«И в гостиной при свечах он танцевал, как бог»

Что значит улыбка для таких, как ты*?
Всего лишь – улыбка, ничего незначащая, незначительная, всего лишь клинок, который можно заточить до совершенства. Тогда почему по твоим губам дрожь, мелкая, но такая манящая? Губы твои – обласканные самой любовью и жизнью – не лгали, и их улыбка всегда была правдива. Ты ненавидел ложь, ты ненавидел высокомерие – когда один чужой взгляд так и говорил: «Смотрите на меня! Смотрите! Восхищайтесь! Вот он – я!». Это в тебе вызывало ненависть, что сердце, плененной птицей, билось в силках из крови и плоти.
Ты наклоняешь голову.
Нет, не приветствуя, не смиряясь – всего лишь чтоб скрыть всю ту боль, коя плескалась в глазах. Твое сердце болело от того, что происходило в этом месте. Пальцы твои холодели, а мерзкие мурашки забирались под кожу – но ты не завидовал. Ты смотрел, как двое – эльфы, пусть и темные, танцуют в своем танце, в котором так сплетаются красота и высокомерие. Они использовали тоже, что и многие светлые эльфы в своей капризной вере избранности. И вот, когда музыка делает стремительный аккорд, ты поднимаешь голову, и взгляд твой опаляет двоих росчерком фиалковых лепестков, в коих была только мудрость уже прожитых дней. Феникс в тебе – был безумною птицею. Ты чувствовал, как он касается твоей плоти своими огненными перьями, и как они обращаются в черный пепел. Но почему же ты так спокойно сидел, почему же ты так спокойно улыбался?
Всего лишь знание.
Ты чуть выдыхаешь, чуть приподнимаешь руку, пальцы которой были переплетены с пальцами другой. Женской, изящной, такой знакомой – Алая Рысь. Твоя суженная, выбранная может быть тобой, а может выбранная задолго до тебя Богами. Твой взор больше не смотрит на танцующих – они всего лишь наивные ребятишки, кои думают, что сила скрывается в демонстрации. Ты смотришь только на нее – омут глаз теперь теплый, мягкий и глубокий. В нем можно было утонуть, но не получалось, словно чья-то сила держала на поверхности. Ты чуть наклонялся – все это сопровождалось музыкой из шорохов одежд и драгоценностей, коих в тебе было немного. Красота двух эльфов, которые были неподвижны, ибо были поглощены друг другом – была неописуема. Не один человеческий бард не сможет передать ее в своей песни, и все из-за того что красота – это гармония. Ты приоткрываешь губы и тихо шепчешь, чужой кожи будет касаться только ласковый ветерок. Ласка.
- Молодые, как всегда прекрасны в своем желании, да, Ясме? Но… нельзя не отметить красоты их движений – они словно само воплощение танца…**
Фразы на родном языке, пение – пусть и не птичье, но такое же завораживающее, такое же мягкое и теплое. Ты только опускаешь на глаза занавес ресниц – чтоб вновь только наблюдать, почти не двигаясь с места. Вновь только дышать и прикасаться к той, которая стала твоим сердцем и твоей душой. Ты водишь пальцем по ее ладони, согреваясь ее теплом. Ты был самим собой, в этой ласке, в этом движении. Не выставляя свои отношения и эмоции на всеобщее обозрение, но в тоже время и давая понять, что рядом с тобой была та, коя могла назваться сокровищем для любого из влюбленных мужчин.
- Как думаешь… танец для нас – хорошее решение? Или… многие из молодых еще предпочитают оружие и отнятие чужой жизни. Что из этого хуже? Как думаешь – все, что мы делаем, это пробуем других убедить в своей силе? Я… никогда не думал, что такое и есть верное решение всех проблем. Но… мир этого требует!.. Каждый должен, как голодный гвибер, обнажать свои клыки на того, кто по его мнению, не принадлежит его виду. Мир жесток?.. Тогда почему мы живем?..**
Ты выдыхал каждую свою фразу с болью, с осознанием того, что ничего не изменится. Нельзя было желать мира для всех – это никого не прельщало. Война – она никогда не имела под собой благородных целей, даже если некоторые и утверждали обратное. Ты опять только вздрагиваешь, опять слабо улыбаешься, той, коя всегда слушала твои истинные мысли о самом мире. Ты прикрываешь глаза, но все же ничто не исчезнет, пред внутренним взором была звездная карта и перья, которыми ты пользовался, чтоб описать какое-то небесное светило. Судьба, мир, путь – все это было когда-то записано кем-то в простую формулу, которую давно забыли. Кому мы поклоняемся, чьи молитвы мы читаем, зачем мы просим у Богов защиты? Ты сжимаешь чужую теплую ладошку своей, большой и холодной. В этом движении не было боли, всего лишь дрожь – дрожь, от которой нельзя избавиться, вкусив чужого тепла. Это дрожь – знаний и решений.
Распахнуть глаза – омут светел, как прибрежные воды на белом песке.
- Вот и сейчас все будет – как всегда.**
Но как только с твоих губ сорвутся эти слова тихого шепота, все пойдет не так, «как всегда». Все… паника, которая не была паникой, защита, которая не была защитой. Все это происходит в считанные минуты, но которых хватает всем, чтоб выбрать вместо жизни смерть врагам своих господ. Ты только смотрел туда, где лежало чье-то тело. Жизнь была вновь отнята, прямо на твоих глазах. Но никто не будет делать ставок – ты не будешь верещать, как непристойная женщина, которая привыкла продавать себя за пару монеток. Ты только коснешься своей груди в молитвенном жесте – мольба о том, чтоб когда-нибудь душа этого человека вновь смогла возродиться в этом мире. Ты выдыхаешь, чувствуя, как по правой щеке бежит одинокая слеза, коя не будет сокрыта, коя не будет стерта – для тебя не имело смысла, что подумают все. Ты оплакивал душу этого человека, как кого-то родного, и просил о том, чтобы ей когда-нибудь было дано прощение за все злодеяния, которые были совершены им. Ты не оправдывал и не просил – ты всего лишь надеялся, что после многих столетий мучительной жажды вновь ступить на твердую землю, душа любого злодея сможет принять чужую любовь и чужую правду. Ты чуть выдыхаешь – твой выдох будет судорожным, почти паническим. Мысли – ты так был им подвержен. Ты мог погрузиться в них, жить в них – не жалея собственного тела и собственной слабой души.
Но если не ты, то тогда кто?
Ты много раз задавал себе один и тот же вопрос: «Зачем ты сопереживаешь смертям врагов?». И всегда ответ был одним и тем же: «Тогда я никогда не забуду цену чужой жизни». Да, это было и в самом деле так – чужую жизнь так легко можно было отнять. Раз, два, три – и после стать рабой жажды убийства. Больше не задумываться о том, что мир мог быть и без кровавых пятен на своей истории. Не задумываться о том, что смерть порождает ненависть, а после и войну, в коей никогда не будет победителей – будут только те, кто выжил и познал всю ненависть мира, и те, кто не смог пройти свой путь до конца. И никто из них не сможет вновь ступить на эту землю в следующий раз! Вот поэтому ты и верил – что слезы Феникса помогут этому миру хоть немного, что когда-нибудь будут те, кто способен будет принять твои мысли и желания. В них не было ничего о всеобщем мире, в них была надежда на то, что когда-нибудь все живые существа смогут понять, что война – не решение конфликта, что иногда нужен только разговор. И еще ты надеялся на то, что когда-нибудь в памяти живых укрепится – ужас-война. Одно это слово – заставляет тебя обнимать себя за плечи и громко стонать в голос. Мысли о ней – твоя карма за то, что ты хотел достигнуть с помощью власти.
Да, ты не мог быть белоснежным, как крылья лебедя-птицы.
- Ясме… ты можешь приготовить для Серой Леди какой-нибудь отвар, чтобы отогнать от ее сна беды на сегодня? Я… не думаю, что даже для нее такое не пройдет бесследно. Душа – хрупкий сосуд, который очень легко разбить, если его не беречь. Даже если на твоих руках уже есть кровь, даже если твое сердце уже покрылось коркой из не эмоций, ты все еще являешься живым существом, которому свойственна слабость. И… поэтому я хочу ей помочь… даже если все это – будет неудачной попыткой.
Ты печально улыбаешься – вот она одна из твоих сторон. Обнаженная пред всеми – всего один удар, и ты будешь убит, но кто же посмеет тронуть тебя, Лорда-Лебедя? Друзья?.. Враги?.. Ты встаешь со своего места, только протягиваешь руку своей суженной, не обращая внимания на телохранителей. Потому что не нужно – они твоя тень и никогда не будут спорить пред всеми о твоих решениях. Пусть они будут опасны, пусть они будут глупы – но если глупость помощь, тогда ты задашь вопрос: «Что же не является глупостью в понимании других?». Шаги твои будут, как всегда легки, словно на землю живых вступили герой баллад о подвигах и безумной любви. Ало-темное одеяния все так же скрывает твою фигуру, каждый ее рельеф. А длинные то ли пояса, то шарфы опоясывают все твое тело и развиваются за твоей спиной, как крылья. И все же бег твоих движений будет не далек, несколько шагов, чтоб очутиться рядом с той, коей могло быть выказано почтение, которого даже ты не видел. Но… у судьбы свои планы – и никто не может изменить ее, как и орбиты звезд. Ты это знал, ты это хорошо знал. И все же вместо размышлений – твой небольшой поклон обеим венценосным особам, которые вели за собой свои народы. Но вели ли?.. Ты поднимаешь взгляд на этих женщин – красивы, властны и каждая знает, что хочет. Но… молоды, и поэтому действуют на эмоциях.
Вот такую характеристику ты им даешь. Вот такие мысли кружатся в твоей голове.
- Ваше Величество, я буду дерзок и вмешаюсь… Я хочу… Леди Алагосет – я буду счастлив, если Вы примете мою помощь. Ясме из дома Алых Рысей очень хорошо разбирается в различных травах, и я имел дерзость и попросил её приготовить для Вас травяной отвар. Но если Вы это посчитаете чем-то вроде вызова и оскорблением, я приму подобный Ваш ответ. Я… всего лишь беспокоюсь о Вас.
Клише, обычное клише, которыми говорят многие, но тогда почему же от твоих слов исходят тепло и беспокойство? Не притворство – именно это слово может прийти многим на ум. Король-Феникс не имел гордости, или все-таки имел? Тогда в чем же она выражалась, что он так просто предлагал помощь… почти своему врагу?
Врагу ли?
Твои губы так и хотели это прошептать, но это была бы наивысшая дерзость, кою ты никогда себе не позволишь. Ты только спокойно смотрел, и в твоем лице, озаренном беспокойством, не было лжи.

Отредактировано Алфан Гилану (2012-03-26 17:38:01)

Они кружили, словно два хищных лезвия в танце, обманчиво хрупкие и изящные, беспокойство недовольной рысью ворочалось где-то внутри – они были опасны.
Но вот ресницы чуть дрогнули, и она подняла взгляд на него. Сердце болезненно сжалось от странного трепета.
Как бы ей хотелось сказать, что скоро… совсем скоро он будет принадлежать только ей. Но то была бы ложь.
- Ты говоришь так, будто бы мы стары, - уголки её губ чуть дрогнули, в золотистых глазах заискрился смех.
Пальцы скользнули по нежно коже его запястья, почти тая от невыносимой нежности…
Иногда ей и, правда, казалось, что он бесконечно старше, настолько, что ей никогда не понять какие думы скрываются в его тихой, белоснежной душе. Но это было не так уж и важно, пока она могла быть рядом.
- Каждый сам решает, как ему жить… какой песней пролиться на землю, - голос тих, словно шелест опадающей листвы, лёгкий наклон головы, и алыми потоками волосы скользят по плечам. – Все хотят ощущать себя в безопасности, Экту, но все достигают этого по-разному. Одни спасаются в одиночестве, вторые травят других… Но у каждого есть право на жизнь, и защищают его, как умеют.
Раскатистый рык вырвался из глотки зверя, шерсть на загривке вздыбилась, Арт замер смотря на двери зала, а торжество шло своим чередом… Кто-то танцевал, переговаривался, встревоженных не было.
«Что случилось?» - настороженный взгляд из-под ресниц, а дальше…
Прыжок, и алой тенью рысь взмывается в воздух, припадая на передние лапы, готовясь защитить хозяйку.
Ясме лишь судорожно сжимает его ладонь и заслоняет собой в безотчётном движении.
Дым заполнил зал, прикрывая нос и рот рукавом, она постаралась рассмотреть подробности, но лишь шум и треск раздавались в пелене…
Когда утихнет суета лишь безжизненное тело останется на полу, она ясно видит, что нельзя помочь… не спасти.
«Всех не спасёшь, милая», - говорил он. Хрупкое тело человеческого ребёнка не вынесло кровопотери, и даже целительная сила алой рыси не смогла помочь ему…
Целитель – это не благодетель. Он наблюдатель, наблюдатель чужих смертей, тех, которых не удалось предотвратить. Но почему так трудно, до злых слёз от собственного бессилия, смириться с этим?
Она прикрыла глаза, чтобы скрыть блеск навернувшихся слёз, им нет места.
- Я сумею, если это необходимо.
Голос твёрд, целитель должен помогать нуждающимся…
Вот только…
«Иногда мне кажется, что Алфан дурачит всех окружающих, - Ясме тяжело вздохнула. – С совершенно невинным видом заявить, что владычица дроу не достаточно стойкая и ей свойственна слабость. И ведь он не имел в виду ничего предосудительного, милый Алфан».
Но что ответит на это предложение, та к кому всё это обращено? Отказаться… значит, признать, что не доверяешь светлым, что боишься… Тоже слабость.
- Я с радостью помогу вам, леди Алагосет, - легкий поклон. – Несомненно, дар, которым одарили вас, бесценен, но от некоторых напастей он не защитит…
Она была спокойна, в глазах не было тревоги, у ног с грациозностью истинного хищника туда-сюда бродил Арт, он недовольно поглядывал то на королеву, то на тёмную эльфийку. Эти двое ему не нравились. Вокруг них слишком много суматохи. Они неправильные.

Отредактировано Хрустальная Ясме (2012-03-08 16:43:17)

Когда зеленая дымка задымила пол  зала, Джереласс быстро скомандовал охрану на королеву, дабы они окружили её, а остальную половину, когда личный охранник Её Величества втянул дымку, на то, что стояло у входа. Это был явно не человек, но выглядел как девушка, рыцари быстро окружили Нечто и потом уже подошел Джерласс, на удивление, существо было очень спокойное и отказалось продолжать драться, после этого Джерласс окрикнул королеву
-Что делать с нападающим,  Ваше Величество ?
Иногда парня просто бесило все это потакание королеве, но королева, есть королева.
Джерласс сначала просто ждал, а потом приказал рыцарям, которые окружили куклу, в случае движение просто заколоть её. Сам же Джерласс пошел в сторону королевы
" лучше бы на месте остался," подумал тогда парень. Ведь проходил он рядом с личным охранником Её Величества, а он собственно был полная противоположность его, может ему так казалось, но маги всегда казались этому парню, какими-то шутами, напыщенные и со своими фокусами.
Иногда парень жалел, что он пошел на службу, постоянно потакать королеве, а сегодня чувствовалось, его не будут  щадить и в корень уничтожат нервную систему. Обойдя со спины  личную охрану, он мысленно, с яростью в глазах и неуважением подумал "Фобос не летающий!"- Почему-то, он с самого первого дня не полюбил телохранителя. Потом парень продолжил движение в сторону королевы, может и зацепив чуть Жана, это была чистая случайность, ибо парня толкнули. Как Джерллассу хотелось уйти, столько людей в одном месте, просто вынос мозга, да еще и эта дымка…Насчет дымки, Джерл развернулся и сделав шаг поровнялся с Жаном
- А что там с дымом, куда ты его дел? Отдашь на экспертизу!
С твердостью и морозным холодом сказал Джерл, и пошел к кукле, которую окружила охрана. К королеве он идти передумал, сначала, нужно было отвести эту убийцу в тюрьму, а после вызвать ката, который развяжет язык этому существу, хотя, тут нужна помощь магов. От чего то, Джерл засмотрелся на куклу, может потому, что она была похожа на человека...
Внезапно, королева объявила закрытие бала, тогда Джерласса, будто разбудили и он посмотрел на Эленнию, на её лице, не было улыбки или грусти, обычно это значило, что королева либо огорчена или злая "плохо мне придется" подумал парень и заметил, что она друг сфокусировалась на ком-то из зала, мечтательно вглядываясь в кого-то и резко выпрямилась " неужто влюбилась иль кто понравился" ... это было ужасно, от одной мысли Джерласса чуть не вырвало, а настроение исчезло как та зеленая дымка, в голове думалось только о наказание, которое уже наверно придумала королева.
(про Фобоса выложу статью, когда зайду с компа)

Отредактировано Джерласс фон Элинор (2012-03-09 16:27:54)

Странно, но сегодня гномы оказались на порядок более интересными и обходительными собеседниками нежели хваленые эльфы. Вопросы двоюродного брата были пропущены мимо ушей с царственной небрежность. Только глаза зло сощурились- "Это твоя работа! Выполняй ее надлежащим образом, а то не посмотрю, что родня!"
Затем братец зачем-то, не иначе как от нервного расстройства, принялся командовать Жаном. Хорошо что не Белым Волком, тот мог и в зубы дать, что было бы куда обиднее, что вежливые ответы Жана. В том что ее телохранитель безнаказанно все это не оставит она была уверена.
Бастиан Вальдус степенно подошел к королеве
- Я надеюсь, что наш подарок приведёт Её Величество в чувство, - Эли рассеянно посмотрела на бородатое лицо, которое просто таки сияло - Прошу следовать за мной.
Аккуратно взяв ладошку королевы, он увлек ее на балкон. Проходя мимо брата Эли чуть было не потеряла самообладание и не засмеялась в голос, став свидетельницей перестройки рисунка. Кое-как справившись с соблазном исполнить просьбу написанную на спине командира королевской гвардии, она проследовала за лордом, что бы стать свидетельницей настоящего ЧУДА!
На замок медленно наползала тень от громадного нечто, парящего в воздухе! Оно величаво надвигалось, выплывая из-за замка. У королевы предательски дрогнули губы, рот чуть приоткрылся, а ладошка сжалась на руке Лорда. Вы видели лицо ребенка который получил необыкновенный подарок, такой о котором он и помыслить никогда не мог, не то что бы желать. Выражение беспредельного восторга! Эли, маленькая девочка, готова была прыгать от восторга. Свободной рукой она прикрыла аккуратный ротик, восхищенно задержав дыхание на полувздохе, забыв о том что нужно дышать, и только тогда, когда корабль целиком явился пред ее зеленые очи, она выдохнула, пытаясь вернуть себе  самообладание.
- Он..он прекрасен! У него есть имя?
Этот вопрос пришел первым в ее голову. Она не стеснялась в чувствах открыто показывая гному, что она счастлива. А такого не было уже ой как давно! Жан стоял рядом. И кажется вполне разделял мнение своей повелительницы, глаза горят, только что ручки вожделенно не трясутся. Королева уже знала, что гномы не уедут без ответного подарка, который она охотно обсудит с ними потом, в рабочем кабинете своего отца, или даже лучше в зале совета. Да именно там.

Слова сестры поразили мужчину, заставив его испытующе пронзить взглядом Алагосет, но это было бесполезно. По правде, уже давно не срабатывало, она всегда была сама себе на уме...
Химан покосился на то, как бородатый карлик уже смел прикасаться в ходе разговора ладони ее Величества, а та радостно улыбалась. 
- Чтобы этот союз окреп? О, сестра, ты любишь пошутить, право. Это возможно... я даже не знаю... если только мне жениться на ее Величестве. - шепотом уже с улыбкой сказал мужчина, после чего решил последовать совету и расслабиться, тем более за ненаглядной неустанно присматривал новый телохранитель, а так быть может было спокойнее ему самому. Дроу взял бокал вина с подноса, и осушил в несколько глотков, чтобы утолить разыгравшуюся жажду, после чего подошел ближе к Королеве и "бородачу", желая уже устроить повторный штурм крепости, по имени Леди Корнсфилд, а что? Сдаваться генерал не умел, уж точно не без боя... Но когда он сделал несколько шагов, вдруг закружилась голова, стало ужасно душно. Внутри словно все горело, и Химан решил пройти проветриться, ему не хватало только опозориться во дворце. Неровными шагами, но все еще владея собой дроу поторопился покинуть душный зал.

===) Улицы города

Естественно же, что прямо-таки лучащийся довольством гном (разве что не светился... хотя и был соблазн помочь... был...) пригласил королеву посетить это их новое изобретение, которое Жан в своем мысленном каталоге отнес к категории "интересных штук, которые просто обязательно изучить" (конечно, гораздо лучше было бы разобрать его до мельчайших деталек... Но вряд ли Величество разрешила бы такое ему, даже если бы Жан мог предоставить гарантии, что все потом сделает как было, а он таких гарантий предоставить не мог). Королева же, похоже, ждала этого самого предложения (как и ее телохранитель) с того момента, как увидела это летучее чудо... Во всяком случае согласилась она практически мгновенно и вот уже церемониймейстер орал на весь зал, что наше Величество приглашает всех желающих полезных короне гостей разделить её общество и покататься на гномьем изобретении. Ну а потом озаботилась вопросом как же туда попасть... Жан же этим вопросом не озабочивался: гномы были изрядными педантами и просто не могли не учесть возможность приличествующего для королевы средства или метода подъема на их подарок. Ну а если не учли, то Жан сам учтет и все сделает. А вот на следующий вопрос Жан ответил... Ведь он был предназначен ему.
- Даже если бы я не хотел - это мой долг, Ваше Величество. -спокойно, педантично и даже нудно... Как и всегда, когда вопрос заходил о его обязанностях... Но потом уже добавил с легкой, практически незаметной веселой улыбкой,- но я еще и хочу. Благодарю, что интересуетесь моими желаниями, моя королева. -легкий поклон, вновь практически незаметный из-за плаща, и маг занимает свое положенное место слева, чуть поодаль от королевы и остальных телохранителей, идеальное, чтобы в случае опасности развернуться в полную силу и в то же время немного в стороне, чтобы не приковывать к себе лишних взглядов.

«Встать и уйти хватит смелости»*
И уже знать, что скажет она, Королева темных эльфов.
Просто знать – потому что у нее не было иного выбора, кроме как принять ваше предложение иль отвергнуть его. Но огорчит ли тебя такое известие, когда не единому твоему слову не верят? Нисколько, и все потому что… ты улыбался, еще до того, как заветные фразы были произнесены. Но это улыбка – она была другой. Той, которую обычно называют провоцирующей. Но ни о чем подобном ты не думал!.. Ты всего лишь понимал, что в тебе что-то давно такое открыло глаза и обнажило свои клыки.
Дурная кровь.
Вот так называл конюх такое явление. Когда в крови чистокровного жеребца вдруг находится кровь какой-то безродной кобылы. Когда… все суждения сводятся к одному этому жестокому термину. «Дурная кровь» - сейчас, именно сейчас, ты понимал его истинное значение. Как бы не стремился быть добрей, как не стремился обо всех заботиться и чтоб в твоих словах не было никакой подоплеки, все это было тщетно, ибо кровь не победить. Кровь твоей матери! Твой, которая стала для тебя всем. Она была жестока, она была властна и каждое ее слово подобно было яду, от которого хотелось умереть. Но почему же у тебя никогда не было слез, хотя другие давились ими у тебя на глаза? Потому что… сын, потому что ее отродье, с ее дурной кровью. Потому что в тебя самой природой было уже заложено все то, что было и в ней. Как бы не отрицал, как бы не хотел признавать! И ты даже помнишь тот момент, когда полностью осознал, что такой же, как она, как женщина, подарившая тебе жизнь. Тогда ты ее обнимал, после смерти своего отца. Нет, нет, нет, она не плакала, всего лишь ее тело было таким маленьким в твоих ласковых объятиях. Ты чувствовал стук ее сердца – и ничего не чувствовал кроме удовлетворения. Она получила то, что хотела! И эта мысль опалила тебя подобно обжигающему огню, что ты испугался, чуть ли не закричал. Ты не она… ты не она… ты не она…
И вот сейчас, стоя здесь, в Тронном Зале, ты улыбался ей, темной Королеве, своей спокойной улыбкой. Победителя. И те, кто знал тебя и твою мать, могли сказать – что здесь, сейчас, стоял больше не Лорд-Лебедь, а она, Иллитх, Дитя Туманов. Это ее черты лица были в твоих, это ее улыбка блуждала на твоих мягких губах, это ее взгляд был в твоих фиалковых омутах. Это была она! Ты был ее точной копией, пусть и более с мягкими чертами лица, пусть и более с тихими эмоциями. Она это ты, а ты это она. Все это было автопортретом вас двоих в этой долгой жизни. И даже зная, что у кого-то, наконец, могут закрасться сомнения насчет тебя, ты продолжал смотреть на Алагосет. Еще секунды три. Еще три мгновения, которые могли рассказать и показать – что Король-Феникс не более, чем узник чьих-то традиций, не более, чем смирившийся со своей судьбой. И все же… В этом фиалковом взгляде что-то всколыхнется – того, что не должно было совсем. Не в этой жизни, не в этом месте. Но голос уже звучит – он, как всегда, печален и грустен.
- Ваше желание для меня закон…
Ничего не значащая фраза, но сколько в ней могло прозвучать!.. Но не прозвучит, потому что ты не мог помыслить о более жестоком. У каждого свой выбор, у каждого свой путь, который он выбирает из всех возможных. А стремление следовать ему всегда – безупречно и идеально, потому что наше. Ты наклоняешься вперед, только чуть сильней сжимая ладонь той, которая смогла с тобой разделить все твои тревоги и страхи. Сделать несколько шагов назад, нет, не убежать, а всего лишь огородиться от них – молодых, у которых слишком много эмоций. Ты боялся их задеть… своим спокойствием, вмешаться в чужую жизнь, столкнуть с того пути, который они уже выбрали. И, наконец, взгляд на Алую Рысь, которая всегда будет рядом.
Твоя маленькая и сильная Звезда. Ты хотел ее сейчас же обнять, прижаться к ней всем телом, ощутить ее тепло и раствориться в нем. И потонув в своих мыслях, ты не замечаешь, как что-то отражается в твоем лице… Некая доля того желание, которое тлело в тебе. Мужчина, всего лишь мужчина, который слишком слаб, чтоб быть одному, чтоб сказать всей правды. Ладонь чужую ты сжимаешь все сильней, и шепчешь… просто шепчешь на родном языке.
- Извини, Ясме, что заставляю тебя беспокоиться. Я всего лишь… хотел помочь. В ней течет кровь нашего Короля, и я не могу это игнорировать и просто клеймить – врагов! У каждого своя правда, но мы… слишком жестоки и передаем своим детям ту же ненависть, что пылает в нас… Мы когда-нибудь доиграемся, мы когда-нибудь уничтожим то, чем дорожили больше всего на свете. Ясме…**
Но фраза оборвется, как чья-то оборванная стрелою жизнь. Ты смотрел… ты не хотел смотреть на это!.. Но когда толпа этого праздника двинулась, ты безотчетно попробовал уйти от нее, сбежать, и сбежал, себе на горе. Ты видел… видел то, что подарили гномы. Это было… безумием. И взгляд Короля маленького народа ты встретил своим – величественным, ибо подался эмоциям, и мать вновь проявилась в твоих чертах лица. Ох, этот взгляд! Он был не проигравшего, а того, кто видит все наперед, того, кто знает будущее, которое ждет всех, кто здесь присутствовал. Ты не дашь насладиться гному своей победой, и все потому что не считал это победой. Вы еще не соревновались.
А сердце твое начинает биться все быстрей, ты чувствовал, как пред тобой растилось звездное полотно Судьбы. Ты видел, как на нем отмечается тот путь, который был выбран сейчас маленькой Королевой, это девчонкой. Ее радость – она стала тем стержнем, о который разобьется ваш союз, но тебе было не жаль. Теперь-то ты очень хорошо понимал Тадана, второго Звездного Сына. Он был слишком правильным и поэтому мог видеть только то, что могли совершить люди, ты же… верил в то, что люди могут быть лучше. Как больно, когда твое мнение не подтверждается. Тадан… ты мне нужен!.. Так хотелось это прокричать, но ты не будешь кричать, только пошатнешься, совсем незаметно, чувствуя, как Феникс в твоей душе рвет твое бескорыстные сердце. Все ложь… все лгут. По крайней мере людям больше нельзя было доверять. Их жизнь слишком коротка, и они вознамерились пойти против Богов!..
Выдох. Ты уже видел, что могло случиться только из-за одного этого подарка. Равновесие мира пошатнулось, и каждый, наконец, обнажив свою алчную душу, захочет заполучить в свое распоряжение этот корабль. Ты даже не хотел называть его тем именем, которое ему дали. Он не был «покорителем», он станет «разрушителем», и, вот когда эмоции и виденье нового будущего достигнут своего апогея, с губ твоих…
- Быть беде…**
На родном языке, ибо только родной язык может передать все то, что ты чувствовал. Осознание и смерть, боль и ненависть. Лебедь, чистый Лебедь не мог сдержать в себе разрушительных эмоций. Одно действие – и его оперение может стать чернее ночи. Одинокая слезинка так и рвалась из твоих широко открытых глаз, но ты не дашь ей волю, только наклонишься вперед, опять только сжимая в своих руках ее ладонь.
Ясме…
Мысленно ты зовешь ее, смотришь на нее одним долгим взглядом. И тихо выдыхаешь, отбрасывая все то, что было в твоей душе – горечь, запятнанную душу и кровь… Чья это война теперь? Да и есть ли смысл в войне, когда два союза так бездумно были отринуты? Твой взгляд теперь был на Серой Леди – ты почти слышал, что она говорила. И ты мог понять, что она чувствовала, ибо тоже самое чувствовал и ты. Пусть и с другими желаниями.
Боги ответят на гномью и людскую дерзость. Весь мир содрогнется.
Судьба уже выбрала свой путь, и ты, видя его, хотел скорей уйти отсюда, уехать. Вернуться домой и все рассказать… Просто рассказать всем о том, что случилось. Но изначальный план меняется за секунду, когда Серая Леди остается одна. Одна…  Один выдох, на одно мгновение прикроются глаза – решение будет выбрано мгновенно. Опять шаги к той, в ком была кровь единого Короля. В этот раз не было поклона, в этот раз не было вежливых слов. Был только ее родной язык, тихим голосом.
- Вы остались одни?.. Это слишком опасно. Как бы не было сильно это создание, оно не сможет защитить Вас от всех врагов и летящих в Вас стрел. Поэтому… я предлагаю, чтоб моя охрана защищала и Вас, потому что… люди уже выбрали свой путь.***
Не холодно, но и не льстиво. Всего лишь констатация фактов и того, что здесь и сейчас произошло на самом деле. Умеющий читать меж строк поймет – что Король-Феникс готов что-то предложить своему врагу… И опять же – врагу ли? Никто и никому не враг, это всего лишь прихоть кого-то одного. Ты смотрел на темную Королеву очень спокойно – из твоего лица почти исчезла доброта, осталась только мягкость черт лица. Все это было… подобно сну, но ты уже давно понял, что реальность намного страшней кошмаров. Ты чуть разводишь руки в стороны – открытый жест, в котором не было ни намека на какую-то потайную мысль. Всего лишь необходимость… один единственный взгляд на Короля и Королеву двух народов – глаза твои потемнеют. А голос, а слова, которые будут произнесены на темноэльфийском языке, будут все так же спокойны. Слишком.
- Или Вы считаете, что оставшись одна с одним телохранителем, сможете быть в безопасности, когда Королева так явно проявила свою расположенность к кому-то другому? Вас теперь ничто не защитит… Ваши враги еще сильней оскалятся, и даже, если не сегодня нападут, так завтра!.. Если Вы истинная Королева своего народа – примите мое предложение! Или…  Вы считаете, что мне нужна Ваша голова? Ах… какое нелепое предложение – я… хотел только мира для мира…***
Столько интонаций, столько скрытых намеков. Великолепная песнь на публику, но вот только – публика здесь всего в одном лице. Страсть и мудрость, подавление и просьба – все это звучит в твоих словах, ты не оставляешь выбора. Ты показываешь только перспективу того, что может случиться. А ей… нужно выжить для своего народа, коли она хочет отплатить за это оскорбление человеческой Королевы. И ты это хорошо понимал, задевая нужные струны чужой души. Ты наклоняешься вперед, мгновения ждешь чужого ответа, а потом уходишь, получив оный. А Девятки вдруг становится больше, Девятка вдруг начинает защищать и Королеву темных. Приказа еще не звучало, но они уже знали, что делать. Защищать… как своего Короля-Феникса, чужую жизнь. Все это для них было привычно.
С гордо поднятой головой удалиться из Тронного Зала, заявляя чуть ли не в голос, что союз разорван.

Отредактировано Алфан Гилану (2012-04-10 17:48:49)

На губах Ясме играла лёгкая улыбка, она чувствовала… буквально ощущала кожей, как яд разливается внутри светловолосой королевы. Она не вынесла, длинные ресницы дрогнули и будто бы стыдливо укрыли сияющие золотисто-зелёные глаза от посторонних. Эльфийка будто наяву слышала недоумённые мысли Арта, который внутренне ворчал на хозяйку за то, что она общается с такой неприятной личностью. Улыбка чуть дрогнула, сдерживая хрустальный смех, готовый разлиться в зале.
Не ей судить других, но как жаль, что в таких ситуациях невозможно сказать о том, о чём действительно думаешь.
Хорошее настроение медленно и верно испарялось, только присутствие Алфана и Арта делало эту встречу терпимой. Жаль, нельзя убрать всё лишнее.
Её стало стыдно, целительница виновато сжала прохладную руку возлюбленного.
На отказ она ответила лишь лёгкой улыбкой, тем меньше целебных трав будет израсходовано впустую. Да и не получилось бы у неё хорошего лекарства… ничего путного не выйдет, когда не желаешь своему пациенту спокойствия и скорейшего выздоровления.
Она почувствовала скорее кончиками пальцев, которые касались его кожи, чем взглядом – странные всполохи прошли по его душе. Что-то мелькнуло и затлело…
Он был почти таким, как обычно, но сердце сжалось, словно от дурного предчувствия. Неужели ему всегда приходится поступать так? Улыбаться, скрывать и заставлять себя чувствовать, что-то иное?
В кошачьих глазах Ясме мелькнула грусть, мягкое объятье рук. Она будет рядом, чтобы чувствовать… его настоящего и принять. Каким бы он ни был, иначе и не может быть.
Его фиалковые глаза смотрят на неё, так долго, отчего внутри просыпается какое-то болезненное мучение. Уже прошло столько лет, но она до сих пор не могла найти определения странному трепету, порхающему по коже шелковистыми крыльями бабочек, рассыпающимся внутри звонким смехом… Ей никогда не объяснить этого и не постичь.
Ей хотелось коснуться его щеки, дотронуться до мягкого шёлка волос… но не здесь.
Гости зашевелились, следуя за Конугом, Ясме лишь устало вздохнула, лодыжки начали ныть от долгого пребывания на ногах. Бесконечно много времени, потраченного впустую. Они двинулись следом за остальными.
- Это то, чего не изжить из наших сердце, - голос её был тих, так что только он мог слышать её. – Пока мы живы, пока в наших жилах течёт кровь, мы будем любить, страдать и ненавидеть. Все мы умрём, умрёт и падёт в прахе и то, что нам дорого, но так должно быть. У всего есть конец, просто потому, что есть начало.
Она знала, видела, как день за днём жизнь и смерть борются друг с другом, но не всегда победа зависела лишь от арены боя – истекающего кровью, разрываемого судорогами, измученного создания. Смерть приходила также неизбежно, как и зарождалась жизнь.
- Смерть и разрушения – не зло, Экту, - во взгляде золотистых глаз промелькнула мука. – Они часть природы – того, что даёт жизнь всему. Любовь делает для нас это злом, то, что мы умеем ценить, не хотим терять.
Огромная тень заслонила небо, она сжала его руку и лишь прижалась сильнее к высокой фигуре.
- Зачем это? – только и сумела вымолвить она, прежде чем отвернулась. Алые потоки волос заскользили по плечам, скрывая её от ненужных глаз. Она закрыла глаза, тонкие пальцы заскользили по руке Алфана, она гладила прохладную кожу, стремясь успокоиться, забыться, но в нём самом бушевало… пламя! Намного сильнее и ярче, чем щёлк её волос.
Целительница заставила себя посмотреть на небо, заслонённое огромным кораблём. Люди замерли в восторге, наблюдая за этим чудом.
«Глупые, - чуть, не плача, думала она. – Неужели гномы разучились ошибаться? Настолько, что вы готовы ступить на эту палубу и воспарить в небо? Одна ошибка, и ваша воля и тяга к жизни не спасёт от падения вниз».
Серая Леди. В душе Ясме поднялся протест – плохая идея.
Она отпускает его пальцы и остаётся позади, не желая слушать их разговор. Обрывки фраз, долетающих до неё ничего не значат, слишком плохо она знает язык дроу.
Девятка обступает Алфана и королеву, значит, уже решено.
Шершавый влажный язык касается руки, Арт заглядывает в глаза Алой рыси, подбадривая.
«Ничего, милый, - шепчет она про себя. – Ничего страшного».
Но в полупрозрачных сияющих глазах этой уверенности нет.
Шаг её был твёрд, когда она направилась к выходу из зала, ей нужна была вся сила, которую можно было только найти внутри себя, чтобы встретить перемены достойно.

--- таймскип ---

Отредактировано Ясме (2012-03-29 16:47:59)

=====>Обходная западная дорога (Палаар; Фаос; Аларион)

Карета остановилась возле Красного замка. Тиль вышел первый, подав руку Мерит. И она, и он выглядели прекрасно. Ещё бы. Весь предыдущий день они катались по Палаару, выбирая костюмы и маски. Кстати, о столице. Город гудел. На улице слухи о войне, маскараде и ещё о бог невесть чём быстро переплетались и разлетались от одного человека к другому. Особенно маркизу было забавно слушать россказни об Аларионе. Говорили, что города уже давно нет, кто-то считал, что там приносят в жертву людей, чтобы вызвать злобных духов, что некроманты делают там армию... На всё это ван Нормайен молчал, лишь улыбаясь при самых нелепых слухах.
Ну, вот наконец и настало время бала-маскарада. Переодевшись, человек и дроу сели в карету, которая привезла во дворец. Окна в нём ярко светились, слышались голоса, смех... Тиль сказал слуге своё имя и имя тёмной эльфийки и вошёл в зал. Голоса на миг стали не слышны, десятки лиц в масках повернулись у двери, следя за парой. Маркиз, приняв холодное выражение лица, как ни в чём не бывало прошёл в глубь Алого Чертога, увлекая за собой Мерит. Сам Алый Чертог был убран прекрасно. Играла музыка, множество людей в масках танцевали, разговаривали и смеялись, среди гостей сновали слуги с подносами. Но всё равно высший свет навевал на Тиля тоску. Постояв немного и осмотревшись, мужчина холодно поздоровался с парой неизвестных господинов, подмигнул нескольким дамам, которые тут же захихикали в веера, и подошёл к дроу.
- Разрешите пригласить вас на танец? - он элегантно поклонился. Дождавшись согласного ответа, мужчина уверенно повёл тёмную в танце в самую середину кружащихся пар.
- Я вижу, вы ловите на себе много взглядов, причём среди них много не лестных. Так вот. Плюйте на это. Осанка прямая, гордая. Движения плавные, уверенные. Вы - баронесса. Во взгляде немного властности, но не жестокости. Слишком мягко себя тоже вести не следует. Это сейчас они милые кокетки и галантные кавалеры. А так - фурии и коршуны. Только нащупают слабые места - тут же накинутся и заклюют. Голос полный достоинства. Вы лучше многих из них. Так пусть они это знают. Но относитесь к ним без презрения. Или можете испытывать к ним всё, что хотите, но пусть они об этом не знают. Учитесь жить среди людей, - всё это Тиль шептал на ухо Мерит, кружась с ней в танце. Музыка играла громко, поэтому он не боялся, что их услышат.
Наконец, мелодия кончилась. Тиль поблагодарил дроу за танец, взял с подноса ближайшего слуги два бокала шампанского и улыбнулся.
- Ну вот, теперь они думают, что мы вместе, - маркиз протянул напиток девушке.

Отредактировано Тиль ван Нормайен (2012-10-16 16:17:08)

Эленния даже не предполагала, что ей так понравится инкогнито присутствовать на собственном балу. Было так забавно наблюдать за напряженно выискивающими ее среди масок придворными, что она с трудом сдерживала смех. Да и вообще, понаблюдать и послушать со стороны оказалось очень интересным опытом. Не сказать, правда, что гости много болтали, но чувствовали себя явно свободнее, чем если бы она мелькала в толпе без маски. К тому же, разговоры, пусть и не слишком рискованные, вертелись вокруг войны, и можно было воочию убедиться, что большая часть аристократии относится к происходящему в кои-то веки очень серьезно. Наверно, можно было даже извлечь из этих разговоров много всего важного… но пока что королева не была в этом слишком уж сильна. К тому же, ей хотелось танцевать и развлекаться. Но оказаться с кем-то в паре во время танца было пока немыслимо, - ее могли легко опознать по голосу.
Королева рассеянно взяла с ближайшего подноса апельсиновую дольку и задумчиво сжевала. Эта не проходящая тяга к апельсинам уже начала ее всерьез удивлять и даже беспокоить.
Нужно будет спросить у  Миррела, что бы это могло значить. Заболеть именно сейчас было бы так некстати…
Она так увлеклась поеданием сладковатого плода, что не сразу поняла, что в зале как-то внезапно стало тихо, а потом его заполнил изумленный гул. Проследив за взглядами окружающих, она тоже с трудом удержалась от удивленного восклицания.
Недалеко от места, где она расположилась, танцевала весьма примечательная парочка. Впрочем, примечательной в этой парочке была только женщина. Мужчина, несмотря на выправку и вид настоящего аристократа, не вызывал подозрений и нареканий. А вот его спутница… Эленния была готова прозакладывать свою корону за то, что это была самая настоящая дроу. Конечно, с учетом маскарада. Можно было легко принять цвет кожи женщины за краску… но трудно было поверить, что в нынешние времена кто-то заявится на подобный бал маскарад нарядившись темным эльфом. Особенно, если учесть, ради чего этот бал маскарад устраивался.
Королева отдернула руку от очередной апельсиновой дольки, и, решительно огибая гостей и слуг, подошла к Кведульву, дернув его за рукав.
- Я так понимаю, вы тоже это видите, как и все, господин главный чародей. Соблаговолите объяснить, что это должно означать, и кто вообще додумался привезти на бал дроу?

Две недели прошло в бессмысленном, но заполненном суматошной деятельностью ожидании. Ллоросу не терпелось оказаться в Дорне, где его действия имели бы реальный смысл, а не напоминали глупое барахтанье в болоте. Но королева пожелала видеть его на этом проклятом балу, а Ллорос надеялся не портить с ней отношения, пока это не станет совсем уж необходимым. Пришлось задержаться. Впрочем, без дела он не сидел. Вот интересно, когда Тадан, который между прочи вот-вот может стать Покровителем, ради какой-то своей прихоти превращал войну между государствам — то есть между государством и его частью, но не об этом речь — в войну народов, он задумался хоть ненадолго о тех двух с половиной тысячах эльфов, что проживают в Палааре? И еще о тех тысячах, что сейчас находятся в других человеческих городах? Или в его картине мира живущие среди людей сродни предателям? И кто тогда для него сам Ллорос?
Так или иначе, эти дни посол посвятил заботам о своих палаарских сородичах. Хорошо хоть в Палааре не отыскалось местного Тадана и никто пока не додумался оформить витавшую в воздухе враждебность на официальном уровне, так что достаточно влиятельные эльфы, как, например, он сам, могли чувствовать почти в безопасности, зато подальше от богатых районов было весьма неспокойно. Кому-то Ллорос помог покинуть столицу, кое-где успевал предотвратить или хотя бы  остановить стихийные погромы, вовремя и настойчиво расталкивая стражей порядка, которые совершенно случайно ухитрялись не заметить происходящего, а однажды даже влез лично. После этого он еще день не желал покидать посольство, зато смог наконец-то уделить достаточно внимания сыну. Как-то так получилось, что после того памятного вечера, их отношения практически вошли в прежнюю колею: Ламби оставался в посольстве, пока Ллорос вечно где-то пропадал и возвращался под вечер, не всегда находя время хотя бы на то, чтобы поужинать вместе. Что-то осталось с того вечера, какая-то зародившаяся тогда близость, но сторонний наблюдатель ее бы ни за что не разглядел.
Бал приближался. Поначалу Ллорос подумывал попробовать сойти за человека, чтобы иметь возможность услышать от приглашенных аристократов что-нибудь такое, что никто бы сейчас точно не сказал эльфу, но зеркало имело по этому поводу серьезные возражения. Начать стоит с того, что желтый цвет глаз - далеко не самый распространенный среди людей, как-то давно он встречал обладателя медово-янтарного взгляда, но своей насыщенной желтизны не видел ни у кого. А еще были рост, превосходивший средний человеческий, типично эльфийские черты лица, белые волосы, плавность движений и, конечно, заостренные уши. Кое-что мог бы скрыть маскарадный костюм, кое-что само по себе еще ничего не могло бы значить, но, как ни крути, в целом Ллорос оставался вполне узнаваемым, пусть, быть может, и не сразу.
Ну, а порождать разговоры о после светлых эльфов, которой старательно, но неумело попытался сойти за человека, Ллорос не собирался.
Яркую и роскошную одежду Змей счел недопустимой сейчас, а потому на праздничность выбранного костюма могло указать лишь качество и дороговизна ткани. Белоснежная рубашка выглядывала из под черного, украшенного серебряной вышивкой, жилета, черными же были и штаны, и туфли с пряжками, и короткий тонкий плащ. Волосы он собрал в хвост сзади, закрепив черной лентой. Маска была белой с черными и серебряными вкраплениями.
В целом узнать Ллороса не составило бы труда любому, кто с ним сталкивался, а уж вопросов о его расовой принадлежности попросту не могло возникнуть.
На бал Ллорос явился в сопровождении сына, в распоряжение которого еще в первые день пребывания в Палааре был отдан портной для восполнения абсолютного дефицита детской одежды в посольстве.
В конце концов, зря что ли он не отправил Ламби обратно, едва тот отдохнул от перелета? Вообще-то настоящими причинами были не поддающееся воздействию логики желание быть с сыном поближе и опасение, что хидан генерала доставит ребенка не куда прикажут, а прямиком к хозяину, но кому об этом скажешь? И Ллорос сделал вид, что Ламби остался исключительно ради бала. Чтобы фактом своего присутствия наглядно продемонстрировать: между Дорном и Палааром войны нет, а то что произошло в Фаорделе — это только тадановская придурь, и ему еще придется за нее отвечать.
Ллорос предпочел бы добираться  до Алого Чертога верхом, но такие мероприятия требуют карет, и посол стоически выдержал поездку в трясущемся ящике по мощенным улицам. Напротив сидел Ламби, но Змей так и не проронил ни слова.
Строгие драпировки и осенние цветы вместо богатых украшений выглядели странно непривычными в Чертоге и не позволяли забыть о причине, по которой этот бал был устроен.
Остановившись чуть в стороне от танцующих, Ллорос скользил взглядом по присутствующим, пытаясь разглядеть под масками их обладателей: кое-где он был уверен, что угадал правильно, некоторые оставались загадками. Было бы еще неплохо понять, где здесь королева...
- И как ты находишь этот праздник во время войны? - обратился он к сыну.
Последнее время у него вошло в привычку интересоваться мнением Ламби по различным вопросам. Во-первых, это казалось ему одним из наиболее понятных и, скажем так, нейтральных способов общения, а во-вторых, ему действительно было интересно, о чем думает мальчик. Все же, он так и не смог избавиться от ощущения, что Ламби сильно повзрослел и общался он с ним соответственно, хотя и, единожды оступившись, старался быть осторожнее.
Какая-то пара оказалась в центре внимания и перешептываний, и Ллорос пригляделся, но не сразу понял в чем дело. Надо же! Либо девушка, достаточно экстравагантная, чтобы окрасить лицо в цвет кожи темных эльфов, либо действительно дроу. Последнее вероятней, учитывая насколько тщательно девушка скрыла все остальные части тела. Партнер ее, кстати, безо всяких сомнений был человеком. Что делать с этим пониманием Ллорос пока не знал, и потому предпочел просто наблюдать.

[AVA]http://s004.radikal.ru/i207/1210/af/0bf02a6d8b43.png[/AVA]

Тем, кто привык к темноте, не стоило поднимать взгляд вверх. Свечи под высоким потолком, мириады свечей, горели ярче самого солнца. Вкупе со строгими осенними декорациями это придавало зале вид строгой торжественности, и сходства в ней было больше с храмом, чем с дворцом... а Торн терпеть не мог храмы, но этот, храм последней беспечности, памятник уходящему миру, никакого отторжения не вызывал. Хотя собравшиеся здесь молились своему богу, безымянному богу благополучия, жемчужных ожерелий и светской болтовни, едва ли не истовей святош Эвергарда. Но здесь за позолотой гобеленов маг чувствовал прочность древних стен, возведенных еще самим Хаарином, и сквозь гул празднества, казалось, просачивался их тихий голос - не звук и не чувство, но почти физическое ощущение, отдающееся эхом по всему телу.
"Мы стоим тысячу лет", шептали они. "Мы сильны. Мы выстоим".

- Алый Чертог, - пробормотал он вполголоса, держа Жоейн под локоть, и на миг задрал голову, ловя взглядом канделябры на потолке. - Звучит, как самое место... для меня.
По ранее заключенному уговору, магистр вскоре оставил спутницу, предоставляя ей самой любоваться местным убранством и живописной фауной. Все, что мог, Торн уже сделал - за несколько дней, проведенных в столице, он успел устроить мастеру Амнелл ликбез по придворным танцам (не без удовольствия, та оказалась удивительно способной ученицей), прогуляться с ней до швейного ателье и ювелирного салона (и понадеяться, что благодарность была не слишком вымученной), и кратко ознакомить её со списком всех примечательных персон, что могут водиться в этом осеннем пруду с акулами.
Предупрежден - вооружен, да и Жоейн не овечка, чтобы бояться оставлять её в одиночестве.
"Официально", сказал магистр, еще только собираясь, "для них эмиссар Цитадели - вы. Пусть никого больше здесь нет". Пока можно было не афишировать свое присутствие, маг хотел этого избежать. Конечно, Вейский уже знал, что он здесь, хотя, как у него повелось в последнее время, избегал встречи. Можно подумать, Торну это было приятно... но сейчас дела не терпели отлагательств. Но даже в этой зале, среди напудренных париков и шелеста юбок, отыскать Великого Чародея было задачей не из легких, как и саму королеву. Поначалу пытаясь вычислить среди толпы телохранителей, и по направленности их взглядов и движений - саму Эленнию, спрятавшуюся за маской, маг потерпел неудачу, и это его встревожило. Нескольких из свиты королевы отличить удалось, но они рассеянно жались по углам, и явно выжидали. Маг, точно зверь на охоте, заскользил вдоль стен, высматривая ребят Вейского - где, чем заняты, что сделано для того, чтобы этот праздник не превратился в копию предыдущего? Рыжего одолела неумолимая тяга проверить работу своего коллеги. Хотя, скрепя сердце, надо было признать, что коллегой того называть не следовало.
Следовало называть - помехой.
Как один плохой музыкант, из-за которого весь оркестр начинает сбиваться. А у Её Величества были отличные музыканты, жаль, что от музыкантов зависит гораздо меньше, чем от решений её придворного мага - или от их отсутствия. Флейта и тамбурин, звуки рожков и негромкий голос лютни сплетались в быстрые каскады звуков, и пары кружились, унесенные ими, но виконт улавливал за нотами знакомых танцев и гулом болтовни совсем другую музыку - дрожь невидимых струн мира. Для него колдовство редко обладало звучанием, но Сольмир чувствовал магию самим нутром, как касание, трепет, объятие, притяжение, танец. Она могла быть шершавой или скользкой, тонкой или давящей, гибкой или неподатливой... Она была. И сливалась в едином хоре с музыкой - непреклонно радостной, с осенним убранством - пахнущим духами и дымом, пеплом и вином, и с терпким ореховым привкусом старого кивангардского урожая, плещущегося лиловой тьмой на дне бокала. Старая магия - шепот эха, и новая - совсем немного...
"Этого недостаточно", - обреченно отметил виконт. Что творится здесь, неужели этой осенью вянут не только листья и королевская казна, но и разум тех, кто должен бдить на страже?

Издалека наблюдая за Жоейн - сочно-зеленый бархат маяком мелькал среди пышных нарядов придворных - он сам обменивался учтивыми, но пустыми репликами со всеми подряд, ибо большее могло его выдать. Со стороны в хмуром кавалере в черном и золотом сложно было признать магистра Алмазной Тысячи. Единственная, кто мог узнать его в любой одежде, ибо видела скрытое и невидимое... была далеко.
Сольмир с беспечным видом прихлебывал вино, поднесенное лакеями, и втихомолку проверял его на яд, все, что предлагалось гостям. На платке скопилось уже несколько выцветающих пятен - пока все было чисто. По привычке он наблюдал за движениями в зале, и танцевать не спешил - хотя был бы и не против, случая еще долго не представится. И, стоило захотеть, Торну удалось бы выловить среди блистательных дам ту, одну - и то, что лежало в нагрудном кармане, оттягивало его свинцовым весом невысказанных пока слов... но сосредоточиться на этом значило потерять из виду происходящее. Старые инстинкты не давали расслабиться, недоверие к людям Квельдульва не желало засыпать. И еще он совершенно не желал внезапно натолкнуться в этой толпе на знакомый укоризненный взгляд. Она ведь тоже могла быть здесь...
Зато он без особого труда выхватил из сборища долговязую фигуру лорда Истира. Виконту уже донесли, что посол остался в Палааре, хотя о точных мотивациях его оставалось только гадать. Торн гадать не хотел, он хотел с эльфом поговорить,  но разговор этот был не для лишних ушей. А вот то, что рядом с послом мелькала маленькая фигурка, было полной неожиданностью. У посла был, по слухам, сын, но что наследнику дома делать в Палааре? Остроухие ведь несказанно берегут своих молодых...
А еще он следил за невысокой девушкой в белом, под маской которой пряталось черное лицо. Не цвет сказал ему насторожиться: сами па, которые та выделывала, следуя за кавалером, выглядели настолько ученическими и натянутыми, что стало ясно - на балах ей раньше танцевать не приходилось. Будь она шпионкой, танцевала бы лучше. Будь убийцей - тоже. Подумав немного, Сольмир незаметно встряхнул рукой, распуская задуманное - незачем пока выдавать, кто он, пусть лучше приведший дроу сам объяснится. Она все равно ничего не успеет. А магистр сможет получить немного удовольствия - ему и так немного осталось перед тем, что грядет.
Под надрывную трель флейты виконт направился к парочке. Толпа расступалась и шептала, публика страшилась, сама пока не зная, чего, но ему это было на руку. Подойдя к девушке со спины, Торн показательно деликатно кашлянул - слишком близко от воротника Мерит, достаточно, чтобы заставить вздрогнуть.
Маг взглянул на мужчину через плечо беловолосой, пытаясь его опознать, но память не давала подсказок.
-Ваша спутница - настоящая чародейка. Ибо она своим танцем... околдовала меня, - он игриво усмехнулся. Витиеватые коленца плетутся слишком легко, фальши не слышно, лишь настоящая страсть - только страсть эта совсем не от любовного жара. - Позвольте мне иметь удовольствие... - Из прорезей золотой маски глянул блестящий мрак, отражающий пламя свечей. Да, так он узнает об этой девице больше, чем расскажет её кавалер. Тело не лжет...
Он не успел - беда пришла, как говорится, откуда не ждали.
Заученным движением скользнув назад, Сольмир вскинул руки, но его, к счастью, хватило на то, чтобы опознать в озлобленной бестии ребенка. Черные перчатки вспорхнули двумя хищными птицами, под доносящееся издалека крещендо флейты и скрипки. Росчерки багрянца, как винно-красные лозы, прорезали воздух вокруг тела Ламби и исчезли - и руки мальчишки сами собой повело в стороны, сжатые в районе запястий жаркой, но не обжигающей, неумолимой невидимой хваткой.
И куда смотрит охрана? Они, что, спят - или внезапно узнали в кучерявом блондине магистра Цитадели, и оставили все на него?
- Дамы и господа, беспокоиться не о чем, - голос звучал ровно и звонко, точно набат, и в нем не было ни следа волнения. Маг сделал широкий жест рукой, отмахиваясь от зевак. - Во имя вашей же безопасности и продолжения празднества... - в воздухе от его тона ощутимо запахло грозой, и перешептывающиеся придворные подались назад, как стайка синиц, - прошу... разойтись.
Другая рука двинулась назад, Ламби дернуло вверх, на ноги - и ему ударил в глаза свет. Огни играли на узорах одежды незнакомого ему невысокого человека, заливали волосы золотом, достойным портретов покойных  Корнсфилдов, и заставляли ярко сверкать чешую на маске. Бриллиант в броши и вовсе сиял маленькой звездой. И что-то заставляло мальчика стоять, держало на весу, даже против воли. - Позаботьтесь о своей спутнице, - ледяным тоном объявил Торн маркизу. - А после - нам есть, о чем поговорить.
И с послом... а вон, не он ли это сюда спешит?
- Лорд Истир, - негромко проговорил он, отпуская Ламби, и сжал кулак до боли, когда откат липкой волной скользнул вверх, впитываясь в амулет. - Можно ли узнать, кем вам приходится этот дурно воспитанный юноша?
Он отступил, кидая напряженные взгляды на поверженную темную эльфийку. Симпатичная. Жаль, не вышло пригласить её на... танец. О, это было бы незабываемо.

Отредактировано Алый Сольмир (2012-10-22 05:10:07)