Улицы города --->

   Стук каблуков по деревянному трапу походил на марш - тук-тук, тук-тук, тук-тук. Ламби опустил взгляд, рассеянно смотря на носки лёгких сапожек из мягкой кожи. Сознание не хотело отпускать яркий образ Фаордела, раз за разом возвращая эльфа в судьбоносную ночь. Больше всего это было похоже на короткие, длиной не больше секунды, картины пред глазами, мелькавшие, едва Ягнёнок поднимал взгляд на кого-то или что-то, ассоциирующееся с Таданом, войной или пожаром. Изуродованные лица, застывшие в предсмертном крике ужаса. Глаза, непонимающие, пугающие после смерти. Холодная рука и режущий сталь голос Второго, чей клинок минуту назад обагрился кровью лорда города.
   Желая скрыть дрожащие руки, сын посла скрестил их на груди, вцепивший в них как утопающий в борт спасательной шлюпки. Судорожно вдохнул, почти физически ощущая как отливает кровь от лица, делая его по цвету схожим с пергаментом и медленно-медленно поднял взгляд, чтобы не показывать минуту слабости. Хотя... минуту ли?
   Несмотря на бурю эмоций, лицо эльфа оставалось каменным и непроницаемым. Можно было только догадываться о причине смены настроения. Многие решат, что это из-за людей, которых вокруг пруд-пруди и каждый, находясь на фронте, в практически осаждённом городе, желает воткнуть в его эльфийскую грудь длинный кол или смахнуть голову ударом меча, четвертовать на площади, дав волю лошадям, сжечь... Закусив внутреннюю сторону губы, Истир с трудом отогнал видение окровавленных спин, исчезающих в огне. С трудом он сдержался, когда за спиной пропел маг. Желание броситься на него, раскроить череп и увидеть есть ли внутри толстой кости мозг и как он выглядит, так и осталось желанием. В который раз Ламби испугался самого себя, поэтому не удостоил Сольмира даже взглядом, боясь, что тот прочтёт его. Нет-нет-нет, верить тому, кто однажды уже покусился на его свободу, всё равно самовольно совать голову в пасть дракону. Съест полностью, забыв прожевать, но не подавившись.
   Прикосновение нечта к голове Ламби не почувствовал, потому что при всём желании это нечто коснуться его не сумело. Разве что только как-то по-особенному тронул волосы ветерок, но уделять этому внимание сейчас эльф был не способен. Не то состояние. Не то настроение. Не то время. С трапа он сошёл уже после того как недалеко огненным пламенем взметнулись волосы девушки, так некстати напомнившие пожар и запах горящего мяса. К горлу подступила тошнота, но из-за отсутствия еды вот уже несколько дней, порыв был чисто психологический и вываливанием завтраков, обедов и ужинов не закончился. Уже хорошо.
   Стараясь быть как можно более спокойным и игнорировать всякие позывы сознания отправить его обратно в воспоминания о Фаордельской резне, Ламби шёл по направлению к Замку. Впрочем, иного выбора у него не было. Стоило лишь поднять голову, да поглядеть на любого человека в округе, чтобы ощутить себя паршивой овцой в стаде, от которой остальные заразились какой-нибудь неминуемо смертельной болезнью. И сами знают, что если его убить, то ничего не изменится, но ведь руки чешутся, мысли метаются и хочется, хочется до безумия! Прибывшие на корабле шли в строение, которое по мнению эльфа, выросшего среди белоснежных дворцов Дорна, было больше похоже на старый каменный склад, который так никогда и не превратится во что-то высоко архитектурное. Потому что это не его судьба. Ему стоять здесь несколько, быть может, лет, пока тёмные не решат снести уродливое здание и не поставят своё. Медленно-медленно, ощутив, что наконец отвлекается от будоражащей сознание темы. Даже чуть-чуть улыбнулся, задумавшись о том какая же архитектура у тёмных. Подземелье - значит света мало, значит по улицам, вырубленным в пещерах, отполированных до блеска сотнями ног, поставлено множество столбов с фонарями. Орнан как-то раз привозил из Алариона кристаллы, которыми торговали тёмные. Те едва светились, но если представить, что они сияют, освещая несколько метров вокруг...
   Ламби очнулся от созерцания внутренних образов мрачного города, когда сам оказался во мраке, шагнув внутрь здания. Да по ушам резануло фамильярное обращение с его персоной, заставившего скривиться благородные черты лица. Спроси его сейчас кто-нибудь о том, что он ненавидит больше всего, и тут же получит ответ, что голос. Голос человека, который одним своим обликом напоминает об ужасах. Который занимает высокое положение в отвратительной организации. Который... а, впрочем, и так всем понятно насколько его душа пропащая.
   Оглядываясь, истир понял, что пришёл слишком поздно и был чересчур занят мыслями. Отца никак не удавалось найти, да и все остальные быстро перетекали в коридоры и личные комнаты. От взглядов слуг хотелось поёжиться, но нельзя - он, в конце концов, здесь гость. И законы гостеприимства не дадут никому ему навредить. Нужно только переломить кусок хлеба и всё будет хорошо.
    - У меня? - Ламби был удивлён. Что могло понадобиться от него, маленького эльфа, такому как Сольмир?
   Впрочем, стоило немного подумать и всё вставало на свои места. Он был пажом Алфана и это знали все. Даже в Палааре он оказался благодаря делегации своего народа, отправившейся на празднование дня рождения королевы. От воспоминания об Алфане в голове заметался целый ворох мыслей. Маленький эльф, который любил бродить и находить самые интересные разговоры, часто оказывался там, где ему не стоило оказываться. Алфан, Тадан, Орнан, Звёздные сыновья, Алая Рысь, Кииран. Столько людей, от которых он ныне отрезан. От кого-то всего днём пути - сомнений в том, что дядя сейчас находится при Тадане, а тот совсем недалеко, во главе войска, не было. От кого-то - границей мира. Верить в то, что Орнан пропал бесследно Ламби до сих пор отказывался. Ведь как может погибнуть тот, кого отметила сама Скания? От кого-то - смертью. Кровь, сливавшаяся с ярко-красными волосами на белоснежных камнях Звёздного дворца. Рысь, всегда её сопровождавшая, ещё надеялась согреть своим теплом человеческое тело и вернуть жизнь.
   Две жизни.

   Истир закрыл глаза, стараясь показаться глубоко задумчивым и душа слёзы внутри.
    - Спрашивайте, - голос дрогнул, но ясные голубые глаза были тверды и подозрительны. Наиболее распространённый вид, когда Ламби смотрел на человека.

Отредактировано Ламби Истир (2013-03-28 19:14:07)

Маленький эльф стоял за дверью, смотрел в спину магу Алмазной Тысячи и, если говорить по взрослому, "раскидывал мозгами". Быть настороженным в окружении чужих стен, чужой морали и чужих взглядов уже начало входить в его привычку и становиться вполне обычным состоянием в таких ситуациях. Шестое чувство подсказывало, что таких ситуаций в будущем будет становиться всё больше и больше. И чем прочнее будет его скорлупа, тем меньше потрясений он ощутит. Чем меньше потрясений он ощутит, тем легче будет жить, но... на самый прочный щит найдётся острый меч. И тогда всё построенное долгими годами рухнет, а сердце его выгорит от страшной новости. Ламби опустил взгляд, будто страшась, что его глаза откроют путь внутрь его души, которую ему так хотелось защитить. Может быть просто не стоит создавать вокруг себя скорлупу? Как там в легендах и сказках бывает? Герой поднимается, идёт навстречу опасности и побеждает её.
   Звонкий чих вывел младшего Истира из задумчивости. Голубые глаза обратились к человеку. Не нужно было даже поднимать голову, как обычно бывало с отцом или иными представителями власти. Алый Сольмир, пугающая и нелюбимая фигура в рассказах и домыслах, неожиданно показался слишком маленьким.
   Но когда рыжеволосый пригласил его внутрь, Ламби вновь погрузился в думы. Подобно утопающему он хватался за образы, кишащие в голове. Как себя вести там, внутри, где реальность может оказаться совершенно иной, непривычной и странной? Закусив губу, светловолосый эльф смотрел на игры мага с огоньком. С языка так и желало сорваться резкое замечание об откате, который с радостью пригвоздит играющего с магией человека к земле и уложит его в постель на долгие недели. Не стоит забывать, что Ламби рос в Дорне, рядом с Орнаном Гилану, который каждый день повторял своим ученикам и товарищам по Кругу, что не ты управляешь магия, и не магия управляет тобой. Необходим баланс между этими двумя величинами. Только в балансе возможно настоящее чудо.
   А теперь он стоит и смотрит как с магией играет человек. Человек, в чьих устах благородный эльфийский язык становится похож на проклятую вязь тёмных, жалкое подобие его родоначальника.
   Ладонь сама легла на яблоко меча, да взгляд голубых глаз стал похож на волчий. Того гляди бросится да откусит что-нибудь.
    - Гость Эленнии не я, а мой отец. - Слова прозвучали излишне резко, да и сам шаг, которым маленький эльф вошёл в комнату, получился стремительным и очень раздражённым. Хлопок двери закончил эту канонаду. Он не был гостем в этом отвратительном месте. Не был и быть не мог. Его привезли сюда против воли, положив в кровать в каюте огромного воздушного корабля. Конечно, Ллорос добивался его безопасности, но везти сюда в компании магов Алмазной Тысячи это, по мнению младшего Истира, было уже чересчур. Находиться здесь, на острие войны, казалось ему настолько безумной идеей, что подростка передёрнуло. Либо одни его "случайно уничтожат, сочтя предателем", либо другие уничтожат намеренно, посчитав его всё тем же предателем. В этом городе едва ли удастся убедить кого-то, что ты на их стороне.
   Для начала хорошо было бы разобраться в себе и самому ответить на этот вопрос.
    - Меня не спрашивают, когда это происходит, - с неожиданной улыбкой заявил Ламби, почуяв слабину в разговоре с магом. Даже не осознавая её, просто в один момент появилась некая уверенность в себе, таком единственном в этом мире. Очень некстати, как ему показалось, в голове начали всплывать все те рассказы из уст Великого Друида, которым маленький эльф внимал, сидя под раскидистыми кронами Барселийской Рощи. Эльфийская святыня погибла, когда вздоют новые ростки неизвестно никому, а виноват кто? Дракон. Виноват дракон, которому взбрело в голову, что мирная Роща ему почему-то мешает. Но ведь драконы существа умные и просто так не делают того, за что могут поплатиться впоследствии. И значит в этом совершенно точно замешан кто-то ещё. Кто-то, кто сумел подговорить дракона.
   Или попросту приказал ему это сделать.
   Голубые глаза впились в горло магистра Торна, которое он освободил от ворота рубахи. Ладонь на рукояти меча вспотела, а маленький эльф словно превратился в один напряжённый комок нервов. Стук крови в висках заглушал голос, который всё нашёптывал о возможности убиения самого Шиповника. Вот же он, здесь, в нескольких шагах, только что наколдовал огненный шар и значит должен чувствовать себя усталым. Шаг вперёд, пируэт, стремительное движение меча и...
   Ламби отшатнулся, смахнув видение. Голубые глаза с испугом взирали на Сольмира. И вот незадача - испуг был перед самим собой, а не перед этим человеком, известным и сильным магом. Младший Истир медленно выдохнул, блуждая взглядом по полу. Ощутимо дрожали руки.
    - Да, - сипло выдохнул Ягнёнок, кивая головой. - Вы что-нибудь знаете об этом... явлении?

Когда Сольмир заговорил о Регинлейв, маленький эльф всеми правдами и неправдами постарался сдержать все эмоции, которые решили проявить себя именно в этот момент. Стоит сказать, что от будущего архимагистра у него осталось двоякое впечатление. С одной стороны, она всегда была и оставалась интересной. Настолько, что находясь рядом, мальчишка никак не могу унять своё любопытство, которое тянуло и тянуло его к этой женщине, внешне похожей на глыбу льда, такую странную и непонятную под ярким солнцем Дорна или в сумраке библиотек Салиина. Природное желание знать всё и про всех, только разгоралось сильнее при виде Сурт. Его интересовало всё, что было вокруг на тот момент ещё магистра.
   С другой стороны, пока Регинлейв находилась в Круге Друидов, Великий Друид больше проводил времени именно с ней, что для Ламби отзывалось ревностью. Он привык, что младший сын рода Гилану относится к нему с особым интересом, а тогда именно Ламби оказался за бортом. Когда Регинлейв вернулась к людям, всё вернулось на круги своя, но этот эпизод жизни был заполнен особо коварными вылазками в сады соседей.
   Ламби медленно выдохнул, не отрывая взгляда от лица Шиповника и внутренне даже ликуя. С детской наивностью он подумал, что если Пёс Короны попытается ему навредить, то Наследница Чёрных Богов примчится сюда из любой точки мира и защитит. Или просто преподаст ему урок. Оставался только один вопрос - почему она до сих пор не здесь? Ведь она может остановить войну, заставив стороны отступить. Её знают в Круге Друидов, её знают в Великой Цитадели. Оставались, правда, некроманты и маги крови, среди которых тоже есть сильные маги, но...
   Ламби мотнул головой, отвлекаясь от мыслей. Перед ним всё же опасный маг, который стоит на службе людей и если он решит, что маленький эльф угрожает кому-либо, придётся маленькому эльфу защищаться.
   На вопрос о том как он попал в доки, маленький эльф лишь пожал плечами. Он не особенно хорошо знал столицу королевства, поэтому даже название было ему не очень-то знакомо.
    - Я не помню этого момента, - совершенно искренне ответил он, пожимая плечами. Правда ведь не помнил. Наверное, память отрубилась, чтобы ещё больше не травмировать детскую психику. Это, по крайней мере, было наиболее приемлемым объяснением.
На предложение садиться Ламби не отреагировал никоим образом, хотя так и хотелось по-детски вскинуть нос и весело заявить, что "спасибо, насиделся, хочу постоять". Но сдержался, сделав шаг в сторону противоположной от мага стены. Находиться рядом с ним было не по себе. Подростка передёрнуло, хотя это можно было списать и на пока ещё прохладный воздух.
    - Сольмир Торн, магистр Великой Цитадели, - глухо ответил он на вопрос, не сводя взгляда с фигуры мага. Как, впрочем, и не собирался отпускать клинок. Надеялся, что тот поможет? Вряд ли. Он просто внушал уверенность в себе, стремясь обмануть. Вот у него же нет клинка, значит он безоружен! Ягнёнок постоянно вспоминал, что слышал об этом человеке, да и что видел тоже. Он магистр энергетической магии, а с этим нельзя было не считаться. - Пёс Короны, - он всё-таки сказал это вслух, вздёрнув подбородок и смотря на Алого сверху вниз.
   Он пока ещё оставался ребёнком и хотя старался скрыть свои эмоции, слишком часто они брали вверх. Безобидное презрение, с которым голубые глаза смотрели на члена Алмазной Тысячи, он скрыть не сумел. Зато не дрогнул, когда в очередной раз перед глазами встал Фаордел, наполненный ещё не мертвецами, но уже покойниками.

Комната, наполненная иллюзорным подобием уюта, действовала отрезвляюще. Мягкое свечение ажурного шарика, представляющее всё в другом свете. Слово, сказанное в полутьме шёпотом и слово, сказанное под ярким палящим солнцем - совершенно разные вещи! Какое-то из них несёт тайну, желает скрыть себя, а другое так и кичится происхождением, желает, чтобы все о нём знали, чтобы все слушали. Абсолютно все, от мала до велика! И теперь, стоя в полумраке, освещённый мягким и тёплым светом, который грел лишь внешнюю оболочку, Ламби не понимал, нет, скорее ощущал тайну, которая как губка набухала от его слов и слов рыжеволосого мага. Голубые глаза, будто сверкающие во тьме, неотрывно следили за ним, стараясь уловить все возможные изменения - перемена позы, небрежное касание рукой волос, но перед ним сейчас было лишь каменное изваяние пламени. Клочок огня, по ошибке облечённый в мирскую плоть, что застывает камнем при неблагоприятных условиях, и легко перетекает в движениях.
Ягнёнок закусил изнутри губу, приказав себе отвлечься от мыслей, которые никак не помогут в нынешней ситуации. Капкан, в который он попал (и эта мысль не подвергалась сомнению), казался простым - рассказать, что знаешь да идти по своим делам. Останавливало от правды лишь одно - человек, сидевший на кровати и казавшийся изваянием, статуей себе при жизни.
   Ламби молчал. Он терпеливо ждал конца, последнего слова из уст мага, после которого он сможет вступить в этот диалог, больше похожий на нескончаемый ряд вопросов, тайных или явных, косвенных или прямых. Когда так много слов движется в воздухе, начинаешь забывать первые вопросы, ответы на которые так никто и не дал. Чувства смешиваются, словно тебя бросает изо льда в пламя, из воздуха в землю, и ты задыхаешься, неспособный объять всю картину целиком.
   Чёрный дракон, метающийся над Палааром, война, грянувшая так неожиданно, сожжёная Барселийская Роща, утерянная драгоценность эльфийского народа, исчезновение Алфана, невероятно, непонятное, жестокое, тёмная на балу в Палааре, невесть что забывшая там, Ллорос, цепляющийся за этикет, потеря такого близкого и такого надёжного Орнана. А слова всё сыпятся как из рога изобилия, давят, требуют увидеть только себя. Мозаика не складывается и вновь, раз за разом. Калейдоскоп не останавливался перед глазами - Дорн, Ферелден, Риверан, Аларион, Палаар. Десятки домов, тысячи лиц, несколько рас. И всё в огне, тянущим свои жадные языки в безлунное небо.
   Дыхание участилось, на лбу выступили капельки пота и Ламби отшатнулся, с ужасом смотря на сидящего магистра. Он ведь видел его уже - на балу, на палубе корабля. Слышал рассказы о нём от Регинлейв и Орнана. И теперь, сколько они уже здесь вдвоём? Достаточно, чтобы постараться различить основные черты характера.
    - Нет... нет... - кто поверит Псу, без вопросов следующего за хозяйкой? Её слово для него закон, разве не это - основа выживания в собачьей своре? Набрасываться на одиночку целой сворой, гнать его по лесу, чтобы в итоге женская рука могла изящным движением прекратить мучения серого зверя. Или рыжего, не суть важно. Главное в этом деле травля. Травля и желание получить кусок мяса побольше.
    - Лжёшь! - Крик юноши слился со звоном клинка, высвобождаемого из ножен. Комната небольшая и всего пары стремительных шагов, созвучных со словами, достаточно. Рука, держащая направленный в грудь меч, дрожала, но в голубых глазах не было ни капли страха, одна лишь всепоглощающая злоба. Мальчишка не верил ни единому слову, сказанному магистру. И вряд ли его кто-нибудь в этом упрекнул, всё-таки Сольмир Торн не тот, в чьих словах кроется правда, только правда и ничего кроме правды.
    - Ты хочешь, чтобы мой народ исчез с лица земли. Тогда... я был не прав. Не тёмные братья виноваты во всём, а вы! - во взгляде Ламби читалось облегчение. Он нашёл причину, в его голове паззл сложился. Люди, вот кто главный виновник всех бед.
   Видение Фаордела, вставшее перед внутренним взором, более не отталкивало, не раздирало душу. Он наконец-то понял. Люди виновны, их приговор вынесен. Им остаётся лишь привести его в исполнение!