Маркиз резко замолчал, прервав свою фразу на половине предложения. От внезапного приближения неизвестного человека, у Мерит все вздрогнуло, но только внутри, и лишь серый импульс неожиданности мелькнул где-то в глубине бледно-голубых глаз. Ей было страшно, но не из за действий человека, а из за собственной рассеянности. Темная хотела считать его слова лестью, но в его голосе не было и намека на это. Как противно. Люди нисколько не могут бороться со своим интересом и желанием. Или же за его действиями стояла иная причина? Без разницы, маленький огонек надежды на жизнь среди людей, который дарил ей Тиль, и не начинал разгораться, сейчас и подавно. Это была детская наивная иллюзия, которой было не суждено сбыться.
Мерит слышала быструю поступь , стремительно несущегося в ее сторону существа. Судя по скорости и сравнительно невысокой громкости, это был эльф, достаточно маленький. Но он был очень не осторожен. Чуткий слух убийцы уловил движения эльфа, выделив их среди прочего шума, за долго до того, как тот приблизился достаточно близко. Ей совершенно ничего не стоило отнять его жалкую жизнь, вновь закружиться в танце смерти, сделав всего несколько резких движений и свернув малышу его хрупкую шею. Инстинктивно темная слегка повернулась в сторону, но ее остановило собственное благоразумие. Одной жизнью не кончиться этот бал и прольется еще много крови, в том числе и ее самой.
«Какая слабость…» - ее сбили с ног, и она упала на спину, но была готова к этому, приземлившись почти безболезненно. Но маска слетела с ее лица, разбившись о пол. Она ожидала кинжала, но это и в самом деле был лишь глупый ребенок, одержимый своей глупой необоснованной ненавистью. Ее взгляд почти не поменялся, все то же безучастие, бесчувственность. Голубые глаза смотрели на эльфенка, смотрели ему прямо в душу. Еще он пытался душить Мерить, чего она почти и не почувствовала – в дело вмешался человек, тот самый, что стоял рядом.
С помощью маркиза, девушка поднялась на ноги и сразу же встала за его спиной. Вокруг собрались все присутствующие, разглядывая ее. Жалкие, ничтожные, жаждущие утолить свою жажду, они никогда не насытятся, мучимые тягой наблюдать за судьбой других, а если повезет – лишать их всего, осуждать и смеяться, наслаждаясь собственной жизнью, пока та не прервется одинокой старостью, мерзкой болезнью или кинжалом в сердце. Проживающие столь короткую и бесполезную жизнь. Мерит озарялась вокруг, смотря на это собравшееся вокруг стадо, дышащее черной ненавистью, отвечая полной взаимностью дроу, что оказалась среди них по своей слабости. Только она, по сравнению с ними, мастерски умела скрывать свои эмоции.
Темная наклонилась, поднимая с пола свою расколотую пополам маску. Столь чудесный образ был разбит одной лишь глупой выходкой. Взгляд Мерит поднялся на Тиля, который тоже сделал свой ход.
- Господин… - испугавшимся тоном вдруг произнесла она, поднявшись и свободной рукой осторожно взяв маркиза за рукав, - Не гневайтесь господин, я такая неряшливая, прошу Вас, я все отработаю… - голос ее дрожал, срывался в нерешительных всхлипах, она прижималась к Тилю, якобы страшась всего и всех вокруг, разве что глаза не намокли. Ей не нравился этот мир и абсолютно любой способ был приемлем, чтобы сбежать прочь.

- Уж лучше они раздали людям еды.
Продолжая наблюдать за необычной парой, Ллорос задумался как бы так объяснить Ламби, что всем здесь присутствующим не прикажешь взять и ни с того ни с сего начать делиться собственным состоянием. Даже если королева издаст указ. Все равно вдруг окажется, что все эти разодетые дамы и господа по всем документам едва сводят концы с концами и могут передать короне лишь жалкие гроши. Для того, собственно, этот маскарад и объявлен. То есть не для того, конечно, чтобы накупить потом еды, а потом ее всю раздать, а ради сбора средств на войну. И забота о голодных беженцах, если и войдет в какую-нибудь статью расходов, так только в эту.
Змей еще подумывал, как бы получше довести эти соображения до сына и стоит ли вообще, когда заметил, что Ягненка-то рядом нет.
Но обнаружилась пропажа практически сразу.
Маска упала с лица девушки, и теперь уже не осталось сомнений в том, что она дроу. Но пусть даже и так. В любом случае, неужели в мальчике скопилось столько ненависти?
И что теперь со всем этим делать?
Думал Ллорос, уже протискиваясь сквозь уже успевшую собраться вокруг неординарного события толпу и молясь Скании, Создателю, да и вообще всем богам, кто готов был внять ему, чтобы ничего необратимого не произошло.
Взгляд выхватил из окружавших творившееся безобразие белокурого человека в черном с золотом камзоле. Взмах затянутых в черную ткань рук. Маг.
Разум не поспевал за событиями, но чувства уже во весь голос вопили: «Маг! Опасность! Ламби! Защитить!» Но как? Ллорос лихорадочно перебирал те немногочисленные магические знания, что умудрились засесть в памяти, отчетливо осознавая, что не успевает вмешаться. Никак не успевает. Даже если бы он сразу знал, что хочет сделать, в скорости — да и в остальном тоже — ему с неизвестным магом не тягаться.
Бешено колотившееся сердце, кажется, пропустило несколько ударов, когда вокруг Ламби возникло нечто алое, а потом руки мальчика повело в сторону.
И лишь с некоторым запозданием Ллорос понял, что непосредственная опасность его сыну не грозит. Маг не был сумасшедшим и ни убивать, ни калечить маленького эльфа не собирался.
Сам собой вырвался вздох облегчения, невероятное напряжение последних мгновений ушло. Теперь Ллорос уже поспешно, но без излишней суеты или волнения пробирался к месту событий, и первое, что он сделал, добравшись до цели, это прижал к себе Ламби за плечи. Скорее, чтобы не позволить совершить новых глупостей, чем, чтобы поддержать или успокоить.
Маг властно разгонял любопытствующих, а вернувшийся в привычную колею Ллорос, уже пытался понять, кто же скрывается под маской. Алмазная Тысяча. И кто-то далеко не последний в этой организации. Очень далеко. Но кто именно?
Змей постарался припомнить всех магов Тысячи, с которыми ему доводилось так или иначе сталкиваться недавно. Ну, скажем, в последние лет десять. Потом отбросить совсем уж незначительные фигуры. Представить каждого из оставшихся в этом костюме, в этой ситуации, с этим голосом...
Нужный образ стал на место, как показалось Ллоросу, с явственным щелчком, и больше выходить с этого самого места не желал ни в какую. Цвет волос, правда, не тот, но существуют же в мире парики.
Пришла пора ожидаемых вопросов, суть которых сводилась к «Объясните-ка, пожалуйста, что здесь происходит». От мага, от приведшего на бал девушку-дроу, во взглядах других гостей, так и не разошедшихся до конца. И финальный штрих. От Ее Величества лично.
Вот на этот и стоит отвечать в первую очередь.
- Эту эскападу следует принять за случайную слабость ребенка, пережившего то, через что способен пройти, сохранив рассудок, не каждый взрослый. Я надеялся, что праздник поможет моему сыну, - эти два слова он адресовал главным образом тому, кого решил считать магистром, пока не доказано обратное, - отвлечься и прийти в себя, но никак не ожидал, что здесь будут присутствовать представители народа Отступника.
А девушка тем временем разыгрывала рабыню. Или действительно ей являлась. Решил, какой-то дворянин, что раз война, то все можно, и раздобыл где-то симпатичную дроу. И мало того, что раздобыл, так еще и полностью подчинил себе эльфийку. За весьма короткий срок. Не логичнее ли предположить, что девушка обратилась к идее рабства, как к наиболее правдоподобному и привычному для Дита объяснению? Но в данный конкретный момент незнакомая дроу была не столь важна. Если инцидент с Ламби окажется исчерпан, он обратит на это внимание. Но позже.
- Я приношу извинения вам, Ваше Величество, и вашим гостям за доставленное беспокойство, и прошу вашего позволения удалиться вместе с сыном.
Да, Ламби надо отсюда побыстрее уводить, а то Ллорос не мог поручиться, что за этой выходкой не последует еще какая-нибудь.

[AVA]http://s004.radikal.ru/i207/1210/af/0bf02a6d8b43.png[/AVA][mymp3]https://dl.dropbox.com/s/1w3j4ugkxs9x0hy/05-Light%20And%20Shadow.mp3?dl|...[/mymp3]

Со всех сторон девушку-дроу кололи иглы чужих взглядов: на лицах дворян за масками читались недоумение, страх, презрение, ненависть, лишь на одном не было ничего, кроме настороженного внимания. Такой взгляд Мерит могла видеть раньше не раз, в месте, не знающем солнца - у носящих знак Ордена. Сольмир встал между ней и маленьким эльфом, как видение, будто тихий гомон вокруг никак его не касался, ни одной чертой не двигаясь, оттого это выглядело неестественно - даже ни одна деталь одежды не шевелилась. Алмазная брошь у его горла вслед пламени свечей гипнотически мерцала, и этот свет казался почти живым.
- Привести её сюда было безрассудством, - вынес он вердикт маркизу. - После этого вам никто ничем не обязан. Будьте... осторожнее, - подвох заполнял эти слова, подвох и предупреждение.
Интересная у этого типа... служанка. Недолго ей быть служанкой, если это даже и правда - во время войны такая пригодится. Теперь, когда он видел дроу не в очевидно чуждом ей танце, а саму по себе, внимательный взор зацепился за то, как ловко она скользнула за спину человеку. Эту скупую отточенность движений, экономию в каждом жесте он тоже видел раньше. И, не валяйся девушка в то время на полу, увидела бы, что франт в позолоченной одежде двигался точно так же.
В его глазах точно так же не было ни капли страха.
- Кстати, предложение о танце остается в силе, - спокойно докончил маг, улыбнувшись одним уголком рта, остановив на лице Мерит оценивающий взгляд. Он кожей чувствовал напряжение в воздухе, чужой страх, точно дроу была драконом или монстром о сотне щупалец, а не просто женщиной из изгнанного, вероломного и проклятого племени. Это ощущение было Торну хорошо известно - оно шло впереди него и стелилось невидимым шлейфом позади. Он с ним, фактически, жил. В Цитадели - тоже.
Резким жестом подозвав к себе лакея - тот метнулся от стены, будто того и ждал - Сольмир шепнул тому на ухо что-то, и юноша скрылся среди гостей бала.
А эльфенок между тем тоже оказался совсем не прост. Уже освобождая его от пут, Сольмир ощутил, как плетение дернулось и свернулось обратно к его рукам, болезненно отдавшись в пальцах, как сорванная струна - и точно такой же отзвук пронесся еще дважды. В темных глазах блеснули искры интереса, и, кажется, впору было появиться тревоге - взбесившийся малец сорвал заклинание, причем без усилий - но уголки его губ приподнялись. Как все правильно сходится. Поверить не могу. Ллорос дал ему ответ, не отвечая - поспешность, с которой тот прижал к себе ребенка, говорила красноречивей слов. И о большем, чем маг спрашивал, но обо всем, что ему нужно было знать.
Появление телохранителей и Великого Чародея заставило Торна надменно вскинуть подбородок. Теперь их присутствие вносило только еще большую сумятицу: снова шум, вопросы, суета - словом, бардак продолжался с новой силой. Где их, гизофос их мать, носило раньше?! Следить за порядком здесь - их работа, а не его, лишь потому Сольмир позволил себе отвлечься. И эти люди защищают столицу королевства?
И этот человек отдает приказы магам Цитадели...
Хорошо хотя бы искать его теперь не придется.
- Могли бы подождать и еще, зачем так спешить? - бросил он в сторону Ширака и Вейского, не глядя на них. - Не ожидал видеть вас здесь, ваше сиятельство... судя по тому, как организована, - Сольмир с усмешкой покосился на дроу, - безопасность праздника. Думал, вы хвораете. Рад видеть в добром здравии.
Пожав плечами, он обернулся на звук громких, уверенных шагов - и сначала замер в недоумении. С какой поры его мысли озвучивают сердитым женским голосом? Через миг лицо мага озарила неожиданно легкая и светлая улыбка.
Смотрите-ка, кто пришел... Золотая рыбка заглотила наживку.
Поймал...
- Ваша Светлость... - прошелестело весенним ветерком. Магистр кивнул Эленнии и склонился в галантном  реверансе, гибко, точно двадцатилетний. Взгляд скользнул по фиолетовому подолу платья, и Торн безотчетно  коснулся кармашка на груди. Он не отводил взгляда от лица королевы, прислушиваясь, определяя настроение женщины - раздражение, смятение, спрятанное за строгостью. Она хотела, чтобы это кончилось. Он все еще глядел на неё, выслушивая ответ посла, и в один из моментов черные, как агат, глаза встретились с изумрудными. Королева хочет веселиться, что ж, отвлекать её пока не стоит, но... он должен. Но хотя бы не прямо сейчас. Последние вести и его выбили из колеи, и Сольмир мог только представлять, каково самой монархине. Войны не было тысячу лет. И это - теперь на ней. На них всех.
Но дракон сожри этого мальчишку, зря тот помянул Тадана.
Когда звонкий голос эльфенка замолк, наконец - тишину нарушил другой.
- Solo due settimane fa, - негромко и почти кротко произнес он на языке светлых - совершенно без акцента, четко выделяя каждое слово, - vostro popolo ha ucciso innumerevoli innocenti. Eppure, nessuno qui ha cercato di uccidere te, ragazzo. - Лорд Истир, имевший с магистром дело раньше, не узнал бы того человека сейчас. Это был кто-то другой, незнакомый... и вместе с тем знакомый почти устрашающе.  Он смотрел в глаза Ламби, и его голос был похож на треск языков пламени, огня, лижущего горы тел, там, в мертвом городе, в городе смерти. Но в нем звучало нечто отчасти знакомое: искренность, боль, пугающее вдохновение и  спокойная уверенность в собственной правоте. Маг поджал губы и отвернулся, будто мальчик больше не стоил его внимания. - Рensi... - с горечью выдохнул огонь, пожирающий Барселийскую рощу, стекающий с гривы темного единорога. - Реnsi a questo.*
Пройдя мимо эльфов, маг, не останавливаясь, шепнул Ллоросу:  - Lasciate, ma ne parleremo un'altra volta ... presto.** Угрозы в этой фразе не слышалось.
Не один он знал их язык, больше говорить было бы просто недопустимо.
Оказавшись между Вейским и королевой, Сольмир смерил придворного мага очень, очень печальным взглядом из-под золотистых локонов, почти таких же, как сияли совсем неподалеку на голове правительницы Аларии.
- Здесь все кончено, - промолвил он глухо и устало, но не настолько тихо, чтобы это не было слышно. - Беспокоились бы раньше, когда впускали сюда дроу. - И сухо обратился к бывшему ученику: - Ширак, пока вы все тут стоите, в другом конце зала может стрястись другой скандал, и вам придется очень быстро бежать.
Кто не помнит, как только Жан спас положение в прошлый раз, а вовсе не Великий Чародей?

*Только две недели назад ваш народ убил бесчисленных невинных. Тем не менее, здесь никто не пытался убить тебя, мальчик. Подумай... подумай об этом. (св. эльф)
**Уходите, но мы поговорим еще раз, скоро. (св. эльф)

Отредактировано Алый Сольмир (2012-10-23 01:25:51)

Мерит продолжала стоять за Тилем, испуганно прижимаясь к нему, строя из себя его безвольную служанку, зависящею от его действий.  В прочем, это удавалось ей довольно легко, учитывая ее столь похожее давнее прошлое, когда она была служанкой Серой Леди, полностью зависящей от ее желаний и настроений. Но прошлое было гораздо приятней, оно было истинным, близким, сейчас же все было поддельным, и Мерит использовала Тиля ровно до тех пор, пока ей не удастся сбежать, а там… будь, что будет. У нее не было угрызений совести, она проделывала и более бесчестные задания, добивалась своих целей и избавлялась от всех свидетелей. Но по какой-то непостижимой для девушки причине, она не хотела причинять вред маркизу. Не смотря на всю ненависть, скопившуюся вокруг нее, Тиль проявлял к ней искреннюю доброту. Поэтому, идя в противоречие своим старым принципам, что вновь медленно просыпались в сознании темной, она просто оставит маркиза в покое.
Но, смотря на поведение мага, который старался навести порядок вокруг сложившейся ситуации, Мерит чувствовала, что покоя не достанется ей самой. Она изучала основы этикета и культуры человеческой расы, но этого было не достаточно, чтобы понять, чего хотел добиться маг, проснулся ли в нем какой-то интерес к девушке, либо зарождалось желание получить какую-либо информацию посредством пыток. Не важно, в любом случае, сейчас Мерит не хотела участвовать в людских интригах, что так резко вспыхнули вокруг нее.
Еще этот маленький эльф. Брызгался ядовитой слюной, излучая всю ненависть, на которую было способно его маленькое сознание. Строил из себя жертву интриг темных эльфов, не зная или не желая принимать тот факт, что светлые эльфы по своей воле вступили в союз с отступниками. Он был еще слишком мал и глуп, чтобы понять, что находится пред людьми в равном с ней положении.
В любом случае, Мерит не собиралась выяснять отношений ни с маленьким эльфом, ни с магом, ни даже с Тилем. Она была мастером острого слова, но еще более мастерски выказывала свою волю в острие своих кинжалов. Но воля ее всегда совпадала с волей ее единственной госпожи, ее судьбы, Серой Леди, Алагосет… Она так отдалилась от нее, невозможно далеко… Но воля темной королевы отражалась в Мерит с каждым ударом ее сердца, укреплялась с каждым ударом, разливаясь по всему телу горячей кровью… И даже сейчас, находясь в столице людской империи, ее судьба складывала обстоятельства, не позволяющие свернуть с давно известного пути, пути серой убийцы.
- Прекратить бардак! – столь властный голос, который произвел впечатление на большую часть придворных, заставил и Мерит замереть, крепче сжимая в руке осколки от маски. В груди родились новые, противоречивые друг другу чувства. Если это и вправду была королева, судя по тому, какое внимание она притягивала к себе и заставляла расступаться и кланяться толпу, то ждать ничего хорошего темной не приходилось. Она тяжело вздохнула, чувствуя, как сильно бьется ее сердце. Ее голубые глаза были направлены в центр внимания, на королеву, чьей красотой и властностью можно было только восхищаться. С другой стороны, где-то глубоко в груди давала о себе знать преданность. Не смотря на то, что и среди отступников Мерит является изгнанницей, ее преданность не была окончательно потеряна и требовала выполнения своего долга. Ведь цель была так близка…
Но то, что произошло далее, смешало все чувства темной. Та, в чьих руках были ниточки от всех кукол, находящихся здесь, не уподобилась им, разделив общую ненависть к темной эльфийке, а отнеслась к ней, как и к остальным. Не важно, было ли это показательное действие со стороны королевы, задумавшей что-то ужасное уже без такого количества свидетелей, или добродушный жест достойной правительницы. Мерит не задумывалась об этом, не отрывая взгляда от Эленнии.
- Она виновна во всём, что происходит! – но эти слова вернули темную к реальности. Пусть эти слова принадлежали маленькому безрассудному существу, но в какой-то степени они были правдивы. Она посмотрела на бесенка, ей хотелось улыбнуться, подтверждая верность его слов, но лицо не выражало каких-либо эмоций, холодные голубые глаза безынтересно наблюдали за эльфенком.
Тиль высказал мнение Мерит за нее. Она до сих пор не понимала, почему к светлым относятся с почтением, нежели к ней. Почему всех дроу сталкивают в одну кучу, не зная даже о их происхождении и причастности, а к этим двум эльфам нет даже явных подозрений не смотря на то, что они занимают столь высокие посты. А если же титулы их оправдывают, то люди еще глупее, чем представляла Мерит. Тиль отвлек темную от раздумий, и та поклонилась еще ниже, переведя все свое внимание на королеву, но не нарушая своей роли.

Ламби успокаиваться не желал. Совершенно. Хорошо хоть снова не стал ни на кого кидаться.
Обращаясь к королеве, Ллорос еще надеялся, что Ламби хотя бы обойдется без новых выкриков, и он сможет без лишнего шума оттащить сына подальше от темной, а в идеале и от Алого Чертога, исчерпав тем самым инцидент, но у мальчика на этот счет имелось свое мнение.
Змей пребывал в глубокой растерянности. У него в голове не укладывалось, как вообще разумное существо может не понимать, что подобное поведение не просто недопустимо, но даже дико. Будь это кто-нибудь другой, Ллорос предпочел бы обойти сумасшедшего десятой дорогой, предоставив решать проблему тем, кому это по должности положено. Но что делать, когда речь идет о собственном сыне? Как объяснить ему, не желающему ничего слушать, то, что для самого Ллороса очевидно и непреложно в той же мере, как и, скажем, восход солнца на востоке?
А ведь Ламби действительно не понимает. Он искренне верит, что делает все правильно, а вокруг стоят одни слепые глупцы, лицемеры и предатели.
И, кажется, его самого только что причислили к последним.
Растерянность переросла в раздражение, а затем сгорела во вспышке злости.
Какое-то неясное напряжение пробежало в воздухе и не в первый раз, между прочим. Ллорос не сразу  понял, что это напряжение Нитей. Кто-то из присутствующих здесь магов пытается угомонить Ламби своими способами? Если и так, то результаты оказались совершенно противоположными.
Ламби плевался  обвинениями с такой яростью, словно именно эта неизвестная девушка была повинна во всех его бедах, и не давался в руки. Не сразу, но Ллорос все же изловчился и схватил сына за предплечье. Сжал, не заботясь о его удобстве, лишь бы только снова куда-нибудь не бросился.
Нужно было что-то сказать. Что-то такое, что заставило бы Ламби задуматься хотя бы на несколько минут, и при этом не стало причиной нового всплеска. Но он не успел: заговорил магистр... Или все же не магистр?
Ллорос, прежде сосредоточивший внимание главным образом на сыне, воззрился на мага, чтобы убедиться, что слова родного языка исходят именно от человека. Потому что, если не смотреть на него, то можно, пусть и на мгновение, но поверить в невозможное. Слишком знакомые интонации...
Потребовалось время, чтобы избавиться от наваждения. Перед ним человек. Маг из Алмазной Тысячи. Не больше.
Хотя и это, конечно, немало...
Да еще и поговорить о чем-то хочет. Скоро.
Ллорос вообще-то искренне надеялся, что скоро его в этом городе не будет. Он уже был близок к тому, чтобы решиться покинуть Палаар, не дождавшись разрешения ее величества. Неприятно получится, если при этом возникнет еще и некоторое... недопонимание с Тысячей. Вот только еще и дополнительных проблем, тем более такого рода, ему сейчас не хватало. С другой стороны, сейчас у него и у Тысячи одна цель. Тадан не должен стать Королем-Фениксом. Будет неплохо если маги позаботятся о генерале, а он, в свою очередь, постарается, чтобы все эти перипетии как можно меньше сказались на жизни эльфийского народа...
- Я буду ждать,* - тихо выдохнул Ллорос в спину магу.
И он действительно подождет. Если встреча грозит неприятностями с псами короны, то ему банально не позволят покинуть город, если — нет, то тем более не стоит от нее убегать. Был еще вариант, что маг преследует какие-то личные интересы, но ведь и это не обязательно плохо для него. К тому же, человек сумел его заинтересовать.
Слова человека, приведшего дроу, заставили Ллороса сильно напрячься. Сам он уже успел привыкнуть к упрекам и обвинениям, скрытым и явным, и научился не обращать внимания. Но вот Ламби...
«Молчи! Пожалуйста, только помолчи!» - билось в голове.
И без того сказано уже гораздо больше, чем стоило бы. Этой, если так можно выразиться, стычке пора сходить на нет. Только кто бы это Ягненку объяснил.
В других обстоятельствах он бы обязательно ответить на выпад, чтобы хотя бы свести слишком общее «светлые эльфы» к более конкретному «Тадан Гилану». Но сейчас нужно было побыстрей заканчивать со всем этим безобразием, пока Ламби не пришла в голову еще какая-нибудь светлая мысль. К тому, же напоминать, что народ не должен обвиняться в поступках отдельных личностей означало бы только подчеркнуть при всех неправоту сына. И Змей проглотил уже готовые сорваться с языка слова.
Ну, а королева вредничала. Может, и не самое подходящее слово для действий монарха, но назвать по-другому ее желание видеть посла в Алом Чертоге до самого конца торжества у Ллороса не получалось. Если только на финал не запланирован какой-нибудь очередной аспект королевской мести за доставленные ее величеству волнения.
- Как пожелаете, Ваше Величество, - поклонился Ллорос, и, сочтя за благо ретироваться, потащил Ламби прочь от места происшествия.
Послушать королеву и отправить его «отдыхать»? Еще вопрос, отправится ли... К тому же Ллорос не мог отделаться от мысли, что если он просто вот так, ничего даже не попытавшись объяснить, оставит мальчика одного, то не просто на корню зарубит то немногое, что создали между ними события двухнедельной давности, но и воздвигнет массивную, непробиваемую стену. Слишком уж не нравился ему взгляд Ламби. Тот, который предназначался именно ему.
Поэтому Ллорос отыскал взглядом относительно укромный уголок возле окна и направился туда. Только оказавшись вне основной толпы, посол ослабил хватку на руке сына и внимательно на него посмотрел:
- А теперь попробуй мне внятно и спокойно объяснить, чем ты сейчас отличаешься от Тадана? Кроме того, что у тебя нет армии под рукой, разумеется*.

* - фразы на языке светлых эльфов.

Это было удивительное ощущение. Ни на что не похожая пытка, во время которой хотелось не просто умереть, но исчезнуть со всеми своими следами из мироздания, исчезнуть на все возможные века, провалиться сквозь дыру, выжигаемую раскалёнными копьями слов. Мальчишка ощутил, что его реально пронзают раскалённым железом, пускай это были всего лишь слова. "Всего лишь?" - запоздало пришла мысль, когда его взгляд широко открытых глаз бессмысленно смотрел на пол. Такой красивый, мраморный, чистый... потом пришли кровь и пламя, затопившие мир. Вновь он находился там, в Фаорделе, смотрел из окна замка лорда на тяжёлые удары мечей и молотов своих же собратьев, слушал короткие заклинания и видел как огонь под руками магов танцует на площадях и улицах портового города. Он смотрел на это и пытался убедить себя в том, что это правильно. Что происходящее должно было случиться, должно было стать первым штрихом в картине, написанной совместно эльфийским племенем. И всё же червячок сомнения терзал его душу.
   Ноги подкосились, но ребёнок не упал - отец успел подхватить Ламби, что сейчас был больше похож на тряпичную куклу. Вся ярость, вся злость, всё непонимание испарилось, оставив лишь душевную пустоту.
Когда отец что-то спросил, Ягнёнок не сразу поднял взгляд. В голове тяжело ворочались мысли, переключались языки. Ребёнок затравленно оглянулся, вжимаясь в стену здания спиной. Происходящее для него выглядело совершенно не так, как для любого, кто находился сейчас среди строгого осеннего убранства. Эмоции, чувства, мысли... маленький эльф запутался окончательно, сползая вниз и закрывая лицо руками. Спустя несколько секунд он всё же поднял взгляд на отца - слова наконец сложились во фразу с вопросительным знаком на конце.
    - Я... - слабый и дрожащий голос некогда столь задорного и весёлого существа, был противен ему самому. Но этой мысли ещё предстояло дойти до его сознания и оформиться. - Я...
Ламби не смог договорить, зажмурив глаза и скрыв их среди колен, локтей, ладоней и тканей песочных оттенков. Плакал? Да нет, его глаза всё так же были сухи, хотя сейчас даже до его головы медленно добиралась о том, что эта ситуация как нельзя лучше подходит для громких рыданий. Но выдавить слёз из себя он просто не мог.
    - Если Тадан умрёт... всё вернётся? - тихий неживой голос заставил Ллороса склониться ближе, чтобы его расслышать. Настороженные голубые глаза смотрели на него из-под лохматой чёлки.

Со стороны вся возня высокопоставленных особ выглядела бы крайне забавно, не будь все настолько печально. Но Ее Величество как всегда была на высоте. Грозный львиный рык проявил должный эффект, истинно королевский. И главным результатом было то, что бал вновь превратился в бал.
И именно в такие моменты хочется, чтобы уши были такими же, как и у эльфов. Вот чтобы все хорошо слышать и чтобы все нужное вовремя услышать. То, что происходило там, в центре, где опять (и не удивительно) отличились эльфы, вызывало множество вопросов и требовало примерно столько же разъяснений. Например, почему же так себя повел эльфийский мальчик, вина которого была равносильна вине молодого дворянина, что привел сюда дроу. Только почему-то досталось эльфенку, а мужчине достался танец. Как несправедливо. И от этой несправедливости я даже не заметила, как вдавила свою трость в пол.

Однако приятный женский голос вывел меня в реальность, где лорд Истир увел своего сынишку, а молодой мужчина танцевал с королевой.
- Нет, что вы, - видимо моя напряженность неким образом привлекла внимание барышни. С легким изумлением я сначала посмотрела на девушку, потом на свою трость, которая замерла в воздухе, потом вновь на даму. Я весело улыбнулась, когда поняла, как белое кружево контрастировало с ее покрасневшим лицом. Понять бы мне еще почему, - Это не ваша вина, что я оказалась здесь и так нагло потревожила ваш покой, миледи, - в ответ на реверанс я лишь поклонилась головой. Нога не болела, но перенапрягать ее не хотелось, - Вы, кажется, не очень-то и рады здесь находится. А ведь могли бы кружиться сейчас в танце… - и вот тут я осеклась. Что за чушь я несу? Где мои манеры? Видимо, завалялись где-то в яслях. Так что моя последняя улыбка получилась неловкой и натянутой, - И вам не кажется, что в последнее время Алый Чертог и его гостей обязательно ждет неприятный сюрприз, - может, я ошиблась, и молодая женщина передо мной не была на дне рождении королевы, по каким-нибудь причинам, и ей повезло, что она не увидела, как был совершено саботаж с ядовитым газом и покушением на Серую Леди.

Флора уже не раз пожалела, что поддалась на уговоры Джинно и пошла на бал. Здесь она чувствовала себя не в своей тарелке. и опять же, приходилось обличать простые истины в витиеватые формы придворного этикета. И от замечания дамы она смутилась, хотя не только от него, но была рада, что ее намек на трость понят не был. Она больше не села, желая чтобы ее совесть была легкой.
-Ничего страшного. Но танцы не есть главное в жизни. Да и нет того, с кем мне действительно хотелось бы танцевать...
Она снова и снова возвращалась взглядом  к Тилю, и на сей раз он его перехватил. Флора вздрогнула, выдав себя с головой, и поняла, что ей очень мешает маска. Она и так всю жизнь притворяется, улыбается, а ей это не нравилось. Тиль был единственным,  о ком она могла сказать что-то искренне хорошее. И оттого было особенно больно недавнее представление с дроу.
-Я спрошу его. подойду и спрошу, как бы не тактично это ни было! Я должна знать! Ты мне должен объяснить!
Она пугалась этого громкого слова - "должен". Но ей хотелось употребить именно его. Женщина вернулась к реальности, и виновато улыбнулась.
-Сюрприз? Правду сказать, я считаю, что все это глубоко не мое дело. На  Ее Величество возложен большой труд и ответственность, и она прекрасно с ними справляется. Кто я такая, чтобы судить о произошедшем?
Флора вздохнула, потянулась к замысловатой прическе и развязала тесемки, сняв маску с ювелирной осторожностью, чтобы не вырвать фиксирующие волосы шпильки. без нее ей даже стало легче дышать.

Отредактировано Флора де Беллигеро (2012-10-23 22:18:07)

Танцевать Эленния любила, и, получив эту возможность, даже немного перестала нервничать и злиться. Все же на балу она была в своей стихии, а если попадался еще и подходящий партнер, вот как сейчас, она приходила в особенно благостное расположение духа.
Как жаль, что этот бал по такому поводу. И жаль, что нескоро еще можно будет потанцевать…
Она вполне благосклонно слушала довольно складный рассказ маркиза, рассеянно кивая в ответ. Звучало все логично, да и выглядел маркиз довольно искренним, хотя королева все же не преминула мысленно отметить, что осторожности маркизу не помешало бы. Несомненно, ничего плохого он не хотел, но вот просчитать все последствия такого шага не смог. Или просто не стал этого делать. Впрочем, Эленния не считала это таким уж недостатком. В конце концов, честный и немного безрассудные люди тоже полезны, а просчитывать каждый шаг – это удел тех, кто стоит у власти. Остальным можно и дать послабление. Маркиз не был придворным интриганом, и уже одно это импонировало королеве.
Вот только… что делать теперь с темной эльфийкой? Можно, конечно, показательно объявить ее врагом и ублажить толпу казнью… но смысл? Тогда уж и посла с сыном за компанию. Да и разочаровывать хоть одного по-настоящему верного подданного тоже не хочется.
Она мило улыбнулась маркизу, грациозно выполняя все фигуры танца. Решение все никак не находилось.
Нужно поговорить с ней самой. Спросить, чего она хочет. Да, так будет правильно.
- Вы поступили очень неосторожно, маркиз, - в голосе королевы не было гнева, скорее мягкий укор, - В столице сейчас неспокойно, люди взвинчены до предела. В такой обстановке трудно ожидать терпимости. – Она благосклонно улыбнулась. – Я не вижу в вашем поступке дурного умысла. И не гневаюсь. Но хочу заметить, что вам стоит быть осторожнее. Если сейчас распространится слух о том, что в вашем доме живет темная эльфийка, вам придется выдерживать настоящую досаду. Люди злы, встревожены и желают хоть на ком-то сорвать раздражение и ярость. Возможно, стоит временно поселить баронессу во дворце? Здесь она будет в относительной безопасности.

Девушка казалась то ли напуганной, то ли взволнованной. Я не чтец по лицам, чтобы в точности определить, что испытывает собеседник. В свое время мне было достаточно того, чтобы он испытывал страх. Однако было бы неплохо посочувствовать милой барышне, хотя бы из элементарной вежливости и женской солидарности, ведь выглядела она все-таки несчастной.
- Кто мы все, чтобы судить Королеву и ее решения? – грустно усмехнулась я, задумываясь о том, что судить леди Корнсфилд смог бы только ее покойный отец, - Вы выглядите такой уставшей и печальной. Простите мне мою наглость… - в этот момент девушка сняла маску, и теперь я без труда напрягла память, выуживая оттуда бесконечную вереницу имен. О, вспомнила. Даром уроки магистра не проходят никогда, - дорогая виконтесса, но с вами куда интереснее, чем с половиной гостей замка. А хорошего собеседника найти трудно, когда все кругом желают лишь веселиться - и ничуть не врала, ее общество было очень приятным. По крайней мере, леди де Беллигеро не смотрела высокомерно, в отличие от других избалованных мало-мальски девушек ее возраста. Я улыбнулась и ладонью второй руки накрыла сверху первую, которая стойко сдерживала трость в состоянии покоя.

Правда, чей-то взгляд вызывал неприятный зуд по всему телу. Я оглядела зал, ненароком "подцепляя" взглядом очередную пару, очень противоречивую по своим. Потом туда, где танцевал Алый с дроу, и наконец туда, куда несравненная Джоанна Мэвен шла ровным тактом под музыку в сопровождении с Гарольдом Эштоном и мило хихикала на какие-нибудь шуточки. Парочки получались очень колоритными, так хотелось, чтобы они друг с другом столкнулись. А ведь к этому все шло, отчего я на секунду усмехнулась.
Но вдруг, как по команде я резко посмотрела сначала на Вейского, который сверлил нас с Сольмиром, а потом перевела взгляд на необычную пару. Долговязый, как и другие светлые эльфы, альбинос вел под музыку свою партнершу. Девушка была обладательницей красоты редкой, но она словно не настоящей была. Вроде бы ничего не обычного, мало ли красавиц на свете, но Великий Чародей отчего-то напрягся. Присмотревшись повнимательней и попытавшись почувствовать хоть что-нибудь, я поняла… нет, вру, я ничего не поняла. И именно это пугало. Неизвестность пахла опасностью и чем-то паленным. Я нахмурилась и буквально впилась в резко контрастирующую со остальными пару, четко ощущая, как напряглось все мое тело. Но при этом не забывала, что разговариваю с виконтессой Флорой, только улыбаться уже получалось с трудом. И безмятежно-вежливый вид становился напускным.

И вот что с ним таким делать?
Только что Ламби, словно в насмешку над своим именем, ярился, как маленький дракон, а сейчас снова, как и две недели назад завис над бездной отчаяния. Сам по себе переход вполне закономерный и ожидаемый, но его глубина и резкость пугали.
Последний свой вопрос Ллорос задал напрасно, но понял это лишь задним умом. Он-то хотел урезонить сына, но этого уже и не требовалось.
А что требовалось?
Успокоить, утешить, поддержать...
Опять.
И сколько еще таких вспышек и падений предстоит пережить?
Змею казалось, что какой-то маг-шутник вручил ему нечто необычайно хрупкое и важное, но совершенно непредсказуемое: то оно вспыхивает обжигающим пламенем, то покрывается ледяной коркой, выжигая и вымораживая само себя. И это нечто нельзя предоставить своей невеселой судьбе, потому что... Потому что просто нельзя.
Ллорос умел общаться с детьми. Проблемы начинались, когда дело касалось не просто каких-то детей, а своих... своего. А уж когда он еще и бродит на грани безумия...
Неприятная мысль.
Верить в нее не хотелось настолько, что Ллорос предпочитал ее игнорировать, убеждая себя, что сыну просто нужно отдохнуть. Но как долго?
Неопределенность терзала душу вопросом: а есть ли там, в этом сжавшемся в комок, родном существе, та ниточка, что может вытянуть ребенка из мира, где ненависть сменяется безысходностью и нет места ни для чего другого?
 - Если Тадан умрёт... всё вернётся? - голос едва слышен, пришлось даже наклониться.
С неуместной гордостью Ллорос подумал, что Ламби умеет задавать вопросы, которые загоняют собеседника в тупик. На этот вопрос нельзя ответить. Не потому что ответа не существует, а потому что отвечать нельзя.
«Нет», - и вытащить Ламби из ямы станет гораздо тяжелее, а, может даже, и невозможно.
«Да», - и завтра Ллорос имеет все шансы не обнаружить в Палааре ни генеральского хидана, ни сына, ни, естественно, его меча.
Полутона в таком состоянии мальчик вряд ли воспримет, и остается лишь промолчать.
Пауза затягивалась, и что-то делать надо было и побыстрее.
Снова обнимать, успокаивать, убеждать? Но Ллорос жаждал ответов. Сейчас ему и без того хватало неопределенностей. И Змей надеялся, что Ягненку хватит остатков здравого смысла на него ответить.
- Сначала скажи мне, Ламби, - Ллорос, глядя в глаза сыну, говорил громко ровно настолько, чтобы его слова не потерялись в звуках музыки, - кем мне тебя считать: взрослым или ребенком?
Он встал и теперь возвышался над мальчиком. Должно быть, со стороны это выглядит так, словно строгий отец отчитывает провинившегося сына. Очень строгий: вон до чего ребенка довел.
- Детям позволено если и не все, то многое. Их выходки всегда на совести родителей, - посол словно бы рассуждал в слух, но не отпускал взглядом голубые глаза сына. Больше ничего в вокруг его не интересовало. - Но детей... оберегают. Им не говорят всего и не все разрешают. Детям можно многое не понимать и делать глупости. А взрослый может требовать от окружающих... серьезного к себе отношения. Правды. Уважения. Но взрослый должен понимать, что есть вещи... недопустимые, - например, бросаться на гостей бала, будь это хоть сама Серая Леди. Или забиться в угол на том же балу. - Взрослый сам отвечает за свои поступки, и, совершая их, думает о последствиях.
Ллорос замолчал ненадолго, а потом протянул сыну руку.
«Пойдем со мной, - говорил его взгляд. - Пойдем в мир, где логика главенствует над чувствами.»
- Если тебе слишком тяжело, то можешь вернуться в посольство.
«Если он сейчас не сделает вообще ничего, то ты будешь выглядеть идиотом», - хихикнул внутренний голос.

[AVA]http://s3.uploads.ru/JOpdz.png[/AVA]
Хотелось сделать все по-своему.
Когда-то Белаэрн лелеяла мечту о том, что она когда-нибудь изменит мир Иных. Когда-то, зачем-то, куда-то…Куда стремилась тогда маленькая золотистая кобылица? Зачем ей нужно было что-то менять? Когда настал тот момент, когда пришло окончательное осознание?
Бел не могла вспомнить.
То, что скрывалось за толщей льда человеческого сознания, заставляло вздрагивать и ужасаться порой собственным поступкам.
В детстве она была слишком самоуверенной. Да, пускай иногда присутствовала напускная застенчивость и полное отсутствие любопытства…Все было не так на самом деле.
Когда ее реальный, истинный портрет раскрывался, словно цветок лунника при наступлении темноты, многое изменялось. То, что она называла равнодушием, на самом деле являлось любопытством – чистым, открытым, детским любопытством. А то, что люди называли жестокостью по отношению к ним, на самом деле было сердоболием, жалостью.
“Мы не умеем быть жестокими.
Это – удел Иных. Они предписывают нам то, что не хотят видеть у себя. То, что делает их такими слабыми и беззащитными перед лицами Первых.”
По губам единорога скользнула слабая горькая улыбка. Возможно, она и сама почувствовала ее – словно запах полыни и полей, пронесшийся по залу, тронув красочные наряды гостей и занавеси.
- Люди…люди… - говорила Белаэрн так, будто размышляла вслух наедине с собой. Бормотать вслух – вполне распространенная привычка, но то, что говорила Бел, всегда было окрашено хоть каким-нибудь оттенком смысла. – Они неизменны.
Могло показаться, что в голосе единорога скользнула горечь.
Да, когда-то давным-давно Золотая жалела людей. Впрочем, и не так давно – месяц или же два по человеческому летоисчислению. Бел привыкла считать по своему методу и все то, что говорили люди, редко находило смысл в памяти единорога.
«Мне жаль тебя, Нур», - сказала она тогда человеку, которого вывезла слепым на своей спине из этого клятого душного города, давящего на нее со всех сторон. Тогда многие люди смотрели ей – стремительному золотому вихрю – и ему, чудом оказавшегося на спине дивного животного – с долей зависти.
Они все так же неизменны.
А еще был он. Vaer`tghan. Тот, кто заставил думать иначе, кто сжигал за ней мосты и кто компенсировал все то, чего в ней недоставало. Было слишком много всего, и Белаэрн казалось, что все это было словно во сне. Что это было и не с нею, а с кем-то другим, живущим, возможно, в совершенно другом мире.
И все-таки, это была она.
Что бы ни случилось, без Жизни Смерть – это всего лишь Смерть. Как и без крыльев бабочка – просто-напросто гусеница с рожками и лапками.
- Я вижу ложь во всех них, - глаза пронзительно блеснули, раскрывшись, подобно тем самым крыльям. – Разве придет на место их Правителя кто-то лучше?
Верила Белаэрн или нет в собственные слова, она не могла разобраться до конца. Что-то было и от того, и от другого. А кто-то говорил, что Выбор – понятие не такое материальное, каким хотелось бы его видеть.
Вот он – стоит перед ней.
Взгляды проходились щекочущей змейкой мурашек вдоль позвоночника, и Белаэрн еле сдерживалась, чтобы не обернуться на смотрящих. Однако в движении в глаза единорога бросились несколько человек, рассматривать которых девушка просто побоялась.
- Они смотрят так, словно готовы чуть что порвать нас на части… - ничего более, чем скупая констатация факта. Все остальное было лишь более или менее приукрашиванием. – Когда-то такие, как они, охотились на нас и убивали. Но что будет со всеми ними, когда война доберется сюда?
Удивительно, но Бел плохо понимала само это слово, которое было так непривычно и неудобно произносить. Война.
“Это что-то плохое. Что-то ужасное.
Крессида говорила когда-то, что это – распри между соплеменниками, членами одного стада или табуна…Но зачем им все это?
Мы, будучи такими же молодыми, не рисковали делать так, как делают они.
Странные…Странные двуногие существа.”
Однако в голосе вновь неумолимо проявлялась жалость.
Несмотря на все, что Бел осторожно возлагала на чаши огромных весов собственных противоречий, это светлое чувство билось внутри черноты пойманной птицей.
Не успевшей или просто не захотевшей вылететь вслед за остальными к долгожданной свободе.

Несмотря ни на что, Ллорос не сдержал улыбки. Той настоящей, неподдельной улыбки, что была таким редким гостем на его лице. Совершенно непривычное ощущение...
Такой Ламби был ему знаком. Хмурый и насупленный, как и почти всегда, когда Ллоросу случалось вспомнить о своих отцовских обязанностях. И пусть нынешняя угрюмость уже не наводила на мысли о приготовившемся к скучному внушению проказнику, но Ллорос никогда и не надеялся, что единожды разбитое может снова стать таким, как прежде.
- Я не совершу больше ошибок.
Да, этот Ламби гораздо серьезнее прежнего.
- Похвальное намерение, - Ллорос все еще улыбался, но теперь уже лишь по инерции.
Ламби отвернулся, и Змей позволил себе отвлечься от сына и пробежаться взглядом по гостям бала.
- Жаль только, что ошибки не та вещь, которой можно избежать, просто решив их не совершать, - Ллорос говорил задумчиво, сосредоточившись на мире вокруг.
Оказалось, что виновник недавнего неприятного инцидента, уже не привлекает к себе лишнего внимания, которое переместилось на новую, видимо, опоздавшую, пару. Беловолосый эльф, словно вылепленный из снега, вел в танце смуглую девушку, рожденную пламенем. Их движения завораживали. Ллорос так и не смог вспомнить ни одного достаточно знатного эльфа в Палааре, кто мог бы подойти на роль неизвестного беловолосого. И это послу не нравилось.
- Но мне достаточно того, что ты постараешься их не делать.
«Я верю тебе, Ламби. И верю в тебя. Потому что хочу верить, как бы глупо это ни звучало».
С некоторым удивлением, Ллорос обнаружил, что куда-то идет, неторопливо обходя нарядных дам и кавалеров. Куда? К выходу, наверно. Да, вырваться из объятий музыки и гула голосов в тишину и прохладу было бы неплохо.
Королева, как и хотела, танцевала с приведшим на бал дроу дворянином. Еще один повод для беспокойства. Там же, где человек нашел темную эльфийку, он мог и раздобыть какую-нибудь информацию, идущую в разрез с тем, что сообщал ее величеству Ллорос. Это было бы неприятно и невовремя...
Сама же дроу танцевала с магом и это было еще неприятнее. Потому что вероятность, что девушка знает что-нибудь такое, что людям знать не следует была больше, как и вероятность того, что маг из Алмазной Тысячи постарается это что-нибудь выяснить.
Сколько всего происходит вокруг, чему не следовало бы позволить пройти мимо, но рядом с ним Ламби и свое внимание он в первую очередь должен уделить ему.
И снова Ллорос задался вопросом, думал ли Тадан, что нет способа лучше отвлечь его от насущных проблем, чем отправить к нему сына? И как вообще Ламби оказался в Фаорделе, рядом с генералом, а не под присмотром Киирарана? С того вечера, он так и не решился снова подступиться к Ламби с вопросами, опасаясь задеть еще какую-нибудь струну... Будь на месте сына любой другой посланец, пусть даже и такой же ребенок, Ллорос бы не успокоился, пока не узнал от него все, что только можно. Но Ламби...
Рассчитывал ли Тадан на это?
А череде вопросов все не видно конца...
Может, сейчас самое время попытаться получить ответы хотя бы на некоторые из них?
Но сначала...
- И я не забыл про твой вопрос, - ни останавливаться, ни оборачиваться к Ламби Ллорос не стал. - Ты все еще хочешь получить на него ответ?
Ллорос не мог избавиться от мысли, что чего бы не пытался добиться Тадан, отправляя в столицу Ламби, он был настроен против посла. Или просто сглупил, но на такое рассчитывать не стоит.