередной птицы-мысли забилось совсем близко, силясь проникнуть словами в мир материального. В последнее время это происходило слишком часто, но единорог не знал, не ведал, что так нельзя. Несмотря на всю собственную мудрость и то, о чем когда-то говорила всем им Крессида.
“Нет, я не стала Иной.
Я просто…
Ты говорила. Ты говорила: Мы переходим в иное состояние. Не умираем.
Возможно, воды, возможно, звезды, возможно, солнечный свет.
Иное состояние, но не сами Иные.
Мы – те, другие, которых ждут они. Возможно.
Да и нет.”
Эльф говорил о каких-то сказках, о каком-то детстве, чьем-то. Вспомнить…Нет. Слишком мало о мире, населенном людьми, было известно ей, знания эти, смутно плавающие в голове, исчезали, пожалуй, даже слишком быстро. Для нее. А может быть и для всех, кто сумел постигать какие-то знания. Какие бы то ни было.
Исчезали потоки, мысли, образовывая новые, неведомые сплетения. Заставляя вспоминать. Осознавать четче, ярче.
Язык темных эльфов резанул по слуху, как кинжал, скользнувший ненадолго под кожу, оставляя заметную рану. Она вспомнила. Отчаянно вспоминала слова, которые не раз приходилось ей слышать. И запоминать, вопреки своей воле.
О, да, Золотая помнила. Так же отчетливо, как и несколько столетий назад. Так же, как и разговоры с Эшшээл, Луфтом, проповеди Крессиды. Голоса, голоса. Но не было страшно так, как сейчас. Никогда не было, даже тогда, когда разум с лихорадкой, ядом любопытства познавал язык, впитывал его…зачем-то.
Во рту пересохло. Руки тихонько затряслись, хотелось вновь сказать что-то в ответ на фразу, которую, возможно, половина всех живущих на этом свете так никогда и не осознает. Возможно.
“Она так…смотрит…”
Она уже видела такое. И именно это приняло решение за нее.
Лицо Золотой приняло испуганное выражение, затем глаза в момент закрылись, зажмурились, словно пытаясь изгнать видение прочь из глаз, прочь из самого сознания. И, увы, это было вовсе не видение. Это была та действительность, не позволяющая до поры до времени покидать лес. Это была та действительность, давящая на разум и заключающая сознание в рамки, уничижая его. Это действительность.
Эта жажда узнать, читающаяся во взгляде. И отчего-то Золотая не видела в нем никакого смысла, никакого добра для себя самой.
Следующая попытка сделать шаг. Мысль о том, что эта человеческая женщина что-то знает или о чем-то догадывалась, больно била по сознанию, мешая говорить дальше, еще больше путая. Еще одна попытка. Пришлось вновь использовать беднягу Ллороса как стенку для опоры.
- Пожалуйста… - шаг был не стойким и единорог покачнулся на месте, прикрывая лицо ладонями.  - Уведите меня отсюда. Я…
Казалось, еще чуть-чуть и девушка с золотистыми глазами вновь заплачет, проливая эмоции потоком слез. Но нет, она пока держалась. Пока. И это было даже слишком трудно.
- Я…Здесь слишком много…стен, рамок, - бормотал единорог, снова погрузившись в состояние лихорадки. Вечной лихорадки, которая заглатывала сознание. - Я не…вижу. Не знаю, куда идти…
Золотая попыталась вновь идти в сторону, где по ее мнению находился выход. Тонкие пальцы обхватили голову, но поворачиваться спиной было слишком рискованно.
Сделав от силы два шага, девушка вновь повернулась лицом к случайным знакомым.
“Не смотрите…Не смотрите на меня так…”
- Пожалуйста…помоги мне…Здесь так темно…* - может быть, та незнакомка с пугающим взглядом и знала язык, но отчего-то Золотая говорила именно на нем.
И вновь спрятать лицо в ладонях. Как будто это может хоть как-то помочь. Покачнуться. Упасть.
Да, Бель действительно упала. Колени пронзила жгучая, тянущаяся к разуму боль, а свет вспыхнул лишь ярче.
“Я ничего…не вижу. Темно…”

*св.-эльфийский.

Отредактировано Белаэрн (2012-12-04 22:37:39)

-Да я все понимаю , Тиль. Ты вовсе не обязан оправдываться, я же просто сказала, как бы...Хм, мда.
Флора грустно улыбнулась, потерла пальцами затекшие виски. Бал на самом деле, для кого-то продолжился неизменно, а вот им с Тилем, например, он казался каким-то пиром во время чумы. Еще она чудовищно мучилась угрызениями совести, и за Тристана, и за его поведение с Тилем, и за собственную дурость по отношению к ним обоим. Но вопрос возвращения оставался актуальным и для нее, ехать им с Джинно ведь почти через город, а как это сделать? Быть может, для нее найдется местечко?...
И тут то маркиз ее и огорошил, хорошенько так.
-Ударить?! Тиль, Создатель сохрани, что ты такое говоришь, как я могу?! Я ведь не серьезно про тот подзатыльник. я никогда никого не смогла бы ударить, ты же мужчина, вон какой высокий и сильный, а я чего?...
Флора так разволновалась, что покраснела до ушей, даже шею залила краска, глаза под дрожащими ресницами опустили взгляд в пол.
-Мне бы хотелось уйти, но мне некуда. Выезжать сейчас -безумие, а деться мне некуда. Но ты найди Ее Величество, поговори с ней еще раз, я останусь с Джинно. Как только закончишь все свои дела...
А вот чего она не ожидала, так это того, что придется рассказывать сейчас о том, что произошло. У виконтессы забегали глаза, она все искала пятый угол, в который могла бы забиться и заснуть, не просыпаясь. Рука машинально и нервно дернулась к отметине на шее. Но Тиль был прав, она обещала. А свое слово Флора держала твердо. Судорожно сглотнув и стиснув шелковые рукава, виконтесса подняла затравленные глаза на маркиза, нервно облизывая губы.
-Я...Я не писала тебя последние два месяца, потому что уезжала по делам отца , далеко, морем. Там пробыла около полумесяца, потом обратно, тоже морем... По дороге. наш корабль взяли на абордаж. Пираты, если не сказать- непонятные варвары. Почти всю команду убили, оставили пару матросов для управления такелажем, капитан  закрыл меня в своей каюте, его зарубили прямо у дверей,- девушка сдержала всхлип,- Меня нашел один из них...Команде он меня не выдал, сам...Вообщем, с ним я  плавала несколько недель. Хотела предложить выкуп, за то, чтобы меня отпустили, но он почти не понимал аларийского. Когда он отказался, я взяла из шкафа капитанскую рапиру и приставила к горлу, чтобы он больше не подходил ко мне, не прикасался ко мне больше,- Флора не удержалась, закрыла рот рукой на пару секунд, чтобы не расклеиться, она не могла себе позволить реветь перед Тилем,-  Прижала слишком сильно, вот и осталось. Рагнар разозлился, но пообещал доставить домой. В конце концов, они отпустили наш корабль, почти доведя его до порта, нам попалось рыбацкое большое судно, которое нас взяло на борт и перевезло на землю. Вот и все, в Палаар я вернулась недавно.
Левая щека вдруг загорелась, словно снова пережив ту смачную пощечину, что Рагнар ей тогда залепил за такую выходку, даже за щеку схватилась. Ладно еще шрам на шее - синяки на спине и бедрах тоже не зажили.
Как ни странно, но Флоре вдруг стало легче. за исключением одного.
-Я не жертва, Тиль. Я почти не сопротивлялась, он мог прибить меня одним ударом топора, а я...Я молилась, чтобы еще раз увидеть Тристана...тебя. Так что жалости не стоит, я заслужила то, что сделала. Мне кажется, тебе стоит пойти к баронессе, она..Лучшая спутница, чем я.
Флора закусила губу и отвернулась, пряча покрасневший от сдержанных слез в кружеве воротника. ей было противно от самой себя, с другой стороны- врать Тилю больше было не нужно, и она выговорилась. Осталось объяснить все Тристану, и можно зарыться в работу, не думать об этом...

Отредактировано Флора де Беллигеро (2012-12-06 20:45:42)

Она знала, что вряд ли ее рассказ будет приятен Тилю, но чтоб увидеть его таким... Флора никак не ожидала,  она испуганно отшатнулась, сжавшись в комок, несколько предательских слезинок все таки прорвались и хлынули солеными нитками по щекам, а там уж и держать было нечего. Девушка едва не врезалась в какую-то вазу на столе, успев в последний момент подхватить цветы и сосуд, пролив на пол воду. Руки у виконтессы не просто дрожали, она бы сейчас не удержала даже веера, не говоря уж о бокале.
-Тиль, не надо, это глупо...
Она сама не знала, с чего так разрыдалась, просто в один момент все ее хваленое самообладание, видимо за весь вечер, улетучилось, давая выход и слезам, и эмоциям, и страху. Наверное, пару мгновений она боялась даже самого Тиля, скорее по привычке сжимаясь перед мужчинами в состоянии гнева. А когда девушка спрятала лицо в ладонях, стало уже все равно. Флора плакала чуть ли не навзрыд, тихо, но проникновенно.
Флора не сопротивлялась, даже наоборот, сама прижалась к маркизу, уткнувшись лбом ему в грудь. Она терпеть не могла чувствовать себя такой беспомощной, но рядом с ним это не было так уж ужасно. Какое то время она не боролась с этой внезапной истерикой, а потом начала успокаиваться, всхлипывая все реже.
-Какая флотилия, Тиль? Это пираты, а море огромно, к тому же, времени прошло уже достаточно. Я не могу запретить тебе злиться, но едва ли когда нибудь он снова появиться в моей жизни, за что я благодарю Бога. Куда страшнее мне осознавать, что и Тристану я пообещала рассказать все то же, что и тебе сейчас, и у меня опускаются руки : он отреагирует еще хуже, чем ты. Врать я не умею, и сейчас об этом даже жалею немного. Ты не думай, он очень хороший. просто ему четырнадцать, а достойного примера перед глазами у него не было. Наверное, правильнее всего мне было выйти замуж, чтобы в его воспитании чувствовалась мужская рука, но если честно..Я второй год представить себе не могу, что бы было, выйди я замуж и не встреть тебя. Извини, я наверное много лишнего говорю, да? Не обращай внимания, это я так...Успокаиваюсь.
Флора подняла покрасневшее от слез лицо, виконтесса больше не плакала, но пройдет еще какое-то время, пока следы ее слабости исчезнут с тонкой кожи. Девушка обняла Тиля в ответ, чуть привстала на носочках и коснулась мужских губ легким, мимолетным поцелуем, снова прижавшись щекой к груди маркиза.

На самом деле, Флора не совсем поняла, что бы "не изменило" в отношении Тиля к ней замужество, но дотошничать не стала. Она молча кивнула, отходя от столь неприятной темы. Тристан- ее головная боль, и перекладывать ее на Тиля просто свинство. Жила же она как то до него... А как жила? Сейчас ей трудно было даже просто вспомнить, какого это - жить без осознания существования маркиза ван Нормайена в ее жизни. Наверное , она привыкла к хорошему.
-Не знаю, что же мы делали бы на этом балу, если бы не все случившиеся нелепости... Но твое приглашение еще в силе?
Флора смущенно закусила губу и на щеках у нее опять заалел румянец. Но в конце концов, что еще делать на балу, если исключить сплетни и казеное угощение? Государственные дела- удел Ее Величества, а сплетни для Флоры вещь столь же непонятная, как свинье-арифметика.

[NIC]Game Master[/NIC] [STA] Заведующий произволом. [/STA] [SGN]NPC мастерского состава.[/SGN] [AVA]http://s005.radikal.ru/i210/1202/3f/ae92df20b79c.png[/AVA]

//пост за непися

Эриш Гроуз была дочерью богатого палаарского купца. Своей невероятной красотой и еще более невероятным размером приданного она привлекла внимание маркиза Метте. Прожила в браке три года, во время тяжелых родов потеряла ребенка и чуть не умерла сама... А потом при несчастных обстоятельствах скончался и сам маркиз. Боги знают, почему, но Эриш все казалось, что он виноват в смерти ее ребенка, и она не плакала на похоронах мужа. Следующих восьми лет ей хватило, чтобы пожить в свое удовольствие, заработать себе репутацию восхитительной любовницы и совершенно безбашенной женщины, и - потратить все деньги, оставшиеся от брака. Ее отец тоже к тому времени умер; брат отказался помочь материально. Конечно, Эриш Метте могла бы выйти замуж еще раз, но отчего мысль о том, чтобы снова принадлежать кому-то, зависеть от кого-то, казалась невыносимой.
И тогда в ее жизни вдруг появился Цахес. Эриш до сих пор не знала, кто он такой - он просто приносил ей деньги и ценные подарки взамен на какую-то ерундовую информацию, слухи и сплетни... то, что ей так легко давалось, с ее-то любовными и дружескими связями среди дворян. Ну разве это не странно? Эриш даже опасалась, что этот уродливый неряшливый мужчина влюблен в нее, но пока, за три года сотрудничества, он ни разу даже не намекнул на близость.
И Эриш успокоилась. Конечно, порой ей начинало казаться, что все не так просто, что она совершает что-то неправильное, даже преступное... Но тогда следовало бы отказаться от денег Цахеса. А она слишком привыкла к легкой и приятной жизни. И потом, после смерти ребенка в ней что-то умерло - жажда к жизни покинула ее, оставив только жажду к удовольствиям. Удовольствия надоедали. И только привкус интриг и опасности заставлял ее вновь чувствовать себя живой.

Сейчас Эриш Метте только что присела после танца; обмахиваясь веером, она с любопытством оглядывала окружающих. Золотистые кудри игриво спадали на белые плечи, обрамляя через чур глубокое декольте; голубые глаза очень убедительно изображали детсткую наивность. В свои 36 лет Эриш выглядела вполне себе на двадцать с небольшим. Ах, косметика стоила очень дорого, и это был еще одной причиной терпеть мерзкого Цахеса. Но сегодня он будет очень доволен - на балу произошло столько интересных событий! Правда, не очень красиво получилось, когда девушка с мальчишком, как припадочные, катались по полу... Еще бы волосы друг у друга из всех мест повыдергивали. Не владеешь благородной рапирой - сражайся словом! Кто это сказал?..
- Вы видели эту дроу? - обратилась Эриш к случайно оказавшейся рядом знакомой. - Как вы считаете, ее арестуют?
Престарелая баронесса, дорожившая своей репутацией всеведущей особы, с готовностью повернулась к маркизе:
- Я лично видела, как эта, с позволения сказать, эльфийка уходила куда-то вместе с королевой... Я думаю, что это была королева, потому что в момент скандала ее узнали по голосу. Не похоже, чтобы дроу была в кандалах, - баронесса выразительно похлопала глазами.
- Ах, что вы говорите, - ангельским голоском промурлыкала Эриш. - А где же сейчас эта эльфийка?
Баронесса не знала. Эриш встала и прошлась по залу, но заметила дроу только возле королевы. Негоже какой-то маркизе туда даже смотреть пристально, не только подходить. Разочарованная, она вышла в сад и застала прескучную картину. Несколько участников бала склонились над барышней - той, по-видимому, стало плохо. Эка невидаль! Иные молодые кокотки так затягивают корсеты, что потом ни вздохнуть, ни пукнуть. Движимая ленивым любопытством, Эриш подошла поближе. Лица пострадавшей мученицы по-прежнему не было видно, но из тех, кто хлопотал над ней, она узнала эльфийского посла, господина Истира. "Ну, этому джентльмену точно не хватит наглости развязать на ней корсет. Так она и помрет, бедняжка!" - весело подумала маркиза Метте и уже не сомневаясь, подошла к компании.
- Ах-ах, что тут произош...
И вдруг старадица, выдав какую-то мелодичную тарабарщину (эльфийский, что ль? Эх, давно пора выучить, это так изящно!) ка-ак грохнется замертво!
- Ну ни... - начала было Эриш, но, вспомнив, что она уже десять лет как дворянка, а не купеческая дочка, выразилась иначе: - Ах, создатель, драма-то какая!
Она прошла вплотную к эльфийскому послу, задев его юбкой, и, низко наклонившись, заглянула в лицо незнакомке. Даже без сознания, та казалась совсем безумной... Резкие черты лица, мертвенная бледность и тени в уголках губ... Уже с искренним сочувствием Эриш вздохнула и чуть кокетливо толкнула посла в плечо:
- Мужчина вы или нет?! Так будьте решительнее, пока бедная девочка еще жива - иначе ее смерть будет на вашей совести! Надо доставить ее в тихое и спокойное местечко... Я живу недалеко, кстати, и у меня работает отличный лекарь.

=>>> Мост королей

Отредактировано Хатиман (2012-12-27 01:36:58)

Понять, знает ли магичка язык темных эльфов не удалось: Жоейн смотрела куда-то в сторону, и если на ее лице как-то и отразилась реакция на смену языков, ночь и маска не позволили ее увидеть. Но даже они не могли скрыть жадного, азартного любопытства, что охватил женщину. Нет, позволить ей заполучить Золотую точно нельзя. Он не имеет права это допустить.
Люди...
Они называют тягу к знаниям достоинством, но только делают эту несомненно положительную черту разрушительной. Вломиться в неведомое, поковыряться там, где можно только наблюдать издали, отломить себе кусочек на память, а потом долго восхищаться, как же оно все здорово устроено. Было...
Ллорос недовольно поморщился. То ли досадуя на провалившуюся попытку понять, может ли он сказать что-нибудь Золотой, но не магичке, то ли от неприятия охвативших ее чувств.
А аловолосой дровийский язык был явно знаком. Девушка задрожала и, кажется, еще сильнее перепугалась. Да уж, ожидать от нее внятных действий и слов явно не приходится. Она пыталась идти. Не столько куда-нибудь, сколько просто идти. Получилось у нее не сразу. Но вот шаг, другой. Девушка обернулась. Несчастное, запутавшееся существо. Она была чужой в этом саду, в этом дворце, в этом городе.
«Но как же ты здесь оказалась?»
Ллорос почти понимал ее — или только думал, что понимал — и от этого мысли о собственной выгоде, которую он мог бы извлечь из встречи с неизвестной обитательницей Барселийской Рощи отходили на второй план, уступая место окрепшему желанию защитить, в котором он поначалу боялся  себе признаться. Он и сам когда-то был здесь чужаком. Не так, как Золотая, конечно, далеко не так, и все же был. Тогда он смог привыкнуть, принять правила игры, но ведь он хотя бы знал эти правила. Да и не такими уж и чуждыми они для него были, если разобраться... Но, как бы то ни было, тот давний страх, погребенный под толстым слоем других воспоминаний, позволял приблизиться к пониманию аловолосой...
Новый голос резанул слух, и Ллорос слегка вздрогнул от неожиданности. Он отвлекся, сосредоточив внимание на новом действующем лице, и пропустил момент, когда Золотая пошатнулась. Не успел поддержать, только растерянно присел рядом с уже лежавшей...
Прикосновение юбки вернуло его в действительность. Новоприбывшая уходить не собиралась, и наклонилась над Золотой. Охочая до сплетен дамочка? Скорее всего...
Ее предложение Ллоросу совершенно не понравилось. Потому что если допустить, что Золотая для него ничего не значит, то он должен с удовольствием согласиться и побыстрее переложить ответственность за благополучие девушки на кого-нибудь другого. Благо другая напрашивается сама. Но согласиться — значит потерять ее, потому что потом у него не окажется и малейшего повода интересоваться дальнейшей судьбой девушки, зато он будет у Жоейн. Как же, неизвестная магия...
Значит, она должна для него что-то значить.
«...будьте решительнее...» - эхо чужих слов гулко отдалось в мыслях.
Ллорос дернулся, гораздо заметнее, чем когда вмешательство очередной незнакомки застало его врасплох, и постарался ненароком подставиться доходившему до сюда скудному освещению, чтобы собеседницы — главным образом, Жоейн — могли хорошо различить тень узнавания на его лице. Конечно, он не позволил ненужным эмоциям долго красоваться у всех на виду и быстро вернул себе прежнее спокойствие, но только оставалось и то, от чего он «не мог» избавиться. Трепет. Благоговение.
Ллорос допускал, что вся его игра окажется напрасной. В конце концов, на нем маска, а Жоейн может оказаться недостаточно наблюдательной, но если понадобится, он обязательно повторит спектакль.
Вот, например, так.
Он слишком резко, чтобы это могло показаться естественным, отдернул руку, что «сама по себе» нерешительно потянулась прикоснуться к лицу Золотой.
Пока достаточно. Он надеялся, что Жоейн поймет, ответы, которые она так жаждет получить, есть и у него тоже, и ослабит свой напор на Золотую.
- Вы очень добры, - голос Ллороса поначалу звучал глухо, но он быстро взял себя в руки. - Но боюсь, даже отличного лекаря может оказаться недостаточно. - А что вы хотите? У девушки пальцы светятся, о каком лекаре может идти речь? - В посольстве сейчас находится друид-целитель. - Ну да, парень из его охраны, выросший в Салиине и с малых лет мечтавший занять значимое место в Круге. Выше послушника подняться так и не смог, бросил, и сейчас с мечом обращается намного лучше, чем с нитями. Но на словах может сойти и за специалиста, если постарается. - Он поможет наверняка.
Ллорос приподнял Золотую, примериваясь, как бы поудобнее ее взять на руки... Лучше бы, конечно, она пришла в себя, а то еще не хватало навернуться по дороге. Все-таки носить дам и прочие тяжести он не привык...

---> (минитаймскип) ---> Посольство светлых эльфов

Отредактировано Ллорос Истир (2013-01-11 04:40:07)

Флора даже не успела удивиться. Сегодняшний вечер был так богат на внезапные смены событий и новостей, что резкая смена радости на горе просто не произошла. Флора выслушала слова, предназначенные совершенно не ей, но задевающие ее в полной мере, с совершенно каменным лицом. И не более.
-И снова...Насмешка судьбы или ее прямое указание? Нет, я не верю в судьбу, я переломила ее раз, переломлю и второй. Нет, только  сейчас, когда они оба ко мне вернулись, вы хотите забрать часть моего сердца? Это не справедливо.
Флора видела, как Тиль избегает ее взгляда. По правде говоря, она бы и сама так делала, если бы была на его месте, но что поделать? Может статься так, что Тиль защитит страну, даже ее, это почетный долг любого мужчины Аларии. Пусть он им и останется. Ему нужна ее поддержка, а не вздохи и сопли. Виконтесса не стала скрывать, что новость для нее несколько...шокирующая, но и трагедии разводить не собиралась.
-Знаешь, мне кажется, что нам обоим следовало покинуть замок,- неожиданно спокойно, даже для себя самой, сказала девушка,- Я не останусь здесь. И не смотри на меня так, что мне делать без тебя, в окружении придворных? Пусть на улицах опасно, но на балу может быть и похуже.Не возьмешь с собой- я поеду одна,- и уже куда как тише,- Мне все равно, даже если тебя отправят. В неизвестность я тебя больше не пущу, я с тобой до конца, каким бы он ни был и когда бы не наступил, слышишь? Из тебя получится прекрасный офицер, я верю.
Флора даже как то выпрямилась. перестала терзать рукава и выглядела куда как увереннее , слезы почти что высохли на ее лице, а серые светлые глаза наполнились решимостью, столь редкой для хрупкой виконтессы. На секунды, она прикрыла взгляд ресницами, по щекам пробежался румянец, словно она думала о чем то волнующем.
-Я тебя слишком люблю, чтобы из-за такой глупости терять. Я уже достаточно пережила утрат в своей жизни. Ни тебя, ни Тристана я больше не потеряю, пусть ради этого придется от всего отказаться. Так что...куда мы едем?