И будь лишь ликом ясен:
Кто мрачен, тот всем кажется опасен © Макбет. Шекспир.
Ее глаза следили за небом, тяжелым, наполненным густыми облаками. Тем не менее, еще виднелся золотистый след последних солнечных лучей - он тянулся, как это бывает, от самого горизонта, вот только из за лесных крон Авроре было мало что видно. На ресничку упала снежинка, которая почти сразу же растаяла. Минуту назад рыжеволосая с интересом разглядывала цепочку следов, что появилась из самой чащи и остановила свой путь здесь.
«Значит мы идем на север... На куда именно? Зачем?»
Никто из ее пленителей не желал ей сказать правду, словно та могла ей самым верным образом подсказать путь к побегу. Глупости это все, думала Рив, прокручивая у себя в голове просто самые невероятные варианты того.. зачем же этой странной, абсурдной парочке - сноходцу и тролльской принцессе - могла понадобиться трактирная девка в пути. Да, Рив не переставала думать об этом с тех самых пор, как сознание ее освободилось от магии сноходца. Неизвестность свинцом на грудь давила, не позволяя духу подняться где то в хрупких ребрах, да подумать о своем освобождении. Да что уж там - Авроре было неловко даже о побеге думать. Нет, заманчиво конечно, но слишком страшно, слишком мала вероятность успеха.
Вместе с тем, как количество падающих снежинок в воздухе начало постепенно расти - в груди юной барышни все больше и больше атрофировалась едва живая надежда на счастливый финал дня. Снег.. он заметал следы, с каждой секундой все больше и больше, а это значит фигушки ей, а не побег. Да и как.. когда, с двух сторон за тобой следят и сильный, и проворный.
К слову, сейчас Авроре как раз предоставился шанс получше присмотреться к своим похитителям. Тонкая фигура парня почти сливалась с темными тенями, опустившимися на землю с наступлением сумерек. И хотя лица в этой тьме было почти не видно, Аврора знала, что сейчас пара рубиновых глаза смотрят именно на нее.
- Рив, - коротко представилась волшебница. Ни к чему сейчас были формальности, уж если тот желает знать, как можно проще окрикнуть свою пленницу, при этом не напрягая собственную фантазию на тему знатной клички - пусть. А услышав, что близкие еще вовсе не такие уж мертвые, как Авроре могло показаться, сердце девчонки забилось чуть быстрее. Голос девушки немного охрип, словно рыжая очень долгое время молчала. На самом деле - ей банально хотелось пить, но просить что либо у этих двух ей претило.
Внезапно в рыжую молодую голову закралась забавная, но не лишенная смысла идея. Вернее даже мысль из ряда " а что если", и нынче она касалась плаща сноходца.
- Слушай, если все дело в испорченном плаще - я куплю тебе новый, лучше этого. Если ты меня отпустишь, - едва ли он поймет шутку, но попытаться стоило. Так Аврора смогла бы понять, насколько парень действительно серьезен по отношению к ней, насколько важно ему оставить новообретенную игрушку в сохранности для самого себя. Или не себя, а некого третьего лица. О, может он продаст ее на рынке невольниц?
Взгляд голубых, горящих магией глаз вновь переместился с торчащего из под плаща клинка к лицу похитителя. Самое жуткое во всем этом - не разлей тогда она тот проклятый чай, этот человек продолжил бы спокойно жить-поживать, расхаживать по Иллиосу. Быть может, ему даже бы хватило денег снять комнатушку на втором этаже ее же таверны.. и никто бы не подумал ни разу, что бледнолицый парнишка способен чуть ли не на убийство. От этой мысли по спине прошлись волною мурашки.
Аврора опустила голову, вглядываясь в языки пламени костра. Она вытянула тонкие белые ножки, ближе к теплу, которого сейчас остро не хватало. А еще не плохо было бы, наконец, подумать о возможностях побега, но, честно говоря, сейчас Рив поняла вдруг что устала. Устала так, будто бы не спала весь день под действием заклинания. Или же у того был побочный эффект.. и ночь. Ночь была близка, и спать.. спать вот совсем не хотелось.

Нет, этот день просто не мог кончиться нормально. Когда Аврора закрыла глаза, отдавая себя, лицо теплым потокам, волнами долетавшими до нее от костра в чаще леса, слух уловил тихий скрип снега. Какое то время Рив нарочно держалась, не открывала глаза, не желая даже подавать заинтересованный вид, но любопытство таки взяло верх. И как вовремя Ровенна распахнула свои глаза - девушка вздрогнула от неожиданности, от того, что ее похититель внезапно оказался рядом, сократив дистанцию между ними до минимума. Ближе они были друг к другу только тогда, когда сноходец мечтал проткнуть ей пупок на глазах у постояльцев таверны. И почему, вспоминая это, он говорил что ей некуда возвращаться?
Тонкие рыжие брови нахмурились. Их взгляды встретились, теперь Аврора неотрывно смотрела в алые глаза, в которых отражался огонь. В свою очередь, ее глаза были наполнены синим свечением магической искры внутри. Наверное, это было похоже на вальс льда и пламени. В любом случае, Рив совершенно не нравилось то, что он говорит. Наглый спокойный тон разговора не был лишен легкой насмешки, а это очень царапало язычок волшебницы. Хотелось встать, взмахнуть руками, объяснить ему, что он не прав. О, да кто поверит в то, что милая добрая девочка из таверны, за многие годы ни разу не ввязавшаяся ни в один конфликт, вдруг могла оказаться первой драчуньей, преступницей и нарушительницей общественного спокойствия. Нет.
Все это время она смотрела на него сердито, неотрывно, уделяя достаточно внимания каждому его движению.. но Рив была медленнее. Моложе и неопытнее. Как бы она не старалась держаться подальше от сноходца, она не успела, слишком поздно опомнилась, когда холодная рука внезапно коснулась ее.
Аврора отшатнулась, пыталась повернуть голову так, чтобы пальцы беловолосого соскочили с ее подбородка. Ей отчаянно захотелось разорвать контакт, так, словно он причинял ей дикую, нестерпимую боль. На деле же это было похожим скорее на удар током – именно такое потрясение коснулось внутренностей девушки, это было похоже на резкий испуг. Брови вновь разгладились, а в глазах теперь плавала растерянность. Фразы, идеи, которые сноходец пытался до нее сейчас донести – все это оказалось для Авроры непонятными вещами. Она не понимала Исаэла, нет. Внезапно Ровенна решила, что парень и сам толком не знает, как лучше поступить со своей пленницей. Или убить, или себе оставить…  отпустить? Едва ли. Столько возиться с тем, чтобы выкрасть девицу из городских стен, чтобы потом послать ко всем чертям – слабо верится.
Внутри все трепетало от ужаса,  кожа ощущала знакомый намек на сталь где-то в районе печени, и да – на этот раз похититель действительно мог бы ее спокойно убить. Если тогда ему еще нужен был билет на выход, который обеспечивало сполна живое и теплое тельце девушки, то сейчас ничто не мешало беловолосому прирезать ее как ягненка для праздничного ужина.
Аврора не стала сопротивляться даже тогда, когда ее уронили в снег, лишь затем, чтобы продолжить этот странный диалог. Теперь он обретал вполне понятный окрас… Сноходец выговорился, сказал все, и почти по полочкам в голове растолкал что да как. Выбор нынче был за Авророй.. и действительно – он всегда есть.
- Я хочу жить, - сухо сказала она. Ее голос, на удивление, тоже был спокойным, хотя она и боялась. Нет, глупо было ожидать от девушки того, что она сейчас бросится к Ису на шею, выдыхая пламенные речи о свободе и новом этапе в её пресной жизни. Аврора позволила себе приподняться на одном локте, осторожно, не забывая про сталь, что сейчас остром концом упиралась прямо в нее. Девчонка заметно колебалась, губы ее высохли, а теплое дыхание курилось в стылом воздухе
– Тебе ведь не обязательно все это делать, - внезапно заговорила она, стараясь взвесить разом все сказанное, - не обязательно жить так, чтобы под конец сгнить в клетке, Ис.
Она первый раз обратилась к нему.. и это было для нее странно. Сейчас она словно пыталась достучаться до знакомого приятеля, а не до убийцы и похитителя.
- Неужели тебе никогда не хотелось ощутить что-либо похожее не на страх, не на ужас или отвращение в глазах другого? Как же признание, уважение, восхищение..
Дрожащая рука медленно поднялась в воздух. Нет, ей вообще не хотелось этого, но это было, наверное, необходимо. Мокрая от растаявшего снега, красная ладонь едва ощутимо коснулась щеки сноходца. Несколько ударов сердца, прежде чем она поймет, что все еще жива и в ней не появилась парочка новых дыр за подобный жест. Аврора вновь набрала воздух в легкие, - тебе не обязательно быть плохим.
Глупо, наверное, уповать что он прислушается вдруг к ней.. но что поделать. Ровенна как минимум показала, что ей не все равно, что с ней станет. Если потом на небе кто-нибудь спросит ее « ну что?», она ответит, что хотя бы попыталась спасти свою молодую шкурку. Было действительно много способов для побега… и сейчас Аврора пробовала один из них.

Отредактировано Аврора (2013-06-04 09:14:26)

Лежать на снегу было крайне неприятно, но выбирать не пришлось. Рыжие локоны переплетались на снегу, тонули в нем, а сверху, на лицо, падали новые снежинки. Прошло бы еще чуть больше времени - и Рив полностью накрыло бы белым налетом, девушка была недвижима, всякую возможность лишний раз пошевелиться пресекал сноходец.
Он не казался ей странным, не смотря на обилие фраз, которые обычно лишь копошатся в голове человека, и не более, подобные мысли редко бывают сказаны вслух. И сейчас Авроре предстояло насладиться монологом убийцы, нашедшего достойную публику. Все то время, пока тонкие бледные губы двигались - Рив смотрела в глаза, неотрывно, почти не моргая. Ей хватило силы воли вынести как взгляд ярко красных глаз, так и выслушать все, что он сказал. Девичья рука дернулась обратно, словно внезапно коснулась раскаленного металла, обожглась о холод его щеки.
Снежинка коснулась оголенной части, чуть ниже ключицы, и в тот же момент в душу Ровенны Нуар закралось леденящее спокойствие. Оно проникло в нее и пустило корни по ребрам, уходя глубоко внутрь и разгоняя остатки страха. Там же оно вскоре трансформировалось в нечто, больше похожее на безразличие. Нет, безусловно, Рив как и раньше, не собиралась сдаваться, ей хотелось бороться за свою жизнь.. просто сейчас она вдруг осознала, что ей уже не вернуться во вчерашний день, когда она была простой подавальщицей в таверне у дяди. Никогда больше ей, скорее всего, уже не придется переступить порог своей комнаты,  не коснуться плеча брата и не поцеловать колючую, из за щетины, щеку дядюшки. Не встретить ей не старика-мага, не услышать ворчания Розы, даже не погладить бродячего кота, которому Аврора каждый вечер выносила остатки ужина. Все это свернулось в образ некого реального человека, имя которому было Прошлое. И человек этот умирал, оставляя лишь осознания неизбежного прощания.
- Ты не прав, Ис, - тихо начала она. Она боялась, что голос сорвется, но нет.. он просто был тихим, но ровным и вполне уверенным. Могло даже показаться, что Аврора, наконец, расслабилась и отдалась течению судьбы. Назад дороги не было, будущее неизвестно.. и вряд ли общество ее похитителя пророчит ей светлую жизнь. Скорее всего, она умрет в ближайшие несколько дней, от голода, от болезни, или же, что самое очевидное, от руки сноходца. Тело ее станет отличным ужином для троллихи, что сейчас, возможно, где то из-за деревьев наблюдала за странной беседой, а кости Авроры растащат звери по своим норам.
- Ты не прав… я видела смерть. Я с ней даже знакома, - она выдохнула и наконец-то подняла свои глаза к небу. Легкий ветерок теребил разрезанную на груди ткань, а Аврора даже не пыталась ее прикрыть. – Несколько лет назад я жила в другом месте. Я бы и сейчас там жила, если бы не одна ночь. Убийцы, тебе подобные, вырезали почти всю мою семью… кроме меня с братом. Я помню забрызганные кровью стены, последний хрип умирающего отца, со вспоротым животом..
Пока она это рассказывала, взгляд ее был устремлен в одну невидимую точку в небе. Словно Аврора нашла свою звездочку и теперь любовалась ею, - ты считаешь себя особенным. Считаешь себя выше, чем я или любое другое живое существо в округе.. а на деле ты такой же убийца, как они. Так что, можно считать я уже встречалась когда-то с тобой. А смерть, - ее взгляд вернулся к сноходцу. Сначала он скользил по острому лезвию у него в руке, затем мягко перешел на одежды, на белоснежные пряди волос, прошелся по подбородку и, наконец, остановился на уже знакомых алых глазах. – Смерть уже тоже держала меня за руку, гораздо сильнее, чем сейчас.
Аврора почти ничего не помнила из того голодного периода своей жизни… но помнила, как, умирая от лихорадки, шептала в воздух имена родителей и убитых братьев. От чего то она верила, что они придут за ней… но не пришли. Не нужно было – переломный момент прошел, душа вновь привязалась к телу, и девочка пошла на поправку.
- Мне нечего тебе предложить, - честно сказала она, пытаясь приподняться на локтях. В рыжие космы забился снег, плащ намок снизу, а потому, если честно, очень захотелось сесть еще ближе к костру. – Ничего, кроме этой самой жизни. Она будет, но в твоих цепях.
С этими словами она отвернулась от него. Не хотелось вновь увидеть эту ядовитую ухмылку, Аврору это бесило, раздражало и царапало внутренности, и без того отравляя осознания собственного безвыходного положения. Она, быть может, даже заплакала бы.. случись это пару лет назад. А сейчас ее одолевала злоба и отчаяние. " Это ведь ничего не значит, - тешила она саму себя, шмыгая носом от холода. Она прижала руки к себе в стремлении хоть как то согреться, - ничего не значит. Быть может однажды он проснется с собственным клинком в горле."

Отредактировано Аврора (2013-06-07 01:22:43)

Crimson and bare as I stand
Yours completely,
God and his priests and his kings
All were waiting
All were wait, as it go over
And between heaven and hell
As it done sin, as it does
Over and over ©

Странное чувство наполняло ее всю. Словно легкая безысходность сама подталкивала девчушку в мягкую, тягучую смесь из страха и, одновременно, благословенного спокойствия. Аврора боялась сноходца, как жертва боялась хищника, и была открыта ему, как тюльпан в начале лета. Вот она, чистая, невинная, протяни руку, сорви, сломай, оборви лепестки, или можешь, для начала, поставить в вазу, чтобы наблюдать за медленной смертью цветка. Жизнь, вроде как, уже оборвалась, но все еще продолжает цепляться за реальность, пить воду, чтобы хоть как то отсрочить неминуемую смерть. Именно так, по мнению Авроры, сейчас и поступал бледнолицый. Он упивался осознанием власти над чьей-то жизнью, как кошка играет с мышью перед тем, как прикончить игрушку.
Ее грудь мерно вздымалась, не смотря на то, что хрупкое молодое сердечко бешено долбилось в ребра. Как бы не старалась Аврора сохранять видимость спокойствия – истинные чувства прорывались сквозь эту маску мнимой благодати. И если бы Исаэл сейчас вдруг решил прижаться ухом к ее груди… о, его губы, бесспорно, вновь расползлись бы в фирменной полуусмешке от осознания подлинного состояния своей куклы. Авроре стало тошно на какое-то мгновение, когда она, зачем то, представила, как холодные пальцы прикасаются к ней где-либо еще, особенно к тем участкам тела, что сейчас были скрыты под одеждами. Даже холодный поцелуй клинка был бы предпочтительнее – так рассуждала Ровенна, пытаясь сбросить со своего сознания эти странные мысли, как жука, что заполз за шиворот. Эти образы волнами расходились по ее внутренностям, заставляя кожу покрываться мурашками, и да – вовсе не из-за сковавшего тело мороза.
А потом сноходец вновь перетянул поводья разговора на себя. Голубые глаза нехотя вновь поднялись к лицу парня, и, на сей раз, точно смотрели прямо в алые глаза, словно изучая необычную радужку. Аврора действительно никогда не встречала людей с подобной внешностью, и сейчас.. сейчас это было не столь важно. Интересно, а они вообще могли бы познакомиться самым обыкновенным образом? И потом бы стать приятелями, он бы заскакивал, после тяжелого рабочего дня к ней в таверну, а она бы всегда находила бы для него кружечку доброго эля… Нет. Эта мысль была такой же бредовой, как и любая другая, что возникала в голове Рив в эти минуты, пока сноходец пытался словами вогнать девушку в грязь. Словно она ничего не стоила, ничего не знала, и была не умнее дворовой собаки.
- за руку со смертью, - почти одними лишь губами повторила она, чуть нахмурив рыжие брови. «Значит, очень скоро она тебя утащит к себе.» В тот момент голос сноходца внезапно поменялся, стали слышны нотки стали. И было действительно не ясно, то ли это изящная игра масок, то ли он действительно внезапно разозлился на нее. Черты лица изменились, поменялся и взгляд.. нет, жестокость в нем была и раньше, просто сейчас она сочилась кровью в и без того алом взгляде. Рив моргнула. Она не могла понять, правда ли все, что он сейчас ей рассказывает… было похоже на то. И, если это было так, девушке стало жалко сноходца. Она все еще пыталась найти в нем что-то доброе, светлое, мол, не мог человек сгнить до такой степени.. и сейчас, наконец, она кажется подбиралась к истинной причине его жизненных взглядов – тяжелое детство? Откуда ей было знать, как устроена жизнь сноходцев, Аврора всегда считала своего мучителя больше человеком, чем… кем-то другим.
Он приказал встать. И раздеться.
Поднявшись, Аврора дернулась, сделала робкий шаг назад, словно не веря тому, что услышала. Быть может, она действительно надеялась, что последние слова парня ей только послышались, хотя его испытывающий взгляд говорил об обратном. Стараясь унять дрожь в руке, сглотнув, девчонка потянула за завязки своего плаща. Тяжелая ткань упала в снег, обнажая плечи девушки. Медленно, не гнущимися как от холода, так и от нервов пальцами девушка принялась за шнуровку своего платья. Все это время она старалась не поднимать своих глаз на беловолосого юношу. На самом деле она не испытывала шок от того, что делает – напротив, она ждала чего-то подобного. Ну, ясное дело, чего захочет мужчина, получив в свое полное распоряжение цветущее женское тело, а намекнул на всё это сноходец ей еще тогда, когда сталью испортил ей часть платья. Оно уже тоже отправилось вниз к плащу.
Наконец Аврора осталась в одних сапогах. Руки девушка скрестила на груди, скорее от парализовавшего холода, чем от смущения, хотя щеки ее и горели пуще прежнего. Рив аккуратно переступила через свое нижнее белье, не поднимая взгляда. Сейчас она как будто с интересом рассматривала обувь своего похитителя. Длинные рыжие волосы, что еще несколько минут назад были старательно спрятаны под глубокий капюшон, теперь новым плащом покрывали белую спину девушки, кончики заметно развивались на ветру, в локоны забивался падающий снег. Было холодно, адово холодно, и чистая кожа непременно покрылась мурашками.
- Я ведь могу не снимать сапоги?
Ее голос дрожал, а голова не хотела думать о том, что могло последовать за просьбой-приказом раздеться. – Ты решил убить меня медленно? Не пачкать руки и отдать мою жизнь в руки холодного ветра?
Рыжие тонкие брови вновь нахмурились. Не смотря на все стыдное положение, Аврора старалась стоять перед беловолосым так, словно на ней было лучшее ее платье. Очень хотелось, чтобы все это оказалось лишь проверкой, мол, на сколько девочка действительно готова была слушаться, отдав свою жизнь в лапы парня, не пустыми ли были ее речи?
Нет, не пустыми.

Отредактировано Аврора (2013-06-08 01:14:48)

Сначала замерзли пальцы. Тонкие, по-девичьи длинные, о таких говорят еще музыкальные, уже через минуту бедная Аврора почти перестала их чувствовать. Девушка пыталась как-то согреть ладони, засунув их подмышки.. но, будучи почти абсолютно голой, это оказалось невозможным. Холод иглами проникал под кожу, заставляя девушку медленно терять сознание. Нет, Рив по прежнему твердо стояла на своих, к счастью, все еще обутых ножках, ей помогал сохранять равновесие страх, хотя и силы постепенно покидали ее легкое тельце. С тревогой, но и со странным нетерпением Аврора ждала, что же будет дальше, прислушивалась к журчащей тишине позднего леса. Наконец, хрустальная завеса была разрушена голосом сноходца. Сначала Рив искренне пыталась уловить смысл того, о чем он говорит парень, но постепенно поняла – бесполезно. Все, что он говорил, долетало до ее ушей какими-то обрывками, не фраз, но смысла, девчонка понимала, что едва ли это вообще может к ней относиться.
Девушка зажмурилась, съёжилась, а душа ее сжалась в комочек, как от холода, так и от захлестнувших чувств. Как бы сильно она не старалась противостоять самой себе, своему собственному стыду – она все равно проигрывала этот раунд. Ей не хотелось видеть, как сноходец вдруг подойдет, пальцами своими вопьется в ее горло, как его губы, быть может, найдут ее. И тогда, когда начался бы настоящий ад, Аврора заперлась бы в самом дальнем уголке своего сознания, в мечтах о другом месте, где могла бы сейчас оказаться.
Было тяжело, о как же тяжело, в который раз осознавать, пытаться поверить в то, что становишься чьей то игрушкой. В детстве у нее тоже были куклы. Самодельные, али подаренные – маленькая Аврора держала их у себя на полке. Но была одна единственная, особенная. У той были длинные светлые волосы, нежный мрамор ее коже бликовал свет на стены, а глазами были два ярко-синих камушка. Это была ее любимая кукла, та, которой доставались все самые лучшие наряды, сшитые маленькими детскими ручками, немного неуклюжие, но все же красивые. Среди других куколок она была словно принцесской… но однажды, вернувшись в свою комнату, Рив нашла ее разбитой. У куклы больше не было рук и одной ножки, волосы были неаккуратно обрезаны, а наряд из лучшей ткани порван. Это сделал ее брат… и, быть может, еще тогда Авроре следовало бы понять истинную природу мужской сущности. Так хорошо она прочувствовала это тогда, так же хорошо она чувствовала это сейчас, теперь, стоя в чем мать родила перед хозяином.
Прикосновение Исаэла обжигало холодом даже больше, чем наступающая зима. Тогда, когда он скользнул руками по ее груди – губы девушки открылись, не то просто, чтобы выдохнуть очередную порцию пара, не то потом, что ждала того самого извращенского поцелуя, который нарисовала ее напуганная и смущенная донельзя фантазия.
Но Исаэл не сделал ничего, из того что накрутила себе в голове девушка за эти несколько минут. Он.. отпустил ее руки. Ушел куда-то за спину, к ее изумлению, и продолжил говорить. Если бы было возможно – сейчас над головой загорелось бы « что, астартову бабку побери, тут происходит?», иначе девушка просто не могла прореагировать. Хотя, еще не вечер.. вернее утро.
Сжечь дотла… не сложно. Она уже попрощалась со своим прошлым, минут десять назад, когда сноходец весом своим вдавливал ее в снег. Аврора стала одеваться обратно, не все, разумеется, лишь то что он разрешил оставить на себе. Делала это девчонка неторопливо, словно боялась показать сноходцу свою слабость. А так, она словно продолжала подыгрывать ему, сохраняя образ хладной жертвы. В голубой радужке затанцевало вспыхнувшее разом платье. Огонь поедал синюю ткань без всякого сожаления, точно так же, как только что бросила его туда девушка. Следом полетели даже маленькие сережки, ленточка, что связывала волосы, хотя и давно распустилась. Все в огонь.
Ровенна прижимала к груди плащ и радовалась. Первый раз за этот чертов день радовалась, возможность прикрыться уже доставляло ей радость. Человеческая сущность, вот она,  что не бережет того, что есть всегда, а едва лишившись – сразу же страдает.
- Что теперь? – Аврора вновь повернула голову в ту сторону, где стоял сноходец, совсем не далеко от нее. Было немного странно остаться в одном плаще поверх нижнего белья, но, честное слово, и на этом спасибо. И что это все значит – уже мертва? Умерла для всех? Для себя, или для него?
Одни вопросы, лишние, задавать которые – себе же хуже делать, Рив уже запомнила этот жестокий урок, один из многих, быть может, на тропинке ее новой жизни.

Отредактировано Аврора (2013-06-08 22:36:16)

Помедлив еще некоторое время и похмурив брови на блестящий особым образом под алкогольным парами снегом, которые уже успели кратко достигнуть ее мозга за толстой костью, но еще не успели столь же скоро выветриться через дыхание в морозный воздух, Лиша извлекла откуда-то из-под своих бесформенных шкур, стоит предположить, что с пояса, однако не стоит отрицать возможности наличия неких внутренних карманах этого безумного нечто; кожаный мешочек, из которого в свою очередь была извлечена трубка. Издалека могло показаться, что зеленокожая вновь решила воспользоваться своими яркими дротиками. Но эта трубка была выполнена на немного другой манер, и если та, что она доставала энное время тому назад в таверне была потерта в нескольких местах, то эта явно бережно хранилась в нежной шкурке, а узор на ней был куда как более аккуратным, выполненным в лучших традициях шаманов ее народа. Грубоватые его черты переплетались, словно повествуя одну историю, наплывающую на другую, и в ней, в этой самой трубки, угадывались очертания и волков и воинов, сражающихся с чем-то, что явно было понятно толи лишь особому кругу посвященных, толи всякому одаренному шаману; но сомневаться не стоило в одном: вещь была сделана специально для Дочери Вождя племени Г‘нар, и имела для нее какое-то особое значение.
Деваха бросила повторный косой взгляд на "парочку", которой разумеется не было особого дела до того, что же она извлекает из под своих пушистых шкур. А ей в свою очередь не очень-то хотелось лезть в их непонятные дела. Не сейчас. Хесталиша неторопливо набила эту самую трубку некой травой, извлеченной все из того же темного мешочка и проворно, явно умело высекла искру, чтобы в трубки запылал крохотный, едва заметный на фоне пламени, огонек толи действительно отдающий в темноте фиолетовым оттенком, толи морозный воздух красил все в более синие цвета, от чего даже кожа воительницы казалась более холодного цвета. Яркие, неестественно кислотные глаза замерли, рассматривая этот огонек, словно вмерзли в этот самый воздух. Мгновение, другое и по ним кругом пробежала волна синего, а затем фиолетового цвета, описывая яркий круг, который бы мог сейчас увидеть разве что Исаэл. Хесталиша шумно выдохнула воздух, словно лишь сейчас вспоминая о необходимости дыхания, и с ее губ сорвался клубок густого дыма и горячего конденсата-пара. Он неохотно, словно густая жидкость в воде, острыми витыми, фрактальными завитками, что повторяя одну строгую формулу по другой, начали разлетаться перед ее лицом. О, конечно же Лиша понятия не имела о том что такое фрактал, и в жизни бы не дала никакой точной математической модели даже самому простому из них, но в ее помутненных синеватостью, подобной той, что то и дело мелькала у Авроры, глазах он был самой настоящей мандолой, раскрывающейся и растущей гармонично, вместо сухого слова логично; он распускался подобно цветку знакомого тебе растения, но не становился от этого менее прекрасным, или чрезмерно предсказуемым. Девушка, которой в эту холодную пору миновал уже седьмой десяток лет, сделала медленный, словно аккуратный вдох, боясь нарушить красоту картины, что была видна только ей. Медленно и плавно, словно во сне она отклонилась назад, опираясь на руки и закидывая голову, пускай и не навзничь, но все же к небу, тому небольшому просвету, что виднелся в стороне от нее. Движения ее были необыкновенно плавны и легки, совсем не под стать тем, к которым могли уже привыкнуть ее вольные и не очень вольные путники, и даже снег под ней не отозвался привычным скрипом, подчеркивающим всю беспардонность ее вмешательства в его сверкающую гладь.
В просвете на глазах у Лиши пролетел ястреб, дабы устроиться где-то повыше, но ее измененное, не следует считать, что одурманенное, ведь это удел тех, кто не знает с чем столкнется дураков, сознание увидело в нем черного как сама ночь ворона, чьи перья отливали синевой ночного неба, а глаза блистали златом Врат, за которыми почивали великие воины. Ворон разделился на двоих, отделяя от себя свою тень, а затем та растрепалась причудливыми узорами, опадая вниз не менее чем двумя десятками, кружащихся птиц, пернатых жнецов смерти. Думающий и Помнящий, что сидели на плечах одного из самых Великих Воинов, что был в сказаниях ее племени, да и не был редкостью в упоминаниях других. Символы Мудрости и страшных знамений в одном лице. Знак Смерти, что живет едва ли не самой долгой жизнью среди пернатой собратии, какой позавидует любой человек и большинство живых существ. Они все, скрипя своими пронзительными голосами деревьев, поющих на ветру, спустились вниз, накрывая искры снега упавшими тенями перьев, а сами сели на тела погибших воинов, что сражались до последней капли своей жизни и брали немного больше из своей души, чтобы выстоять еще немного. Один из них приземлился совсем близко от троллихи, и своим мощным клювом скинул расколовшийся шлем, полководца, что вел свою армию и, что сам сражался в первых рядах. О, он, этот Ворон, был ему славным другом, что знал его с самых малых лет, он ни раз спасал его от кинжалов в спину, со стороны предателей и прокравшихся врагов, он шептал ему своим хриплым голосом на его нынче отрубленное ухо лучшие стратегии, видя с высоты своего полета самые точные позиции. Он вел к победе, через тень Его, через Их тень, полководца, что был до него, и того, что был еще до его предшественника. Он видел их самые славные часы, он был на полях и кружил, благословляя самые славные победы. Но сегодня Ворон выклюет глаза своему Полководцу. Валькирия, что забирает души к Золотым Воротам.
Виденье растворилось в реальности, так, как сахар растворяется в теплой воде наваров, невидимый и незаметный, но он и память о его белизне меняет ее суть и вам уже никогда не сделать этот напиток таким, каким он был до этого. Все тем же кругом синего тумана сошел с глаз Хесталиши туман, и всего в одно мгновение они пришли в свое привычное «пламенно-зеленое» состояние, а вмести с ними потух и огонек тлеющий на кончике ее трубки, которая послушно спряталась в тех же неведанных складках, откуда и появилась несколькими минутами ранее. Воительница поднялась на ноги, все еще плавно, но тяжесть и та сила, что искривляла реальность под мощью ее кулака вновь наполнила ее тело. Одним размашистым хлопком Лиша стряхнула бОльшую часть снега со своей одежды, что почти успел до этого превратить ее в очередной сугроб, и, подцепив посуду, вылила на широким движением на снег остатки бульона, так чтобы тот разлетелся совсем мелкими каплями, которые совсем скоро навсегда спрячет снегопад, который наперекор рассуждениям сноходца лишь на время сжалился над путниками, а сейчас гнал им на встречу новую партию серых туч. Следующим на очереди был костерок, который несомненно легко поддастся тяжелым ботинкам троллихи, а затем будет так же неспешно навеки спрятано и пепелище.
-Нам пора идти, - громко, оборачиваясь лицом к "парочке", заявила она. Ни по ее голосу, ни по движениям и в голову не могло прийти, что с ее сознанием может быть что-то не так. Троллине открыла была рот, чтобы добавить еще что-то, но взгляд ее упал на огонь и вновь замер. Нет, она не видела в нем остатков платья Авроры, и сам он не приковал к себе ее внимания. Но где-то в его глубине блестели крохотные сережки Ровенны, а неужели сорока в силах обойти вниманием такое?

Она не заметила, когда мягкие снежинки вдруг стали легонько резать ей щеки подобно тончайшим крупицам алмаза. Да, этим не редко пользовались как оружием – алмазной пылью, дорого, но зато как действенно. Главное поймать нужный ветер, а крошки сделают свое дело – попадание в глаза и дыхательные пути убьют живое существо не хуже самого изысканного яда или тычка в сердце, без шансов.
А пока Рив бежала, бежала и ощущала, как ноги вязнут в снегу, как тяжело ей становится передвигаться по уже собравшимся сугробам, как устают и горят мышцы ног, как сбивается дыхание а в глазах темнеет, и невозможно разобрать дорогу. Но все это меркло с тем фактом, что прямо сейчас, если она не перестанет пытаться бежать, ее точно настигнет смерть в виде разъярённого сноходца. От чего-то Рив была точно уверенна, что он выжил, что ее жалкая попытка показать свой оскал была похоже не более, чем на шипение котенка. Аврора дышала через приоткрытый рот, иногда нервно, но едва слышно вскрикивая, один раз чуть не врезалась дерево и ободрала себе плечо, что оголилось из за стремительного бега. Несколько ударов сердца и она вдруг понимает, что слишком поздно, слишком медленно, а главное – бесполезно. Он там, он сзади, она уже слышит  неровное дыхание сноходца за своей спиной, шуршание снега и одежды беловолосого убийцы.
Не тогда в таверне, не перед костром несколько минут назад, и не тогда, когда он склонился над ней с шипом у горла. Именно сейчас ей стало по-настоящему страшно, страшно так же, как это бывает у загоняемой хищником добычи. Шансы спастись совсем крошечные, жертва устает, хотя понимает безвыходность своего положения, продолжает бежать, хотя и знает – что пустое это. И вот сейчас, ну разве могла молодая девчушка, всю жизнь протиравшая столы в какой то таверне убежать от человека, для которого убийство – ремесло, а загонять жертву в угол, наверняка, высшая точка наслаждения?
Нервы сдали, в последний миг Аврора обернулась, и он стал для нее решающим. Рыжие кудри взметнулись в воздухе, а в глазах мелькнула тень сноходца. В следующий мир девушку повалили в сугроб, придавливая и пресекая любые попытки как либо вырваться, уползти или вообще сделать что либо, кроме как лежать и давиться снегом.
Аврора закричала так, насколько это позволяло ее жалкое положение, дышать и без того было трудно, почти нечем, что еще больше подливало масло в огонь ее сражения за собственную жизнь. Было тяжело, сноходец сел на нее сверху и, кажется, даже застыл на несколько минут, смакуя момент очередной победы, пусть и весьма легкой. Аврора наконец перестала трепыхаться, не сдалась, но экономила, собирала силы для очередного рывка. В ее сознание нахлынули образы из пошлого, некое дежавю. Волшебница вдруг вспомнила о магии беловолосого, способного одним касанием вырубить ее полностью на несколько чесов.. . но Исаэл продолжал медлить, словно решая, как же поступить с мерзавкой. И решил.
С дрожью Аврора ощутила, как промокший плащик скользит по ее белому бедру, оголяя его и подставляя холодным потокам воздуха. А в следующий миг все ее тело пронзила вспышка боли, в голове полыхнуло белым от столь внезапного удара шипом под кожу. Рив закричала, даже скорее завизжала, удовлетворяя этими звуками слух сноходца. Быть может, ему они сейчас казались теплее материнской колыбельной. Ровенна сделала судорожную попытку вырваться из этого маленького ада. Тогда, когда самые жуткие секунды остались позади, рыжеволосая попыталась взять себя в руки и даже смогла оторвать свою голову от снега, приподняться. Ее глаза горели магией, по рукам вновь заструилась энергия, но выхода не нашла. Острая боль лишала ее любой попытки сконцентрироваться на заклинании, чего уже говорить о том, что Исаэл попросту бы не позволил ей второй раз ранить его (даже если она при этом задела бы и себя саму). Честно говоря, она как раз таки сейчас не ожидала никаких покушений на свою девичью честь, не тот случай… а потому ожидала именно такого физического насилия. Боль трансформировалась в пульсирующую, Аврора ощущала, как кровь струится по мраморно-аристократичной коже, но сделать ничего не могла, даже руку к ране приложить. Все, о чем она могла думать сейчас – отползти, уйти, убежать.. прочь.

Троллиха громко вздохнула, перебрасывая платьишко через плечо: ну и что за дурная компания ей досталась? Не повезло этим вечером Авроре? О, поверьте, она была далеко не одна, кто тут считал себя заблудшем в компании более чем странных существ, и именно сейчас был тот самый момент, когда зеленокожая почувствовала себя не просто третьим колесом (которое, кстати, было более чем хорошо, если говорить об устойчивости), но еще и абсолютно лишнем колесом, по самый руль застрявшем не в своей тарелки. Казалось, что даже угрюмый и меланхоличный бык, мирно поблескивающий сталью на своих рогах, куда как больше разделял ее способ мышления, а так же мировосприятия, чем эти двое…
- Ни единой нотки песни…
… Эти двое вмести взятые.
Нет, Лише и до этого приходилось слышать бред, который несли пропитавшиеся буквально насквозь адреналином или, а чаще и, болью ее «братья», но у них это получалось как-то… Менее правдоподобно.
- Всё, что я слышу - тишина..
-Ваще нехурмы больше не слышно, - голос ее на этот раз копировал интонации городской стражи Веронна, и делал это не менее прекрасно, чем троллиха копировала мимику эльфийки. Эта дурная фразочка так походила на разговор стражников, что будь сейчас у нее хоть один здравомыслящий слушатель, он бы обязательно обернулся бы, чтобы проверить, сказала ли эта та самая странная дикарка, потому как даже ее примечательного акцента в звуках на этот раз не было слышно, что в свою очередь наводило на мысль, что если бы Лиша все же постаралась - она бы уже говорила весьма чисто на этом чужом языке, но эта излишняя морока была явно выше ее Великих Идей.
- Даже эта боль не сравнится с этим безумным ощущением пустоты…
-Тататааттататаааа… - воительница наконец-то осознала, что хочет она того или нет, но ее взбалмошная красноволосая голова с бубенчиками, любящая найти пекло для собственного зада, на данный момент находится в самом холодном состоянии. Сия толи благая толи дурная мысль пришла к ней в голову прямехонько в тот момент, когда алая кровь брызнула из разобранной раны. Троллиха с какой-то очень женственной нежностью и одновременной настойчивостью, что характерны для любящих матерей, отвела в сторону руку Исаэла от его же раны. Это был тот самый благой жест, с которым инстинктивно сначала соглашаешься, а уже через несколько мгновений обдумываешь. Воспользовавшись надеждой на последующее промедление, Лиша с явной легкостью отодрала (а иначе назвать безвольное состояние девушки она бы сама не смогла) Аврору от снега и кое-как поставила на ноги, пристально следя по мере сил за тем, чтобы сноходец не натворил еще чего.  Ну и за что это на ее лохматую голову?! Ох, не крадите детки рыжих девок в тавернах, ох не крадите…
-Так, - все с тем же материнским благоговением, но вернувшимся акцентом, замешконо начала она, - Ты… - ее палец со здоровенным ногтем-когтем ткнул куда-то в сторону девушки, - Харош валяться на снегу. Попа от этого болеть не перестанет. Вот тебе платишко, да шкурки… Не заляпай в кровищи смотри, самой же потом холодней будет.
Она тяжело и глубоко вздохнула. Вот уж чего она не любила, так это нянчиться с детьми. Не для этого мать орлиху растила, ох не для этого.
-А тыыы… - протянула она качая голову из стороны в сторону, стараясь подобрать слова, - А тыыы… Покажи-ка мне руку, вот.
С этими словами, особо не церемонясь и не дожидаясь ответа, она приподняла к себе пострадавшую конечность Исаэла и сама согнулась к ней, разводя куски ткани вокруг ранения и щуря свои огромные  глаза в полумраке приближающегося рассвета. Наконец троллиха вздохнула повторно.
-Надумаешь бежать сейчас, - обратилась она к девушке, не отрывая глаз от раны, - На этот раз за тобой гнаться никто не будет. Следов наших тебе уже не найти, а дороги ты не знаешь. Так что хочешь – иди без всяких спецэффектов, может волки не дадут тебе изголодать и замерзнуть.
Троллиха на миг оторвала взгляд от бледной кожи Исаэла и посмотрела на нее так, словно и сама была в какой-то родне с этими волками. О нет, она не запугивала и без того бедную девушку. Для запугивания хватало ее рук, что были толще и сильнее ног девушки на порядок и хотя бы здоровенного молота за спиной. Когда у тебя есть эти и еще с десяток аргументов, тебе вовсе не нужно пугать собеседника еще чем-либо, и эта дурная привычка истинно слабых существ отпадала как категория сама собой. В словах Лиши как и ранее не было ничего злого, а ее искренность и извращенная добродетель была еще более обнажена перед девушкой, чем та сама перед своими спутниками.
После этого краткого, секундного взгляда, троллиха сорвала с пояса свой здоровенный кукри, длиной не менее чем с ее локоть. Сталь ножа блеснула в темноте. А затем Лиша аккуратно подцепила кусочек дерева и ткани, что застряли в ране. Быстро и ловко, так что и почувствовать особо ничего не успел бы.
-Потерпи немного, - обратилась она к своему новому другу и, прищурив глаза, зашептала что-то на своем родном, наверняка диковинном для него наречье, так и не убирая никуда свой изогнутый «бесноватый» нож.

Ровенна ошибалась. Ее злой взгляд скользил почти физическим прикосновением леденистой склизкой злости и беспомощности, проникая под слой доспеха, верно служившего воительнице в боях, и скользя по ее ровной голубовато зеленой коже. Она чувствовала это сейчас, даже отвернув голову от девушки и сосредоточившись на своей сложной работе шептаний и постепенного выцарапывания тончайшей алой паутины на белой коже сноходца. Ощущала всю эту злобу, пикантно приправленную ненавистью, в которой даже не было ядовитого навара, способного хотя бы в мыслях выдрать троллихи глотку. Не сейчас. Потом, возможно. Но сейчас, Лиша ощущала это прекрасно – девушка все еще была трепетным, едва распускающимся цветком, пускай уже и обрамленным острыми колючками, которые, то зло торчали на стволе, то прятались полупрозрачными лезвиями за сочной зеленью; но цветком, все еще не наполнившимся ядом, что утешает, убаюкивает, а потом убивает. Конечно, троллиха не боялась юную колдунью даже самым дальним уголком своего сознания, осознавая, что той придется быть особо извращенной, чтобы навредить ей, но все же от Авроры уже летел ядовитый горько-сладкий запах опасности, который волей случая улавливало вновь измененное, на этот раз уже под действием своих же собственных слов, сознание воительницы.
- Jabonobatobatu, - наконец произносит девица, и хлопает по плечу паренька, расплываясь в благодушной улыбки. Шаманизм, пускай и не такой сильный, все еще проникает в ее сознание и пускай даже самые простые слова на любом другом не родном языке упорно не хотят срываться с ее уст. Но все же кивок и мирное побрякивание бубенчиков дает лучше слов понять, что клиент свободен и может идти. Метка, получившаяся на этот раз столь удачно, что ее старый учитель со своим вечным помощником, должно быть были бы очень довольны, если бы им довелось бы это увидеть; привлекла особое внимание юноши, что не могло не потешить самолюбие дикарки… Хотя, с другой стороны… Кто же знает, Верховных Шаманов. Быть может они уже все знали, о своей воинственной ученицы и сейчас уже спорили, чья же именно это заслуга, распивая какой-нибудь неестественно пахнущий навар самого ядовитого, из всех возможных цветов.
-Ve-vi- поясняет она, словно паренек может догадаться, что так троллиха нежно называет подобный символ на манер «Ve-ve» -особых мистических татуировок, что едва заметно покрывают ее тело. После чего в значительно улучшившемся состоянии духа (а то как же! Почти похвалили своей заинтересованностью!) Лиша все же решила помочь и их новоприобретенной рабыни, та же недовольно отворачивается, чем мгновенно вызывает на лице своей знахарке «обидушки-обидушки». Однако, несмотря на это, деваха задирает ей юбку вновь и перекидывает через левую ручищу-лапищу, словно считая девушку большой детской игрушкой, которую нужно заштопать, а потом бережно отдать обратно играться детишкам. По сути говоря, ситуация была и правда отдаленно похожей, вот только роль детишек исполнял Исаэл. Дошептав наконец свои хитроумные словечки и накорябыв новый, слегка отличающийся от старого узор, Лиша аккуратно ставит свой подарок обратно на ноги. Ох уж неблагодарное создание! Чтобы с ней хоть раз так в плену бы обращались!
Громко вздохнув,  не скрывая собственного разочарования, Лиша отступила назад собирать в походные мешки остатки вещей. Ее глаза поблескивали в темноте голубоватым светом, похожим и одновременно абсолютно инородным по сравнению с ярким светом глаз Авроры. Пошатываясь из стороны в сторону она прибирала немногочисленные пожитки, оставленные там и тут, пока наконец не остановилась как вкопанная, чтобы рассмотреть мягкое полыхание последних минут костра. Именно в этот момент к ее теплой, несмотря даже на такой мороз, большой ладони и прикоснулось что-то холодное и столь легкое, что сначала Лиша даже успела подумать, что это какой-то дух взял ее за руку. Девица тут же развернула свою лапищу и поднесла поближе к лицу, чтобы рассмотреть, что же с ней случилось. И, о чудо! На ее руке лежали крошечные блестящие штучки, опаленные пламенем костра, которые она видела до этого. А кроме них там же поблескивала пара колец. От подобной радости троллиха даже открыла рот, а ее глаза распахнулись, создавая почти идеальный круг.
- Не знаю, как ты это сделала, но я благодарен тебе, Хесталиша, Дочь Хеската, - где-то около послышался голос, поясняющий откуда же на ее голову свалилось подобное счастье. Говоря по правде, кольца и сережки не представляли собой ничего такого уж особо выдающегося, но подобно индейцам, которых подкупали европейцы, Лиша, прожившая бОльшую часть своей жизни среди сородичей, не все племена которых обрабатывали металл как факт, воспринимала любую блестящую штучку как нечто необыкновенно красивое, и даже самое тусклое стеклышко, казалось ей осколком звезды, который можно было носить при себе.
Не в силах найти подходящих слов, чтобы описать свой восторг троллиха пробормотала что-то несусветное и кратко обняла бедного паренька, помня на его счастье, что таких существ можно нечаянно сломать в порыве радости. Однако объятья оказались даже с этой поправкой весьма крепкими. После этого порыва зеленокожей братской любви, деваха вновь поднесла ладонь поближе к своему подвижному носу, рассматривая их как маленький ребенок. Бивни радостно поблескивали в темноте, а странные мысли о том, что Исаэл «пахнет»(речь, разумеется, идет не о настоящем запахе, а о том, что исходил и от Авроры, вещая в ее случае скрытую опасность) совсем не так как человек, покорено были отогнаны в самый дальний из возможных углов сознания.
Насмотревшись наконец-то на свою новую прелесть, ровно до той степени, чтобы смочь от нее оторваться, троллиха надежно спрятала подарки в маленький мешочек в компанию к другим подобным вещицам. Пришло время двигаться дальше, и эта идея весела в воздухе так, словно все троя думали о возможной погони и не хотели попадаться тем, кто якобы идет по их следам. Выдавив из своей широкой грудной клетки крик, который маловероятно что даже опытный орнитолог  отличил бы от птичьего, Лиша подняла свободную левую руку, закованную в стальной наручь куда-то к небу, откуда спустя несколько мгновений бесшумно, подобно огромной тени, свалился Зоркий и выразив свое недовольство необходимостью полетов в ночное время тихим «кры» привычно перебрался на удобное плечо воительнице, где можно было смело прятать лапы в теплый мех.  Сама же воительница повесила на своего быка еще один походный мешок, снятый несколькими часами ранее с него и, взяв за поводья совсем около морды, вывела из импровизированного стойла поближе к другим путникам, а сама, оставив его,  принялась забрасывать крохотные угольки огня снегом, а затем затаптывать их своими огромными сапожищами, через которые уже нельзя было почувствовать жара.
- Хесталиша, Дочь Хеската. Мы отправляемся прямо сейчас, пока тьма и снегопад смогут скрыть трёх путников под своей непроницаемой завесой, - прозвучал голос юноши с необыкновенно родной итонацией. Кто знает? Может их пути были и не столь различны, как до этого думала троллиха?
- E'chuda, - ответила она ему все еще на родном языке, полагая, что даже в таком виде он узнает военный акцент сказанных ею слов. И все же человек, к которому привела Воля Духов проснуться и натворить нечто сумасбродное посреди таверны – не мог оказаться Чужой Душой. С легкостью, подобной эльфийской, Лиша запрыгнула на своего импровизированного «боевого коня» и подъехала на нем к своим путникам, чтобы помочь взобраться тем, кто захочет. В конце концов, эти двое на пару весили меньше, чем воительница со всей своей амуницией.

-Пыр-пыр-пыр-пыыр…Пыр!- раздался голос зеленокожей воительнице, когда Исаэл внезапно остановился. Расстояние до спины Авроры было весьма велико, однако Яблочко спал на ходу в самом прямом смысле этого слова. Бык даже прикрыл толстыми веками свои большие круглые глаза так, что от них остались одни тоненькие щелочки, да и то вероятно на случай, если кто-то  решит обвинить его в подобном времяпровождении в служебное время. Дернутые поводья и голос хозяйки застал его и его простяские мечты о солнечной лужайке с молодой сочной травкой врасплох. Он резко раскрыл глаза, помотал огромной головой и даже попытался на скоро переживать мешающиеся поводья, перед тем как сообразил чего же от него на самом деле хотят.
-Ну что ты, глупенький? – единственное, что он получил в замен всем своим трудам, не считая нескольких ласковых хлопков по косматой холке.
Яблочко толи фыркнул, толи тихо чихнул, толи весьма по-джентельменски кашлянул, от чего теплые пары его дыхания уперлись в спину девушки и мгновенно разлетелись по морозному воздуху. Хорошо хоть они, а не рога. Сама же его наездница не без любопытства взирала на причудливые и во всех смыслах изумительные похождения ее спутника. То как он себя вел – завораживало ее. С одной стороны юноша казался ей довольно логичным созданием, но с другой стороны к поставленной цели он то и дело шел самым замысловатым путем, который был необыкновенным даже для человеческого детеныша.
-Подождем здесь, - на случай очередного побега обратилась троллиха к пленнице, ютившейся где-то подле нее. Хотя, о каком побеге могла быть речь. Если тогда похитителям не было особого дела до нее, то сейчас Аврорину спину сверлили две пары блестящих глаз, если считать все того же быка. Кроме того, нынче Лиша была во всеоружии: молот за плечом, где-то совсем около трубка с дротиками, которую сейчас так удобно будет достать, а на поясе еще несколько смертоносных вещиц, рассмотреть которые под бесформенными одеяниями сейчас у девушки не получилось бы при всем желании.
Смотря на то, как ветер заносит белыми хлопьями снега это маленькое хрупкое создание, Лиша все же вздрогнула сердцем.
-Может все же сядешь ко мне? – спросила она и… Что это? Может юной колдунье послышалось, или в словах брутальной воительницы действительно послышался тихий голосок совести? По внешнему виду и не скажешь. Суровый облик, напоминающий огромную хищную птицу, сейчас надвисал на девушкой так, словно это огромное существо в любой миг было готово сорваться со своего насеста и заслонить для нее едва заметный фиолетыватый свет ночного неба, чтобы потом схватить и унести ее далеко-далеко в холодную сталь обледенелых гор, в свое гнездо, вырезанное стихиями и силой в утесе, упреющемся своей вертикалью в эти холодные небеса, словно это существо и правда спустилось на землю из тяжелой мощи громовой мглы.  Блеклый свет тлеющего где-то за много миль до лесной роще рассвета, еще не добравшегося до этих Богами, но не Духами, забытых мест, вырисовывал в темноте лицо сухое лицо троллихи, оставляя лишь свет и тень из острых черт и высоких скул, скрывая все шрамы на ее коже и причудливые узоры оставленных на всю жизнь шаманами заклинаний. Хесталиша была красива, своей причудливой особой красотой, которой уж точно не наделяют ни улыбчивых простых девушек в льняных платишках, ни загадочных особ высших кругов, ни тем более прекрасных принцесс. Но если бы в этом мире верили в воительниц, своеобразных жриц Войны или Победы, что забирают с полей души погибших воинов, они бы наверняка приписывали им именно такой облик, полный силы, гибкости и гармоничности в своей безумной дикости.
- Вопрос к Хесталише, разумеется. Нам бы номер снять и отдохнуть. Отдых на холодном снегу под бушующим оком снегопада не пойдёт на пользу моей спине, - сноходец наконец вернулся с тем самым спокойным видом, словно каждый человек и ни раз в своей жизни, а может и ни раз за год, идет по лесу, переворачивает булыжник и находит под ним новехонькую пару сапог.
-Найдется, думаю, чем расплатиться с трактирщиком и за крышу и за теплую еду, - как-то уклончиво ответила зеленокожая. Деньги у нее еще водились. Но старый, проверенный ею годами способ пребывания в трактирах по средствам выигрыша в азартные игры необычайно грел ей душу. Кроме того, данная заведенная ею традиция до такой степени вошла в привычку, что отдавать свои монетки за ночлег или еду в таких заведениях казалось ей несколько… диким?

Равенна слабо покачивалась, в такт движением огромного животного под собой. Бедро девушки, что удивительно,  не смотря на обилие подергиваний тела, вызванных тряской верхом на быке, наконец-то, перестало ныть и позволило девчонке вовсе забыть о существовании столь темного эпизода в ее жизни.  Сознание не блокировало жуткие воспоминания, когда она голая стояла возле костра, потом боялась, когда кидала во тьму ревущий заряд энергии.. легкая слабость тогда наполнила ее всю, бежать стало труднее в несколько раз обычного и ее догнали. Слишком быстро догнали и наказали. Это было очень эффективно, ведь с тех пор в рыжую головушку Авроры не ударяла ни одна внезапная и, надо сказать, весьма глупая мысль о побеге. Чтобы девушка не делала, как бы отчаянно, пища и брыкаясь, не пыталась вырваться из лап сноходца и троллихи – до сих пор у нее ничего не получалось, и даже наоборот. Отношения со своими похитителями девушка портила все больше, посылая им в головы зерно-идею прикончить ее и благословенно отправить  в долгий путь в земли Астарты.
И все же, надежда скреблась у нее внутри. Сноходец не сломал ее душу, он лишь словами и шипом своим пока что загонял ее гуда то в самый угол, из которого она и робко поднималась потом, выплескивая очередную бесполезную, больше отчаянную идею в мозг. Сейчас Равенна как раз переживала ту стадию, когда на душу лег смиренный покой. Девчонка  слегка покачивала тонкими ножками в воздухе, а нежные ладошки поглаживали теплую и шершавую шкуру быка. Усталость. То, Рив почувствовала сейчас очень хорошо. Усталость не только физическая – ей, от чего-то, захотелось прилечь, прикрыть глаза и отдаться сновидениям – даже не смотря на то, что последний ее сон был, скорее, похож на провал в бездонный колодец, и был не естественным. Рив устала бояться, устала гневаться на очередные колкие слова в ее адрес, особенно когда ее тело и душу просто так присваивали. Горящие во тьме глаза лениво, вновь скользнули по фигуре своего похитителя. Ей было приятен тот факт, что по каким-то причинам Исаэл проигнорировал предложение троллихи, предпочитая поездке верхом пешую прогулку по сугробам. Он устанет и заснет, - наивно подумала девушка, оставшись довольной тем фактом, что сноходец по прежнему находился от нее достаточно далеко, чем мог бы, приняв приглашение.
А еще девушку постепенно начинал раздражать тот поучительный тон, которым ее одаривал похититель. Словно тот возомнил себя первым мудрецом земли, выдыхая в морозный воздух глубоко-философские мысли, и попутно вдалбливая истину в глупую, юную рыжую головушку. Рив поджала губы, и бесило ее, скорее всего, больше не это, а то, что сноходец не поддавался. Ни с каких сторон, ни с физической, ни с магической (хотя, как сказать), ни с психологической. Он легко, так же как и шел сейчас – переступая снег, обходил стороной любые жалкие попытки девушки сделать его жизнь еще чуточку хуже. Да, убийцами и ворами становятся ведь не от хорошей жизни, не так ли.
Тонкие пальцы потерялись в волосах. Равенне стало скучно, когда внимание с нее перескочило на троллиху. И, хотя девушке и было любопытно слушать, по крупицам коллекционируя информацию о своих похитителях, занята девушка была своими волосами. Они спутались, были влажными от снега, от того кудрились и немедленно требовали расчески, которой, разумеется, не было. А если бы и была – отправилась бы в костер, как и все остальное, несколько часов назад. Тем не менее, их отряд никуда, кажется, особо не спешил. Аккуратно, пальчиками девушка разделяла прядь за прядью длинных волос, пока, наконец-то, они не были уложены в две максимально ровные, в таких условиях, рыжие косы через плечи.
- Духи велели тебе помочь беловолосому стащить меня из города в этот дурацкий лес, попутно лишая возможности нормально жить как большинство людей?
Голубые глаза, и без того холодные, но в которых горел огонь магической искры, затянулись холодом.
- ты, кажется, пила эль, который я тебе принесла. Так почему твои Духи велели помочь не мне, а незнакомцу, который, быть может, резал глотки твоим соплеменникам? Почему?
Девушка повернулась к Хесталише, и в глазах ее продолжало читаться это «почему». Ведь действительно, если бы не ее помощь тогда, Исаэл так бы и остался в невыгодных условиях, и ему пришлось бы отступить… оставить Аврору и ее таверну в покое. Но нет. Чужие Духи, видимо, нашептали и ей свой Путь.