Улицы города. Веронн --->

За пределами ворот, за чертой города Веронн, всего в двух шагах от него - начинающегося путешествия, сноходец едва уловимо улыбался и смотрел вдаль в холодные степи и едва заметную дорогу в будущее, каким его нельзя было даже вообразить. Плавной и прозрачной юноше казалось будущее, хотя мозг и старался до мельчайших подробностей просчитывать каждое "непредвиденное" происшествие, но часто оставалось что-то, что он учесть попросту не мог. Таковы были сноходцы. Таков был и один из немногих их на данный момент живых в этом мире представителей.
Его "таланта" и способностей необычного сознания хватило чтобы в этот раз заранее предвидеть её вопрос и уже заранее предусмотреть всевозможные исходы разных ответов на них, каждый из которых заканчивался на этапе "а как она отреагирует?" и покрывался прозрачной материей тумана неведения. Но от этого становилось лишь приятнее.. Сладкая нега предстоящих загадок наполняла сознание верой в то, что поход сам по себе окупится с лихвой уже в скором времени, а потраченные силы будут вознаграждены видением мира через чужие глаза таким, каким видит его сама девушка.
Снова со стороны степи на город подул холодный ветер, в очередной раз попытавшись растрепать волосы странника и сорвать с его головы капюшон. Только тогда Ис чуть шире улыбнулся и ответил девушке, не оглядываясь:
- Только вперёд - навстречу судьбе, - совершенно спокойно ответил юноша, будто всегда знал этот вопрос и ответ на него в самой незамысловатой, но вроде даже и не подпадающей под предмет вопроса. В его понимании он достаточно полно раскрыл ответ и больше тратить на него времени не намеревался, после чего отвлёкся наконец от созерцания неба и вступил на далёкий путь через степь. Волчья тропа. Именно так называли этот путь за его протяжённость неподалёку от леса. Да и от нападений волков на открытой местности пока что никто не был застрахован.
А тем временем ночь окончательно брала в свои холодные ласковые руки власть над этим уголком заблудшего мира. Но звёзды постепенно пропадали с неба с тем, как портилась погода в окрестностях Веронна, что вообще было не очень хорошо. К тому моменту, как тучи затягивали звёзды и луну, они прошли уже почтительный кусок пути от города, хотя и были ещё далеки от Иллиоса. К тому ещё несколько дней пути было. А вот в город вернуться уже не получилось, и для себя альбиноса отмечал, что если они свернут с пути сейчас - то вероятнее всего потеряются и не смогут найти пути не то что в Иллиос, но и обратно. А Волчья Тропа - дорога, по которой они сейчас шли во мрак и безызвестность. Ведь, что по сути было известно альбиносу? Только то, что ему сказал Марко. А трактирщик мог наврать в желании не отпускать такого прибыльного "напарника", берущего всю грязную работу на себя. Вдруг, он заблудится и снова вернётся?
Прошло уже достаточно много времени с того момента, как ни один из них не произносил и слова. Утро ещё было не скоро, ведь ночь ещё только началась, а вот путь уже словно продолжался бесконечно для Исаэла - он не только не задавал пока что вопросов, но и даже не мог найти на что отвлечь свой взгляд, и то и дело в полумраке наблюдал одни и те же пейзажи, одни и те же канавы вдоль протоптанной промёрзшей земли под ногами. Наконец, после рекордного времени тишины вблизи интересного существа, он тихо и спокойно произнёс, лишь надеясь, что свист степного ветра не окажется громче его слов:
- Небо затянули тучи, и я не вижу звёзды, - с этими словами он остановился на месте, шаркнув обледенелой пылью под ногами. Спутник развернулся назад, ещё раз удостоверившись в том, что города за спиной он уже не видит даже вдалеке, и опять развернулся в сторону их предыдущего направления следования. - Нам надо будет пройти ещё немного и устроить привал, - альбинос сделал пару шагов вперёд, обогнав девушку на лошади и встав перед уже потерявшим интерес Исаэла животным. - Идти лучше всего ночью - мы привлечём меньше внимания к себе, а по звёздам значительно проще ориентироваться. - и даже не стал дожидаться реакции или какого-то ответа девушки, он снова теми же неторопливыми широкими шагами, шаркая холодной землёй под ногами, двинулся вперёд по предполагаемой дороге, в темноте больше полагаясь на своё острое ночное зрение чем на случайность. - Расскажи, откуда ты, Рави? - наконец последовал вопрос, желая разбавить почти полную тишину за время следования. Сам альбинос тут же вспомнил те обрывки воспоминаний о больной матери и отце, который кричал в голос чтобы Ис не подходил к ней. Как вопила и кричала, кашляла и задыхалась от болезни и бессилия женщина, когда Тит уводил её единственного ребёнка, оставляя умирать в полном одиночестве и нищете. Но никаких эмоций Ис не ощущал за этими воспоминаниями. Ему не было жаль женщину, он не сопереживал отцу, вынужденному совершать ради сохранения ребёнка именно такой поступок. Ничего не волновало его. Кроме ответа на свой вопрос.

Отредактировано Исаэл (2012-11-29 10:33:15)

Ночь была всё же его стихией. Когда как не ночью нужно было хорошо видеть чтобы добраться до спящего? Хотя, виной всему было происхождение и не для тех нужд в сетчатке его глаз "колбочек" было значительно больше чем у обычного человека. Ведь с самых первых седин в раннем возрасте, как бы странно это ни звучало, его зрение постепенно менялось с тем, как карие глаза "выгорали" и становились ярко-рубиновыми. И тут уж ничего не поделаешь - либо начинаешь смотреть на мир во всех смыслах иначе, либо полностью и безвозвратно слепнешь, не сумев адаптироваться к таким резким изменениям в организме. Первый вариант показался куда более заманчивым - он как минимум способствовал познанию мира, а не мешал.
Ис не останавливался и не оборачивался, даже сворачивал ни на шаг с невидимой для девушки на лошади дороги перед ним. Под его ногами с каждым шагом в унисон завывающему ветру хрустела промёрзшая земля узенькой дороги. Ис отлично понял, что из Веронна в Илиос нет прямой дороги, и единственная возможная пролегала чёрт знает по какому маршруту на юг. Он даже приблизительно помнил то место, в котором они должны были уже по болотам пробираться
к медвежьему лесу.
- Пару лет назад меня по одному делу туда отправляли, - настолько честно, насколько это было возможно, да ещё и стараясь не выдать всех фактов и умолчать их большую часть дабы не поднимать панику у девицы. Как она отреагирует, узнав в этом юноше не воина, а убийцу? "А давай ещё и наглядную картинку нарисуем на земле палочкой перед ней на тему "Чем я отличаюсь от человека"? - Если понадобится и когда придёт время - я обязательно послушаю твоего совета и так и сделаю."
- Город необычный, но мне он чем-то не нравится.. - ничего не объясняя, после продолжительной паузы ответил юноша, шагая не многим дальше впереди девушки с конём. К лошади интереса уже не было никакого - он его если и не удовлетворил целиком, то как минимум сейчас в списке приоритетов расспросы о лошади ставил явно не на самое первое место и даже не в серединку.
Под очередным шагом громко хрустнула замёрзшая ветка, одна лишь Изнанка знает, как попавшая сюда. Сильный встречный порывистый ветер снова накинулся на него, заставив на миг отшатнуться назад и сбавить шаг до чуть более медленного. Ноги не чувствовали себя уверенно на дороге - земля местами покрылась наледью и была слишком скользко чтобы вот так беспечно широкими шагами по ней нестись. Да и силы нужно было экономить - до привала ещё было далеко, что не без сожаления и с тяжёлым вздохом мысленно отметил для себя проводник девушки, отпуская наконец из правой руки капюшон, который тут же подхватил порыв ветра и закинул на торбу за его спиной. Ветер метал белые длинные волосы как ему хотелось, отчего на мгновение в темноте он мог бы сойти за призрака с учётом ещё и бледной кожи. Ткань плаща тоже носило из стороны в сторону, то собирая в складки, то вытягивая назад, словно создавая в воздухе шлейф за его шагами.
Наконец, когда ветер немного поутих и шаги заскучавшего Исаэла снова ускорились. Не так давно он услышал от неё вопрос о том, откуда же он сам, но до тех пор не отвечал ей. Он не подбирал вопроса, не размышлял над ним - он давно знал ответы на все вопросы, которые ему задавали достаточно часто. А точнее - с крайне неприятной периодичностью, чем удручали и разочаровывали в объёме своего скрытого потенциала. Неужели сложно было задавать более оригинальные вопросы? Но в этом случае Ис понимал, что вопрос этот был закономерным, и что её потенциал ещё успеет раскрыться, и она найдёт чем его удивить. Правда, от этого идущий впереди беловолосый юноша не торопился отвечать и только сейчас снизошёл до этого:
- Палаар. Мы с отцом давно покинули дом, когда мама неизлечимо заболела, - всё так же спокойно и тихо, едва слышно через порывы будто издевавшегося над ним ветра, то и дело норовившего резким рывком сбить его с ног. Черты лица, если бы Рави даже могла их различить, оставались невероятно спокойными и в какой-то степени безразличными. Он куда более озабоченно и заинтересованно смотрел себе под ноги на степную дорогу, не без основания называвшейся "волчьей тропой". По этой причине Ис всю прогулку оставался начеку и прислушивался к малейшим шорохам кустов у дороги, пытаясь выслушать стук лап оголодавшей стаи. К их общему счастью таких звуков в округе не было.
- А когда и отца не стало - я остался на некоторое время в Веронне. Работал у Марко и помогал ему заключать контракты на поставки алкоголя, а ещё следил за ставками, - повторял вымыштрованную ложь альбинос. "Ложь". Это был второй по счёту момент, когда он стоял на грани желания заявить ей о том, что звонкую монету он зарабатывал кроша, кромсая, мучая, пытая и убивая людей по контракту. И желание постепенно росло высказаться ей, но останавливал тот факт, что девушка была на лошади. Что ей стоит пришпорить лошадь и рвануть в степь, до смерти перепугавшись перспективы устраивать привал и делить место у костра вместе с убийцей.
- Скажи, Рави... - снова произнёс сладким и таким тёплым голосом юноша, который вновь пытался перебить свист в ушах от набежавшего ветра. В почти кромешной темноте, а с момента их отбытия ночь окончательно поглотила мир, и уже не видно было почти ничего. - Ты когда-нибудь убивала человека? - многозначно спросил сноходец, отлично понимая, что если он сейчас не объяснит причину своего вопроса - она испугается. - Если вдруг на нас нападут - я должен знать, сможешь ли ты для сохранения собственной жизни оборвать чужую жизнь, - всё тем же приятным бархатным голосом пояснил после секундной паузы Ис, всё так же не останавливаясь и не замедляя шага. Даже не оборачивался в её сторону. Ориентировался он исключительно на громкость стука копыт о промёрзшую почву и потому был уверен в том, что дистанция между ними не разрывалась. Даже не дрожал от холода, чем мог натакливать на мысль его не совсем человечную природу. - Кстати, ты ещё не замёрзла? - наконец резонный вопрос, чуть более громко задал юноша. Сам он шёл впереди и кутался в плащ. И пусть он уже ощущал как от ветра обжигает пальцы, но в целом он чувствовал себя в тепле и комфорте. В движении ему почти никогда не было холодно.

Степь по-своему была прекрасна в это время года. Мрачная, тёмная ночь и яркий светлый день. Диссонанс между двумя крайностями наступал на рассвете, до которого было ещё так много времени - ночь ещё только началась. Но и она, затянутая тучами и абсолютно беззвёздная, оставалась лучшим временем для сноходца. Он хорошо видел в темноте, а тьма кромешная отлично скрывала колоритного убийцу под своим покровом. Как он дошёл до этого? Что его заставило пойти на столь опасный и неуважаемый в обществе путь? Во всём оставался виновен отец. Губы альбиноса сомкнулись в бледную ровную полоску. Ему не было холодно, но его что-то беспокоило. Девушка явно прятала достаточно загадок, и в данный момент он просто мечтал наконец остановиться на ночлег и войти в её сны незваным, но желанным с его веления гостем. Какой бы образ он бы мог принять, что бы мог внушить девушке. Ведь только с виду хищник был ручным зверьком, а там.. в пределах либры, в замысловатых строениях нитей её архитектуры... он раскрывал свой полный потенциал, за который небольшой круг посвященных в Цитадели признавали даже саму возможность существования его подобным опасным для общества.
На шум упавшей девушки он не развернулся, хотя и линия губ искривилась в неумелой улыбке. Он слышал хруст натянувшегося стремя, но падение прозвучало очень поздно, с большой задержкой. Было несложно и ощутить как ветер вдруг подул в её сторону, но не тот.. Это как ощутить уносящийся в пасть монстра поток воздуха. "Это не ветер. Мы это уже проходили", - заключил рассудок альбиноса с тем, как его ноги чуть шире шаг сделали, но замедлив движение при этом. Торопиться было некуда, а вот девушку устремилась вперёд, наконец продолжая беседу. Красные глаза сами во мгле нащупали взглядом облик девушки и отметили слетевший капюшон. "Волосы.. Необычные волосы.. Точно не было северян в роду? А может, всё же были?"
Почему-то он молчал большую часть разговора, сдерживая темп дыхания и продолжая двигаться вперёд. Его разум был занят. О нет, не лошадью, не топотом копыт и двух пар ног о промёрзшую дорогу и не ощущением мелких снежинок, летящих прямо в лицо и заставляющих щурить глаза. Морозный ветер уже начинал потихоньку обжигать лёгкие и слепить глаза. Но и это не то. Мужчина скрестил руки на груди, шёл чуть согнув спину и двигался вперёд. Его сознание было сосредоточено на речи девушки, его уши ловили каждое слово и каждую нотку сладкого девичьего голоса. То, что его не нужно было жалеть - в этом была правда. Ис не чувствовал себя в чём-то ущемлённым. Ему одному среди троих были известны истинные детали гибели и матери и отца. Мать пала жертвой неизлечимой болезни, а вот отец.. Как творец, создавший идеальное существо, Тит побоялся своего творения. Побоялся, что взращённый им монстр окажется более искусным охотником.. и что однажды сам Тит станет его жертвой. Обезумев от этой мысли, он собственными руками сотворил свою судьбу и исполнил пророчество своего испуганного разума. Стоило лишь взять в руки меч.. стоило лишь поднять этот меч на своего сына..
- Я тогда только вернулась из Цитадели, - прозвучал триггер тревожного звоночка в виде голоса девушки. Эта фраза была очень опрометчивой ввиду истинной природы Исаэла и сразу привлекла более пристальное внимание к себе. Серьёзный оценивающий взгляд перешёл с дороги на идущую почти вровень с ним рыжеволосую девушку. "Цитадель.. Они знают? А она знает? Значит, мне не удастся проникнуть в её Либру без вреда для неё. Она может распознать, и тогда придётся прикончить её. Но стоит ли? Сколько ещё она может мне поведать.. А если попробовать сделать всё аккуратно? Вдруг её информация об alonae обрывочна? Что если она не знает ничего.." - продолжал искать оправдание осознанному риску юноша. Ему не давала покоя всегда всего одна вещь - сказанное в голос слово "нет". Сказанное ему. Запрет на получение какой-то информации в конечном счёте приводил вначале к более хитрому и незаметному методу, а уж если и здесь всё оказывалось напрасно - он грубо вламывался с ноги в закрытую дверь, рубил с плеча и вытряхивал всё необходимое, если такая метафора имеет место быть.
Ко всему прочему она рассказывала о том случае в караване. О том, как ей не хватило по понятным причинам храбрости самой столкнуться с разбойниками. И как одного из них порывом ветра скинуло с обрыва прочь. Уникальность необычного разума сноходца сводилась не только к минусам в виде замкнутости и быстрому истощению. Тому, что люди называют слабоумием. Но с возрастом интеллект у них не падал, лишь накопленная информация уже огромным пластом ютилась, и потому более взрослые alonae не теряли сознание и не впадали в спячку, а проводили часы в попытках сопоставить старую информацию и связать логическими нитям то, что, казалось бы, связать между собой было невозможно. Отвлечённость - вот преимущество. Сноходцы могли выполнять одновременно несколько разноплановых интеллектуальных процессов. Они могли одновременно работать над старой и новой, поступающей информацией, умудряясь при этом успевать пропускать ещё через строгий анализ. Нет смысла удивляться, по какой причине осведомлённые о их существовании представители других рас считали их безумными.
"Порыв ветра.. Она тянула воздух к себе. Она это сделала", - Ис на миг сбавил шаг, снова задумавшись над услышанным. Он заметил чуть задрожавший и помрачневший тон, с которым она всё это говорила. Но с тем казалось, что ей было немного безразлично. Ис ощущал это. Ощущал в её голосе некоторое сожаление и разочарованность. В один миг жизнь переворачивалась с ног на голову, а смерть становилась чем-то простым и нелепым. Никакого гротескного смертного одра, никаких долгий прощаний. Просто сорвавшийся с обрыва разбойник, который всего за секунду превратился в тряпичную куклу от удара о скалу, нанизавшись на его остриё. И обидным оставалось то, что Ис никогда сам не смог бы понять, что именно она чувствовала в этом мгновение.
Он так и шёл чуть позади до этих пор. Не торопился. Широкими медленными шагами, чуть непоспевая за женщиной и за лошадью. Держал рукой плащ и смотрел ей в спину, стараясь втиснуть её образ в полотно общей картины человечества. Но не получалось.. Выглядело это как вклеенная картинка кислотными оттенками в серое полотно схождения богов на землю. Не вписывалось..
Он наконец ускорил шаг, едва она задала вопрос. Тревожность куда-то уходила, пропадала. К тому моменту мелкий снег уже хлестал лицо и щёки, а ветер обещался к рассвету переродиться в шторм и за ночь успеть наградить как минимум несколькими болезнями от переохлаждения, среди которых насморк был самой безобидной. Вишинкой на этом торте немощи было воспаление лёгких. Едва ему удалось нагнать девушку, юноша остановился и аккуратно положил свою правую, бледную и длиннопалую ладонь на её плечо.
- Проблемы всегда найдут того, кто к ним не готов, Рави, - с чуть заметной скромной улыбкой произнёс юноша. Снег трепал белоснежные волосы, но на губах всё равно оставалась улыбка, а в глазах плясали оптимистичные искорки. Путешествие всегда было чем-то прекрасным. Как можно во время него грустить? - За нами никто не идёт, но вот погода... - Ис поднял взгляд вверх, и, словно по команде, порывистый ветер засвистел в ушах и попытался сорвать плащ с его шеи. - Нам нужно где-нибудь остановиться, иначе до рассвета мы не дотянем.. - сноходец отпустил плечо девушки и побрёл куда-то вперёд, но не по дороге, а вниз, к канаве. Шёл аккуратно, перебирая ногами и спускаяс вниз на сухую мёрзлую почву. Взгляд сам нашёл место и очень быстро - здоровый плоский валун, по высоте метра в полтора. Ис аккуратно прошёл ещё пару шагов вперёд и остановился, взглядом изучая место.
- Думаю, мы остановимся здесь, по другую сторону от направления ветра. До ближайшей таверны всё равно идти аж до самого утра, - уже достаточно громко произносил юноша, не оборачиваясь назад на свою спутницу. Место было выбрано удачно, и привал уже не казался такой недостижимой вещью. Ис двинулся вперёд к валуну, аккуратно ступая по сухой траве и уже взглядом пытаясь найти хоть что-то, что можно было бы зажечь. Огниво лежало в сумке, на вот этими двумя камнями.. ой, не факт, что при таком ветре вообще получится даже искру в нужном направлении высечь.. Но кое-что волновало.. Её сны, которые он не мог бы себе позволить оставить без своего внимания..

Отредактировано Исаэл (2012-12-08 16:15:17)

Ветер с каждым порывом будто пытался сдуть двух уставших путников. А ведь всего ничего прошли, пусть Ис уже не видел ни знакомых пейзажей степи вокруг Веронна, ни самого города-муравейника. А ведь как тепло наверняка там сейчас было.. "Марко наверняка уже разлил эль последним гостям, выкинул пьяниц, а Маня сейчас снова плачет в подушку. Странная девушка", - подумал Ис о тепле при очередном пронизывающем до костей подувшем ветре, совершенно неосознанно игнорируя объяснение грусти младшей дочери трактирщика. А разгадка простая была - юная девица в альбиноса-убийцу влюблена была по уши и всякий раз очень неуверенно проявляла свой повышенный интерес к Ису - то посреди своего рабочего дня совершенно забывала о суете и делах, садилась с ним за один стол и краснела, ловя на себе холодный оценивающий взгляд сноходца, то с преследовавшей её нелепостью старалась предложить какие-то новые угощения, которые убийце были не по карману. Сейчас она, должно быть, уже знала о том, что Исаэл навсегда покинул Веронн. Эта новость могла раздавить хрупкое влюблённое девичье сердце, а вот Ис.. Сложивший в позе лотоса ноги сноходец, аккуратно раскладывавший хворост в небольшой, но крайне аккуратный вертикальный конус, о любви совсем ничего не знал. Оценить счастье Мани, вдруг превратившееся в горе, он был неспособен.
В полумраке с громким заглушающим вой ветра чирком появилась целая россыпь ярких искр и вновь исчезла. Так было несколько раз, пока наконец набитая в деревянный конус сухая трава не начала тлеть, и появились первые небольшие язычки пламени над всей этой поделкой сноходца, неспешно охватывая хворостину за хворостиной.
- До реки ещё далеко идти, - с огромной паузой, словно всё это время он обдумывал вопрос или просто был слишком занят для ответа, тихо ответил сноходец. Ветер словно подчинялся ему и прекратил завывать ровно на тот момент, когда сладкий голос юноши наконец дал интересующий девушку ответ. Сейчас сноходец не обращал внимание почти ни на что, а лишь подкладывал в скупой огонь небольшие палочки что он успел найти. - Мы пройдём вдоль реки, а потом - вброд, и к Медвежьему Лесу, - огласил свой план альбинос. Стоит сказать, что маршрут не только не был безопасным, но ещё и к тому же занимал крайне много времени. Ну кто виноват в том, что от Веронна и до Иллиоса нет прямой дороги? - Твой.. друг крайне кстати, - сказал альбинос, взглядом намекая на коня. - С его помощью мы хоть что-то из вещей в сухом состоянии сохраним, - с этими словами Ис закинул в огонёк одну за другой ещё несколько палок, совершенно безманерно игнорируя предложенный ему сухой паёк и протягивая руки вперёд к огню. Приятное знакомое ощущение тепла залило его замёрзшие руки и дало надежду на то, что эту ночь они переживут. Не ему, а скорее даже девушке. Ис же приветствовал всякий опыт и неизбежный шанс умереть от переохлаждения он относил к такой возможности. Вот только не очень хотел. Взгляд красных глаз смотрел на языки пламени. В зеркальной кровавой поверхности радужек отражались пляшущие огоньки, влекующие своим танцем к состоянию, близкому ко сну. Вот только Исаэл и уснуть не мог.. бледный юноша не мог сам познать радостей творения бессознательных картин. Как вампир, забывший о жизни и потому стремящийся к отниманию её у других, Ис входил в чужие сны и изменял их под свои нужды и прихоти.
Ветер в очередной раз подул, обдавая чудовищным холодом и раскидывая прядки белых волос по юному лицу альбиноса. Его руки уже в достаточной мере согрелись чтобы ощущать разницу в температуре. И потом взгляд упал на сидящую на камне девушку с закрытыми глазами. Попутчица словно провалилась в транс или попыталась это сделать. Её телохранитель медленно поднялся с места, обошёл её со стороны и сел за спиной вплотную к ней, нагло обхватывая горячими руками за плечи, тем самым закрывая её ещё и плащём как ширмой. Если бы не моральные устои людей, то его шаг был бы понят правильно - он её от холода закрывал, да и к тому же занимал, как ему показалось, самое удачное расстояние для беседы.
- Я придумал свой вопрос, - тихо произнёс альбинос всё тем же баюкающим приятным тихим голосом едва ли не у самого правого уха, точкой соприкосновения для своего взгляда избрав всё тот же яркий костёр, дёргавшийся от каждого дуновения ветра. Под плащом он казался очень тёплым. Виной ли тому сидение у костра? - Расскажи мне, что тебе снится? - тихо прошептал Ис, почти не двигаясь и будто смиряясь с чудовищным холодом морозной степи. Небо выглядело так, словно к утру их ждал снегопад. Даже камень был покрыт изморозью, не говоря уж о траве, которая своим видом напоминала причудливые снежные выросты из земли.

Пальцы аккуратно сжимали плечи девушки, а вот холодный совершенно равнодушный взгляд устремлялся в степь. Что вообще такого мог найти в ней сноходец? Бледная, невзрачная, чудовищно скучная и однообразная. И речь с данном случае, конечно же, о степи.
Пальцы немели от холода. Щеки раскраснелись и стали больше похожи на клубничное поле посреди ромашковых полей. Сам Ис, несмотря на лютый холод, оставался в достаточной степени теплым чтобы это ощущалось с каждым его прикосновением. Словно лютый холод был невластен над ним. Уже и так было ведь понятно, что он как минимум живет вне этого века. А его, казалось бы, бредовые слова постепенно могли становиться куда более понятными, да вот только налаженный контакт он тут же прерывал очередной никому непонятной фразой, и путь от непонимания к осколочному включению в диалог снова начинался заново.
И вновь подул холодный порывистый ветер, свистя в полях, ушах и даже со свистом неся белоснежные прядки волос. Взгляд будто раскалившихся докрасна глаз наконец снова устремился к девушке, едва Ис повернул к ней голову и чуть склонил набок. Такое опасное короткое расстояние. И на бледных губах всего за мгновение плавно появилась легкая улыбка. Будто не слышал в свой адрес порицаний за выбранный им почти наверняка ведущий к переохлаждению маршрут. А что еще оставалось? Моста ведь на пути не было. И тихий немного томный голос прошептал ей:
- Некоторые южные племена называют сны отражением духа, - тихо и умиротворяюще на фоне грохота ветра шептал голос альбиноса. - У них не принято нарушать чужой сон до того момента, пока сам человек не откроет глаза по собственной воле. Потому что сон.. - ладонь наемника скользнула вверх и коснулась шеи девушки. - ... Для них является путешествием в дебри собственного "я". Дух через сон рассказывает им скрученную в клубок спираль информации о прошлом, будущем и настоящем.
Ладонь аккуратно поддела подбородок девушки, приподнимая на мгновение голову, а глаза. Красные глаза продолжали заинтересованно следить за ней, то скользя вниз к плечам, то снова вверх к шее, губам и глазам. Словно читал книгу по ее реакциям, хотя это является не самым удачным сравнением ввиду того, что альбинос не умел читать. Но для него во всех смыслах каждый человек во всех его плюсах и минусах являлся если не книгой, то очень замысловатой картиной. А для любования картиной, как истинный эстет, он время не выбирал и мог этим заниматься даже посреди ситуации, нетривиально намекающей на возможную его гибель.
- В их мифах есть существо, которое они называют alonae - демон, как они его называют, который проникает посреди ночи в чужие покои, пальцами сжимает горло и душит, - тихо шептал спутник, кончиком указательного пальца аккуратно прикрыв губы девушки в жесте, очевидно требующим пока помолчать. Никто не любит когда его рассказ прерывают. В ярком свете костра собеседник выглядел невероятно эффектно как для ночных баек - тени закрывали его лицо от верхушки лба и до переносицы и лишь два уголька на затемненном фоне оставались живыми и сверкали. Пальцы правой руки продолжали легонько гладить по шее, нарезая круги и словно рисуя затянутую петлю на коже.
- Он забирает сны с собой на рассвете, а вместе с ним - и опыт пережитой ночи, - немного уже зловеще и мрачно шептал голос. Левая рука тем временем в своих горячих объятиях прижимала девушку за плечи к себе. - А если сон ему понравится - заберет и жизнь человека. Он так и живет, ходит из дома в дом, забирает сны и иногда - жизни, - и вместе.
Так в очередной раз подул порывистый свистящий ветер, заставив пламя метаться влево и грозя потушить последний источник света и тепла в этой степи. Где-то совсем далеко громко и заливисто завыл волк, эхом разнося свой одинокий ночной плачь по богами забытой тундре, даже не надеясь услышать ответ на свой зов. И за мгновение пугающе серьезное и с напускным ужасом в широко раскрытых глазах сменилось улыбкой.
- Но все это лишь байки, которыми церковь пугает прихожан, - с легким смехом в голосе произнес юноша и снова обеими руками обнимая за плечи и устремляя взгляд далеко вперед, прислонившись холодной щекой к шее девушки и уткнув подбородок в плечо. - А мне ничего не снится. Сколько себя помню, было так и только так, - снова мрачно, но с тоской в голосе произнес юноша, уводя взгляд обратно к костру. - Даже не знаю каково это... Я.. Я ходил в церковь пока был маленький и молил о том, чтобы мне вернули этот дар, которым я обделен. Но церковь назвала меня проклятым и путь к Богу мне был закрыт. Я так злился.. - Ис полуприкрыл глаза, словно скрывал боль. В действительности его чувства в этот момент были крайне далеки от боли и мук. Это было нечто другое. Людям это не понять пока не переживут. - Они отвергли меня, назвали демоном. Словно это было так. Но стал бы я тогда просить у бога помощи? - и снова застыла гробовая тишина, прерываемая лишь треском сухих веточек в костре и свистом холодного степного ветра. Он так и сидел, прижавшись к ее шее щекой и наблюдая из-под наполовину опущенных век за костром. Бессмысленно было бы даже браться описать то, что в его голове сейчас творилось. Ведь даже в обычном своем состоянии хаос его мыслей мог свести любого заглянувшего в эту бездну с ума. - Нет, - наконец тихо увенчал сказанное до этого грустный тихий голос Иса.

Ис бы так и продолжал смотреть в бескрайнюю холодную пустыню... Если бы только девушка не взялась за книгу. Шелест страниц привлек в наступившем кратковременном штиле внимание наемника - Ис медленно повернул беловолосую голову в сторону девушки. К тому моменту как она щелкнула пальцами, ветер снова зашумел по пустоши, напевая свою жалостливую заунывную песнь как и раньше. Ис снова не слышал голос девушки, но отчетливо следил за каждым ее движением, впитывая движение ее подсвеченного светом костра силуэта. Она аккуратно водила ладонями в воздухе и двигала пальцами в причудливых жестах, И на какой-то миг Исаэлу, который сидел рядом с ней на валуне, казалось, что сейчас она заедет ему локтем в челюсть.
Окружающим и типичным людям показалось бы что девушка тронулась умом. Она читала странный текст, который на слух вряд ли был даже эльфийским, размахивала руками и смотрела куда-то в книгу. Вот только не Ис.. "Волшебница," - скользнула всего одна мысль в голове, и на губах тут же воссияла довольная улыбка, а в глазах помимо отражения язычков пламени костра появились и заинтересованные искорки, тут же пустившиеся в вальс. Сколько вопросов сейчас появилось в его голове... Сколько всего спросить он хотел, узнать и выведать. С тем же он не поддавался своему желанию целиком погрузиться в размышления над следующим вопросом, а продолжал с интересмо и уже совсем без страха получть в челюсть следить за движениями Рави. Он не был способен видеть нити, которые девушка сплетала в причудливый узор вроде того, как из шерстяных нитей вяжут свитер. Большие стежки превращались в более мелкие и вырисовывали собой полусферу, ложащуюся на поляну. Сам купол Ис видел, но взгляд не отрывал от движений девушки. Не смотрел ни на светящийся купол, ни на книгу. А лишь продолжал неотрывно смотреть за каждым пассом рук девушки с настоящим живым интересом. Не каждый день случайная попутчица оказывалась настоящим магом.
Когда действо было окончено, девушка обратилась к Ису и что-то спросила, но сноходец все еще пребывал под впечатлением увиденного и лишь отрицатепльно покачал головой едва заметно, глядя теперь уже на книгу в руках слезшей с валуна девушки.
На мгновение она куда-то отошла, а Ис теперь уже смотрел неотрывно на танцующие внутри деревянной кладки языки пламени, отдававшие в причудливом танце все заключенное в поленья тепло. Внутри этого круга становилось довольно тепло. И это поспособствовало наконец процессу, произойди который в городе или любом другом месте - угрожал бы безопасности самого сноходца. Сознание отделялось от тела, взгляд стал совсем не живым. Глаза словно превратились в дорогое окрашенное стекло. Привычный хаотичный поток мыслей устремлялся в водоворот, ведущий далеко за грани привычной реальности и пределов человеческих возможностей. Возникшие вопросы несло по этим потокам будто надрывы на нитях мыслей. Вокруг них веретеном сплеталось множество голосов, каждый звучавший по-своему и когда-то имевший своего хозяина. Ответы сшвали надломы, а поток продолжал нестись вперед к существу, единственному объединявшему все эти голоса в крайне странную логическую паутину.
Все это время беловолосый наемник сидел неподвижно на камне и совсем не обращал внимания на происходящее вокруг. Словно выпал из привычного хода вещей. Не чувствовал внезапно настигнувшего штиля и совсем не видел как девушка уже отошла ко сну. Очнулся он от своего причудливого сна совершенно внезапно, как и впал в него до этого. Все произошло бесшумно и незаметно. Словно ожившая статуя, наемника неторопливо встал со своего места, часто моргая и пытаясь увлажнить пересохшую роговицу. На глазах были слезы, проступившие от ощущения, что еще немного и глаза высохнут. И теперь даже белки глаз имели красноватый оттенок от проступившего узора тоненьких красных капилляров.
Ис потирал глаза и пытался осматривал импровизированный лагерь на предмет изменений с момента его "сна наяву". Ашшен стоял в кругу, а над головой виднелись падающие снежинки. И Ис снова занялся бы раскрытием очередного появившегося вопроса, если бы только парню не было уже 20 с лишним лет и снег он встречал в первый раз. Снежинки доходили до какого-то места и словно разгонялись в сторону те, что не успевали растаять под напором поднимавшегося вверх теплого потока воздуха. Взгляд снова прошелся по лагерю, наконец находя... Воспарившую в воздухе спутницу. Медленные шаги по оттаявшей сухой траве привели к импровизированному воздушному гамаку, в котором и устроилась девушка в период "отсутствия" Исаэла. Спала она очень крепко, очевидно, устав от этого небольшого путешествия. Что вообще было странно - вроде и прошли не очень много. Ис еще раз осторожно оглядел местность. Было довольно тихо. Кажется, ветер за пределами купола уже утих и уступил место скромному снегопаду, который лагерь под куполом не тронул. Вокруг тоже не было видно никого. "Трава захрустит под ногами, если кто-то вдруг решит вторгнуться в лагерь," - промелькнула обоснованная обнадеживающая мысль.
Ис медленно присел рядом с девушкой, рукой ощупывая предварительно место чтобы убедиться, где же кончается эта "лежанка". Убедившись, что это не иллюзия, и точка опоры действительно существует, сноходец устроился поудобнее и наклонился вперед, аккуратно расшнуровывая свои сапоги даря затекшим ногам долгожданную свободу, снимая также и партянки со своих ступней. Удивительное дело - от пути ноги не успели даже вспотеть, но покрылись целой суткой проступивших артерий и вен. Ногам ведь тоже нужен был отдых... И потому и сапоги и партянки оказались в полуметре от горящего костра. Ногам лишение обуви переохлаждение не грозило - в лагере было тепло как дома. был ли тому виноват купол, который создала девушка? Кто знает... Теперь стоял уже совсем другой любопытный вопрос, который сноходцу не давал покоя с тех самых пор, как он очнулся.
Ис наконец развернулся боком к девушке и осторожно коснулся ладонью краешка ее плаща, в который она куталась с головой как в одеяло.  Умиротворенное сонное лицо девушки исказилось в недовольной от манипуляций гримасе, очевидно сопротивляясь возможной перспективе пробуждения или даже просто лишения единственного единственного теплого клочка ткани в этой пустыне. Но спала она крепко. Ис осторожно протянул правую руку к ней, бледную как сам снег и тонкую как веточку. Пальцы мягко коснулись прядки волос девушки, а потом и вовсе легонько погладили по щеке. Спала она может и крепко, но от прикосновений, кажется, расслабилась окончательно. Ис осторожно развернул ее из-под плаща еще совсем немного. Кто-то мог бы подумать, что ог покушался сделать то, за что любая даже самая воспитанная девица вполне наверняка подарила бы ему мгновения близкого знакомства его промежности с сапогом, но помыслы Иса были куда менее животными и предполагали значительно иные действия. Теплая ладонь снова коснулась румяной щеки, мягко гладя и словно давая привыкнуть к прикосновениям. Кончики пальцев коснулись легонько ее виска, а глаза альбиноса прикрылись. И теперь мысленный поток куда-то исчезал, тело расслаблялось, но продолжало сидеть все в той же позе. Тактильный контакт сливал часть сознания сноходца с сознанием девушки, направляя разум в самое заветное и запретное место, куда каждый имел доступ. И теперь мысли искали сферу в огромном потоке уже имеющихся естественных "миров" изнанки. Но всего лишь на мгновение и не полностью по началу. И сознание, еще не привыкнув к чужому сну, нарисовало в нем бледную черно-белую фигуру самого Исаэла с яркими красными глазами. И фигура эта стояла на отдалении перед взглядом самой спящей. И с улыбкой протягивала ладонь вперед, словно зовя за собой..

Отредактировано Исаэл (2013-01-26 21:50:32)

На улице совсем уже стих ветер, подчинившись собственному бессилию перед начартанной умелой дланью волшебницы границей между ней и жестоким безразличным миром. За его пределы она пустила тех, кто в данный момент имел право находиться рядом и вторгаться в ее хрупкий внутренний мир, нарушая покой и заглядывая внутрь выстроенные ею же самой удивительной сложности лабиринты загадок и недосказанности. Она закрывалась от разбушевавшейся стихии и, сама того не зная, обнажала свою хрупкую душу перед тем, кто совсем недавно недвусмысленно повествовал о себе и ему похожих. И эти сказки, судя по всему, утонули в потоке личных переживаниц за весь прошедший день, не в силах долго удерживать на себе внимание волшебницы.
Снег продолжал беспомощно кружить над куполом, внезапно прерывая свое падениеп от столкновения с невидимым барьером и опускаясь ниже по стенкам. У основания стен купола уже лежал заметный сугроб и, кажется, это было только начало готовящегося к рассвету подарка для задремавших путников и все еще бодрствовшего коня Ашшена.
Ис так и сидел, сгобившись словно мифическая крылатая статуя гротескного демона над спавшей на невидимой кровати девушкой. Правая ладонь лежала на виске девушки, а левая легла на грудную клетку как раз поверх того места, где медленно, но весьма ощутимо билось теплое сердце. Прикосновения были легкими и аккуратными, ведь любое неловкое движение и девушка бы очнулась, сон прервался бы. И картина в сознании юного искателя истины осталась бы неполноц навсегда. Исаэл был бы разгадан и более никогда не пущен так близко - достаточно близко чтобы ощущать ее сердцебиение и видеть тяжелые свинцовые сны, полные ответов на загадки, выстроенные вокруг ее истинного обличия..

Юноша неторопливо осматривал мертвый серый город, единственным живым явлением которого можно было считать только разгульный ветер, преклонявший всю свою почти безграничную мощь перед единственным существом, которому было самое место в этом незримом и безграничном пузыре мира чужих потаенных мыслей и хаоса эмоций и чувств. Знала бы Рави, сколько тонка оболочка, сдерживающая холодный безразличный поток энергии, способный свести даже подготовленного к этому зрелищу с ума, в котором и плавало бесчисленное множество сфер и запертых в них невольников собственных снов. Сколь тонка граница, разделыющая умеренный бред и полное необратимое безумие от осознания своей незначительности даже в масштабах этого ограниченного скорлупой пузыря.
Ветер был невластен над бледной улыбчивой персоной сноходца, что и опасно выделяло его на фоне чужой либры. Что будет если она разгадает его маленькую тайну? Что если она поймет, что он не плод ее воображения и фантазий, а существо прямо связанное с ее телохранителем и пугающим сказом о крадущих сны монстрах из будто другого и кажущегося нереальным мира? Любой даже малейший просчет кукловода мог стать фатальной ошибкой, ставящей под вопрос сам факт его существования. Но ведь так было не в первый раз - так было всегда...
Холодная ладонь своими длинными пальцами осторожно сжимала тонкую ладонь девушки. Локоть неторопливо согнулся и медленно потянул девушку к себе ближе, делая короткий пас и разворачивая ее спиной к себе. Ладонь с ее рукой в своих пальцах легла ей на талию, а беловолосая голова незванного гостя склонилась над ее левым плечом, останавливаясь совсем близко от ее уха.
- Смешно, - тихо прошептал приятный спокойный голос юноши, растягивая интонации и словно натягивая струны сладкого голоса к концу следующего предложения, поднимая ноту от низкой к чуть более высокой. - Мы оба видим один и тот же мир, но таким разным. Слышим одно и то же, но понимаем разное. Чувствуем одно и то же, но каждый - по-своему, - на миг загадочный юноша будто даже коснулся своей щекой ее. Но затем прикосновение исчезло, будь оно даже мнимым.
- Оба смотрим вверх, желая там что-то увидеть, а видим лишь звезды и ждем.. Хотим услышать их вечную прекрасную песню, но оба никогда этого не сможем, - юноша на миг замолчал, растягивая паузу в тишине, заполняемой печальным воем ветра. - Забавные игрушки в руках богов. Послушные и глупые марионетки, довольствующиеся чужими правилами и тщетностью собственных сил в решении задач, которые изо дня в день они ставят перед нами ради собственной потехи.
Голос юноши стали куда более мрачными и в них читались легкие нотки раздражения. Была ли то игра кукловода, стоящего за образом? Если так - то какого именно из манипуляторов в длинной цепи односторонней зависимости?
- И вот мы оба стоим на самой границе мира вне пространства и времени. Оба смотрим вперед. Почему? Потому что ждем свою судьбу, не в силах вершить свое будущее самостоятельно. Эфемерные, властные и в то же время такие хрупкие, слабые и смертные. Оба смотрим в одном направлении, - пальцы осторожно сжали ладонь, дав почувствовать скрытое за пеленой холодом внутреннее тепло, а потом снова расслабились до состояния, когда волшебница при желании могла бы сама выдернуть при желании тонкую ладонь. - Видим ли мы одно и то же? Нет. Смотрим и видим совсем по-разному..
Ис немного резко дернул ладонь и развернул волшебницу к себе лицом, немного отталкивая от себя так, чтобы она могла смотреть на него, не задирая голову вверх. Прямым взглядом в холодное спокойное лицо, являвшее собой очередную маску поверх кровожадного безумного монстра, забавлявшегося дерганьем тонких ниточек и наблюдением за причудливым танцем..
- А что ты видишь теперь? - тихо и теперь уже совсем спокойно произнес юноша, все еще осторожно держа ее за руку, свободную ладонь положив ей на плечо сбоку. Ветер все так же был невластен над беловолосым юношей в черных одеяниях. Ни плащ, ни длинные белые волосы даже не дрожали от каприза созданной ее фантазией стихии. Ветер был невластен. Это было крупным просчетом первого кукловода, стоявшего в длинной цепи манипуляторов..

Подлая некомптентность сноходца выдавала его ещё не до конца отточенное умение воплощаться в чужих снах. Либра была беспощадной, чрезмерно логичной и невозможно глупой. Так было всегда. Упустил деталь, не учёл какой-то формальный критерий для удержания более реалистичных образов и вот ты уже в чём-то не вписываешься в чужой сон. Либра принимала чужеродца таким, каким он сам себя делал внутри сна. Она не пыталась отторгнуть незванного гостя и принимала как густой кисель. Пожалуй, это было бы самым удачным сравнением - попав в вязкую жидкость, выйти оттуда своими силами было уже почти невозможно. Пока что..
Казалось, что фигура продолжала неотрывно глядеть за каждым шагом и действием хрупкой недовольной таким поведением по отношению к себе девушки. И, как было уже сказано, он продолжал смотреть на неё, но видел её в иных причудливых красках и наборе различной информации, которую мог бы почерпнуть из её беззащитного состояния в угоду древному специфичному голоду.
Ис неторопливо растянул бледные губы в тонкую гнутую линию хищной улыбки. Дикий и, казалось бы, совсем неприспособленный к жизни в обычном и привычном для людей мире, здесь он чувствовал как рыба в воде. Даже не так. Рыба не имела столько власти над течением и могла лишь беспомощно бить хвостом в надежде изменить его хоть чуть-чуть. А улыбающийся бледный странник снов и грёз мог не только изменять направление течения, но и его состав, коль угодно его безграничному интересу было бы так сделать. Но сейчас он очень сильно поддавался.. Позволял своей новой игрушке куда больше свободы. У них было ещё так много встреч впереди...
- Я бы подумал, что ты смотришь насквозь, но ведь это лишь глупая саркастичная шутка, - с давящим спокойствием в холодном голосе продолжал бледный странник, убрав наконец руки от её плеч и затолкав под казавшимися до неправильности бесконечными складками своего плаща, теперь скрывавшего его как листы сердцевину капусты. В размерах он не увеличился, но торс не было видно за тканью. Если б не руки, голова и стоявшие на земле ноги - он бы вполне походил на оживший продукт ткацкого станка.
- Глупо, но интерес в другом, - оторвав внимательный взгляд от волшебницы, юноша бесшумно развернулся на месте и медленными неторопливыми шагами направился куда-то влево по камню к стене одного из серых ничем не выделяющихся строений. Удивляло то, что ни один дом не был косым, прямым. Девушкам её возраста было свойственно искажать восприятие даже собственных сновидений, отчего даже простые геометрические фигуры теряли математическую правильность, размер, объём. Они растягивались, скручивались и свивалсь между собой высоко вверху. Такое случалось часто. Ведь стоило влюблённому или сомневающемуся девичьему сердцу почувствовать укол, и вся либра постепенно теряла детальность, превращаясь в опасный и для неё и для сноходца вихрь несвязанного обеспредмеченного хаоса, долго оставаться в котором никто не мог. Даже тот, чьей любимой потехой было извращение снов в бесконечный ночной кошмар..
- Интересно то, что именно тебя беспокоит.. И чего ты боишься, дорогая колдунья, - обращаясь к ней всё с тем же пугающе спокойным и незаинтересованном ни в чём голосом что и раньше, даже не поворачиваясь к ней. Руки лежали на холодной поверхности серого камня. - Твой мир.. крошечный спасительный мир лишён цвета, запаха, вкуса.. Всё, что я чувствую - холод. Всё, что я вижу - серость.
Сноходец неспешно убрал тонкие бледные ладони под ткань плаща, теперь принявшего снова правильные формы и объёмы. Периодически фигура сноходца искажалась в чёрное выцарапанное пятно, но затем снова принимало тот вид, каким его могла сейчас вспомнить Рави. Улыбка исчезла с бледного лица. Брови были нахмурены, а взгляд, казалось, имел какие-то нотки осуждения.
- Почему ты что-то пытаешься скрыть? Чего ты боишься? - Ис замолк и фигура рассыпалась в очередном искажённом чёрном треске и снова возникла через мгновение с таким же тихим, но очень резким треском, на сей раз оказываясь у одного из немногих окон, очутив себя сидящим у клёпаной деревянной бочки, которую сознание сноходца на скорую руку незаметным мазком добавило в либру. - Мы ведь ещё долго будем видиться.. Ты и я.. И у нас будет много времени поговорить об этом, если ты не готова сейчас.. - и снова чёрный эфирный всполох, за меньше чем секунду поглотивший фигуру и вновь нарисовавший её за спиной у Рави в паре метров.. Идущую вокруг неё, сцепившую ладони в замок за спиной и глядящую в пол. - Рано или поздно тайное станет явным.. А если нет.. - фигура остановилась на месте, и плащ в первый раз подал нотки реализма, монотонно и коротко качнувшись вперёд в воздухе как маятник лишь чтобы снова вернуться на предыдущее точку. То, что удавалось извлечь из её либры, постепенно создавало больше ресурсов для того, чтобы сосуществовать с шатким миром, подконтрольным букету её эмоций и ощущений.. - Я что-нибудь придумаю и на этот раз.. - взгляд красных глаз на монохромной фигуре устремился в её сторону, едва фигура развернулась на месте. На губах снова воцарилась столь излюбленная хищная ухмылка, явно не предвещавшая ничего хорошего для неё.
[mymp3]https://dl-web.dropbox.com/get/Music/Groove%20Addicts%28Glory%29%20-%20Dark%20Castle.mp3?w=AACBodtKMFoFW0AvKq4Hg_OZaxbOLG5itoSxCrSJAivTog|Groove Addicts - Dark Castle[/mymp3]

Отредактировано Исаэл (2013-01-31 23:41:48)

Руки скрестились поверх груди, едва девушка моргнула, и её взгляд начал терять фокусировку. Трещины либры были мнимыми: разрушься или хотя бы даже лопни тонкая скорлупа сфера Либры - безумный хаотичный поток нарушил бы целостность содержимого сна, нанёс бы непоправимый вред самой Равиэль. Но безумие безобидной волшебницы - это не так ужасно. А что бы случилось со сноходцем? Попав в одну среду, кукла и кукольник.. Если бы он смог, если бы ему удалось добраться до истины.. Истины о том, кто он, и как попал в этот мир.. Что бы случилось дальше? Исаэл ошибочно ощутил бы свою божественную сущность.. Узнав существо, которое его контролирует, он бы впал в ярость.. А полубог в ярости способен пойти на многие ошибки, которые, впрочем, уничтожили бы его самого раньше чем он принёс вред кому-то иному кроме хрупкой девушки, чьё сознание открывало лабиринт в этот бесконечный опасный мир.. мир, которому место лишь за пределами непроницаемой плёнки, отгораживающую либру и человека внутри неё.
Симптомы конца сна, который в некоторым смысле представлялся для сноходца картиной конца света: когда образы рушатся и превращаются в труху, сливаются и исчезают, были заметны для него с того самого момента, когда девушка поняла маленькую истину, скрывавшую смысл его существования. Он понял это. Никаких ангелов, никакого вознесения. Ни предречённой великой битвы, ни демонов, ни спустившихся на землю богов. Этот мир расцветал в ночь и умирал, усыхая подобно короткоживущему, но крайне прекрасному цветку, больше не в силах сопротивляться тлетворным идеям и эмоциям, порождённым её наконец прозревшим сознанием. И он широко улыбался, расставив руки и шагнув назад, падая навстречу к кратковременному забвению, которое для него длилось будто вечность, а в действительности занимало от силы секунду. Пальцы образа растворились и слились со тьмой. Через секунду тьма сомкнула взор, в котором до последней секунды оставался едва освещённый облик девушки, неподвижно застывшей на уменьшающемся островке придуманной действительности. Его.. нет.. Её действительности.

Когда он очнулся, она всё ещё пребывала в дрёме. Чувство сладкой истомы, сравнимое лишь с возбуждением от аромата и прикосновений тёплого женского тела. Оно заполняло мозг, каждую ниточку его тела. Заставляло широко улыбаться тонкой искривлённой линией бледных губ. Веки опустились на миг на его глаза. Информация проносилась через его голову гигантским потоком, вышибая всякую логику и рационализм. Заставляя в своей истоме позабыть о том, в сколь опасной ситуации он оставался. Но каждый миг надо было ловить.. Плата, долгожданная плата за несколько дней следования чужим прихотям в ущерб своим потребностям.
Ладони соскользнули с её тела. Осторожно, неторопливо. Холодные пальцы подцепили край её плаща и аккуратно укрыли её, после чего он так же неспешно поднялся с её импровизированной постели и исчез в полумрак лагеря с погасшим костром, внутри которого дотлевали красные угольки. Что же произошло за то время, пока его не было здесь? Отсутствовавшее сознание не заметило того, как снегопад уже окончился. Не заметило как потух костёр.. Как далеко на горизонте в просвете в непроницаемых тучах показалось яркое алое солнце, своими лучами обжигая чувствительную сетчатку красных глаз ночного хищника. Пальцы сами развязали торбу, лежавшую у костра со всё ещё алыми углями. Оттуда в промёрзшие руки попал тканевый свёрток, по размерам раза в два уступавший размерам головы Иса. Пальцы схватили края ткани и развернули их, открывая здоровый свежий хлеб. Это и был запас еды на ближайший путь. Большее брать с собой было бы просто глупо. И тем временем, когда пальцы отламывали кусок хлеба за куском, а челюсти усиленно работали, взгляд следил за успевшей подняться и отойти ото сна девушкой. С тихим шлепком лопнула спасавшая их эту ночь от снегопада прозрачная сфера. "И всё-таки, она другая.. Волшебная.."
- С добрым утром, соня, - без энтузиазма в голосе произнёс уже отошедший от сладких ощущений сноходец. Он звучал как обычно холодно и будто не имел ничего общего с мрачным философом из мира её снов, настаивавшим на том, что что-то в этом мире всё же зависело от них. А именно - его кончина. - Завтракай. После этого мы снова выдвигаемся. У нас впереди ещё большая дорога, а времени остаётся всё меньше и меньше, -  с этими словами сноходец неторопливо снова закрутил хлеб в ткань и отправил обратно в торбу. Вкус у него был, конечно, отвратный, но не это было важно на пороге возможности откинуть копыта от голода. А от жажды можно было и вовсе начать уксус пить..

Много времени на сборы сноходцу не понадобилось. Всего-то делов - протереть сапоги, которые за ночь успели высохнуть у костра и снова наполниться снегом с того момента, как волшебница ликвидировала купол, спасавший ночь их от непогоды. До того времени Ис ходил по снегу босяком, но будто не мёрз. Шёл так же спокойно, неторопливо. Кто-то явно приложил много усилий к тому, чтобы сноходец уяснил хотя бы необходимость сушить сапоги от скопившейся за день влаги.. У этого кого-то даже было имя, которое наёмник не запомнил за ненадобностью.
Обмотав снова ступни тряпками, он медленно просунул ноги по одной в сапоги, а уже потом ловко и достаточно торопливо, что было весьма контрастным на фоне его медленных плавных движений за секунду до этого. Когда со шнуровкой было покончено, он с лёгкостью оторвался от камня, на котором только что сидел и несколько раз ткнул носом каждого сапога промёрзшую заснеженную землю. Холодная, почти такая же мёртвая как часть его самого, пустошь ответила сноходцу тихим протяжным стоном скользящего ветра и потрепала длинные белые волосы. На миг он замер на месте как одичавший зверь, приподняв подбородок вверх и с загадочной неуловимой улыбкой на бледных губах глядя в тёмное свинцовое небо, готовившееся снова разродиться снегопадом. И с большой неохотой взгляд красных глаз вернулся к рыжеволосой девице, успевшей за очередной провал в его сознании занять место в лошади. "Вопрос.. Вопросы.. Слишком много вопросов, слишком мало ответов.."
- Мы идём несколько другой дорогой, - спокойно и холодно ответил юноша, старательно кутаясь в свой плащ по самый ворот как в единственную защиту от холода зимней степи. Пальцы давно вернули себе чувствительность, но постепенно приходила несколько иная мысль - холод снова обожжёт их своим дыханием. И снова всё вернётся на круги своя. Мрачные будни снова начнут наполнять серыми красками и без того блёклый и до невыносимости скучный мир, в котором он жил. До поры-до времени. Пока его взгляд, слух, нюх или даже просто интуиция не находили нечто особенное. Нечто важное.. Нечто захватывающее. Что-то, что ни одно другое разумное существо ни за что не поставило бы выше всяких иных потребностей. Это банальный интерес, возводимый в ранг фанатичного безумия. Когда ни голод, ни жажда, ни отдых.. ничто.. Абсолютно ничто не могло сравниться с тягой к новому.
- Хм.. Мы дойдём до реки.. Мы не пойдём через Медвежий лес, - наконец заявил о планах, которые ставил превыше желаний самой девушки, бледный светловолосый юноша, натягивая капюшон и закидывая торбу на плечо со своими немногочисленными побрякушками, каждая из которых хранила бесценное воспоминание.. С дивным хрустом снега под ногами и сосредоточенным серьёзным лицом, юноша спешно широкими шагами прошёл мимо Рави, сидящей на Ашшене. Разгадка была проста - Медвежий Лес больше не хранил ни одной тайны, интересной для сноходца, и не мог дать ему ничего нового взамен утраченного времени. Он шёл вперёд к дороге от импровизированного лагеря и лишь сгибал колени, поднимаясь из канавы вверх туда, где под толстым покровом снега ещё утром была промёрзшая дорога. И он не ждал её. Не заботило сноходца и то, пойдёт ли девушка за ним и успеет ли. А сам он будто продолжал говорить сам с собой спокойным и холодным как север аларийского континента голосом. -...  а двинемся через степи напрямую в Иллиос. Так мы сэкономим уйму времени и будем на месте в Иллиосе к следующему рассвету. Шаг быстрый и широкий. Привала не будет, так что, экономь дыхание.
Ис уверенно шагал вперёд. Путь ему уже был знаком. Если тебе нужен заработок и тебя посылают в другой город - такое путешествие ты никогда не забудешь. Он не останавливался, не притормаживал чтобы подождать её. Разум был захвачен мыслями. Бурный поток голосов давно умерших предшественников ведал обрывками. Каждый заглушал и перебивал другого. Значило это лишь одно - информации было недостаточно. И хоть он всё ещё чувствовал лёгкую слабость и остатки удовольствия от поистине неописуемого наслаждения, которое не мог доставить ни один человеческий порок, он знал.. И потому продолжал идти... невзирая на погоду, скуку. Как один из бездушных големов в академии, он лишь выполнял то, что было в него заложено.
Одно интересовало Иса последние полгода - однажды информация в мире могла закончиться. Помимо мелких и ненужных деталей мира, однажды самое важное, прекрасное и удовлетворяющее перестанет ласкать его сознание, погружая в бессмысленный, но сладостный поток эйфории. И оставит навсегда наедине с этим миром. Что будет тогда? Суждено ли ему вообще было дожить до такого момента когда всё, абсолютно всё в мире потеряет свою извращённую ценность для него? Бледные губы сжались в тонкую белую прямую. Многие дворяне - те, кто в каком-то смысле были хозяевами и невольниками собственного существования - однажды теряли вкус к жизни. Самое вкусное вино превращалось для них в воду. Самая отменная, редкая и экзотическая еда становилась безвкусной как песок. Самая прекрасная молодая любовница с нежными чертами тела и томным взглядом больше не могла их насытить... И они согласно шли на гибель от меча того, кто никогда не сможет оценить радости их жизни в той же мере, в которой и они.. Таким и он станет.. однажды...
Постепенно солнце поднималось над деревьями. Дорогу покрывал яркий алый свет, ложившийся ровным слоем на выпавший за ночь белый холст снега. Он слепил, заставлял склонять голову вниз в наивной надежде скрыть очи ночного бродяги от невыносимой рези под чёрной тканью капюшона.
"Движение.. Жизнь.. Пока я буду двигаться - я буду жить.. "- медленно повторял в своих мыслях Ис, щуря слезившиеся от солнца глаза. Внутренний голос заглушал десятки других. Постепенно в его голове настигла тишина, прерываемая лишь его собственным монологом, направленным к самому себе. "Пока я буду жить - я смогу познавать.. Мир никогда не кончится, грань не рухнет, сущее не обратится в холодную бесконечную пустоту.. Возможность познавать останется вечно. Цикл закончится и начнётся следующий. Голод однажды будет утолён." Тщетные ироничные попытки отвлечь себя от абстрактных мыслей к тому, что казалось ему более рациональным, возымели свой эффект - тишина снова воцарилась; голоса успокоились, удовлетворившись его расплывчатыми неточными ответами. Они знали.. Нет.. Он знал.. Но никогда никому бы не поведал.

Отточенные движения шаг за шагом преодолевали снежную пустыню по дороге, за ночь покрывшейся ровным слоем подобной краске кристаллизованной водой. Такие тонкости знали только академики. Но их сны.. Полные страхов и неуверенности сны, насыщенные мечтами о том, что им никогда не познать, несли свою научную важность. Ис знал куда больше среднестатистического человека. Более того, он вполне бы мог сам стать академиком и нести свет истины в тёмное царство невежества. И умереть за свои взгляды, мысли, идеи и знания. Как сделали уже многие.. И многие ещё сделают. Но в этом не было нужды. Жил сноходец исключительно ради себя и бесконечного фанатичного интереса к богатому на детали и тайны миру.
Почти всю дорогу он шёл молча, и с его стороны доносился лишь хруст снега под плоскими подошвами сапогов. Он даже не поворачивал голову назад, а лишь шёл, устремив взгляд красных глаз вперёд - на юг. Солнце медленно поднималось за горизонтом и совсем скоро оказалось снова скрытым за тёмными свинцовыми тучами, позволив глазам расслабиться и освободиться от невыносимой рези невольно созерцаемого восхода. Ис не смотрел по сторонам, не обращался к Рави. И, может, не дышал бы даже, не будь в том нужды. А лишь продолжал подобно ожившему голему из белого дерева с изяшными чертами лица шагать вперёд, что было единственным подтверждением тому, что он был жив и пока не сгинул от холода или утомительной скуки.
Когда слева показалась небольшая опушка - она на миг отвлекла сноходца и перехватила его взгляд, заставив юношу повернуть голову в её сторону, но не прекращать движение по прежнему пути. Кроны деревьев были покрыты белым налётом снега, но ниже.. Нижние ветки чёрными кривыми когтями тянулись вверх. Зима сильно искажала природу, превращая живое в спящее. Или мёртвое..
- Снова ты молчишь, волшебница, - наконец донёсся с его стороны холодный спокойный голос. Будто ожил. Но всё было как всегда. Существо, которое так дико заинтересовалось ею в самом начале их знакомства, снова превращалось в апатичную куклу, проявлявшую хоть капельку внимания лишь ради приличия. Хотя, какое приличие?.. - А ведь ещё вчера говорила без умолку. Что-то не так?
Ис прошёл ещё с десяток шагов вперёд и замер посреди дороги, вдумчиво глядя вперёд. Солнце к тому моменту уже поднялось на достаточную высоту чтобы шумная ветреная пустошь была в достаточной мере освещена. Но свет ему был не очень нужен. Он куда больше слепил. Но это не мешало увидеть на белом фоне вдалеке тёмную гнутую полосу. Совсем тонкую, но заметную. Догадаться было несложно.
- А вот и река.. - прошептал сам себе под нос сноходец и снова сорвался с места на быстрые широкие шаги. Складывалось ощущение, что это тело не способно чувствовать не то что холода, а это было выяснено за ночь, но и усталости. Оно уже четверть дня очень уверенными шагами шло вперёд, оставляя Рави с лошадью всё время позади, и даже не запыхалось от движений. Усталость ему была неведома либо давно забыта. Жизнь всё же более извращённа и жестока чем её принято было считать...

Пневмония, чахотка.. Сколько всяких болезней всплыли в сознании сноходца едва перед ним распростёрлась река, в которую без долгого замешательства вошла его спутница. Наблюдать за происходящим было куда интереснее чем поступать так же. Кто знает? Он мог ведь и правда копыта откинуть от переохлаждения, не говоря уже и о том, что даже если бы ему и повезло, с первобогами он бы встретился, захлебнувшись мокротой спустя несколько дней. Но путь.. Путь, как и сама жизнь (а она тоже была самым настоящим путём) всегда предполагал конечную точку, которую так или иначе познает каждый из живых и мёртвых однажды. А кто-то и не раз...
Тело послушно опустилось на корточки, а ладонь коснулась кончиками тонких бледных пальцев поверхности холодной синей воды. Прикосновения к водной глади тут же дарили ощущение обжигающего холода, быстро распространяющегося по руке. Взгляд снова упал на плывущую вперёд волшебницу и ту сторону реки. У них ведь времени не будет даже на просушку. К таверне в Иллиосе придётся двигаться едва не бегом чтоб не замёрзнуть.
Но, ничего не поделаешь. Другого пути не было, равно как и моста. Пальцы сами развязали шнуровку сапогов. За сапогами вниз последовал плащ, пояс с оружием, торба, рубашка, обнажив бледный торс и брюки, оставив странного бледного юноши совсем без одежды. Но сноходец своей худой наготы будто и не стеснялся. В чём мать родила стоял. Холодный северный ветер тут же ударил по всему телу колючей разливающейся волной. Вся одежда оказалась в руках в аккуратной, но довольно увесистой клади. Шаг. Холод болью разлёгся по ноге, тут же заставив застучать зубами. Ещё несколько секунд, и тело уже по шею оказалось в холодной воде. Илистое дно можно было легко ощутить под стопами с каждым шагом по мелководью. Поклажа оставалась в руках, поднятой над головой. Отчаянные времена рождали не менее отчаянные и странные поступки. На миг холод и ощущения от него полностью захватили сознание и будто бы даже стало плохо видно берег перед собой от сбившегося взгляда.. Но стоило вступить по ту сторону, и сноходец тут же выцепил из замёрзших бледных пальцев поклажу, снова опуская руку в торбу и извлекая оттуда здоровый свёрнутый в четыре раза кусок красной тряпки неизвестной ткани и принялся тщательно промокать влажную кожу, старательно высушивая каждую каплю. Тело дрожало всё целиком.
- Хо-ол-лодная, - кое-как прерывисто произнёс альбинос, усевшись на плащ и натягивая на ноги брюки. Ещё пара секунд, и дрожащие трясущиеся руки защёлкнули пряжку толстого пояса с иглами, а потом и рубашка легла на тело. Кто бы знал, до чего приятным было ощущение сухой одежды сейчас. Чего явно не скажешь о магессе. Шнуровка еле завязалась двумя красивыми тонкими бантами, после чего торс оказался снова прикрытым рубашкой, а потом и вовсе скрыт под плащом. Наручи снова заняли своё почётное место, хотя одеть их удалось отнюдь не с первого раза.
- Если у т-тебя есть какие-то.. сссс...ффф.. - задрожал в очередной раз альбинос, поднимаясь на ноги. - Ф-ф-ф-окус чтобы сделать тепло - т-т-т-торопись, иначе мы оба замёрзнем нас-с-с-смерть, Рави, - пусть и дрожащим голосом, но со всё теми же серьёзными нотками. Ответа альбинос дожидаться не стал и резко двинулся вперёд по предыдущему направлению маршрута широкими быстрыми шагами, надеясь на то, что движение сможет дать для него создать достаточно тепла. И в этом была доля правды - стоило двинуться, как по телу снова разлилась приятная волна. Щёки горели, а кожа всё ещё оставалась достаточно влажной чтобы давать почувствовать каждый вдох и выдох ветра. Но мышцы не затекли, их не свело спазмом. Они и были главным источником тепла. А потому Ис продолжал двигаться вперёд по обледенелой холодной земле, прижимая руки к груди и растирая себе ладонями плечи. Путь до Иллиоса сокращался с каждым шагом. Оставалось недолго..

Отредактировано Исаэл (2013-03-05 07:57:00)

И снова всё происходило не по плану и не так, как было задумано. И этот побег из Иллиоса, и проснувшаяся девушка. И этот внезапный привал. Будто весь мир решил внезапно подкидывать на вероятность монету, на которой не было загаданной стороны. Точнее, даже нет. Это была многогранная кость, на которой нет устраивающего значения. Всегда только единица. И было забавно рассматривать вероятность с точки зрения её квинтэссента - игрального кубика, с помощью которого в тавернах из карманов глупых азартных посетителей уводились огромные суммы, сбережения, жёны, лошади и даже оружие с амуницией, оставляя фактически без средств к существованию и инструментов для заработка этих самых средств. Но это слишком большое отхождение от ситуации.
К тому моменту как привал был назначен и к недовольству Иса зеленокожая женщина в голос не очень внятно и не особо торопливо заявила о том, что пленница к удивлению сноходца пришла в себя так скоро. "Я растерял способности? Она имеет сопротивление? Это я сделал ошибку или она обладает какой-то неучтённой мною характеристикой?"
Своё место сноходец выбирал крайне тщательно - он несколько раз кругом обошёл костёр и сидевшую у неё рыжеволосую барышню, а также суетившуюся и снующую тут и там зеленокожую огромную женщину, варившую похлёбку из ингредиентов под названием "сноходец не спросит - троллиха не ответит". Ходил неторопливо, приминая тонкими подошвами сапогов свежий белый снег, выпавший ещё прошлой ночью. Путник даже успел застать этот славный момент воочию. Более того, если бы не купол Равиэль - он бы наверняка от холода копыта откинул. Кому вообще в здравом уме может придти идея уснуть под открытым небом при погоде, на которой пригодная по температуре к употреблению вода покрывается ледяной корочкой за не очень большой промежуток времени? Кто-то должен быть для этого очень уставшим и отчаявшимся. Или полным идиотом. Одно другому не мешало.
Наконец, когда зеленокожая предложила свою странную похлёбку заложнице, имевшей при своём положении больше куда больше свобод нежели заключённый при казармах городской стражи, странный беловолосый юноша наконец перестал издавать хруст снега под своими шагами и остановился на месте, вытянувшись по струнке и зажмурив глаза. Встал он как образцовый офицер как раз так, что между ним, костром и рыжеволосой сохозяйкой трактира можно было провести ровную прямую без углов. Стоял он так несколько мгновений, после чего расслабил плечи и руки, глаза наконец снова открыл, чуть наклонив голову вперёд и исподлобья не очень дружелюбным взглядом бродя по пленнице. Тем временем левая рука аккуратно поднялась вверх и сдёрнула с плеча верёвку, которой и была перетянута его походная торба, довольно небрежно бросая её на снег рядом со своей правой ногой. Взгляд продолжал в упор разглядывать девицу, наконец остановившись на её глазах. Что примечательно, за эту длинную неловкую минуту, он ни разу не моргнул.
- Много.. - тихо прошептал сноходец. Голос к тому моменту начинал приходить в норму и уже чувствовались сладкие немного звонкие ноты, которыми он подобно сирене заманивал в свои объятия дам для своей собственной выгоды, очень часто расходящейся с представлениями о "выгоде от противоположного пола" у подавляющего большинства представителей этого богами забытого мира. Но не всегда. Голос звучал довольно холодно и спокойно, но даже сквозь хруст отсыревшей коры хвороста можно было оценить масштаб того, чему противостоять приходилось тем самым дамам - голос был весьма специфичный, но в этой экзотике и было что-то завораживавшее. - Много говоришь, девочка.. Не та ситуация.. - чёрные неестественные для его чистого белого цвета длинных волос брови нахмурились, а взгляд будто стал чуть более раздражительным, если бы только бледные губы не разъехались в надменной ухмылке. - Почему бы тебе не заткнуть свой маленький ротик и не подождать, пока я начну спрашивать? - взгляд оставался сфокусированным на ней, а ноги повели вокруг костра по пути к ней. Шаги были бы беззвучными и невесомыми, не будь этого проклятого хрустящего под стопами снега, который уже начинал оплавляться от жара, исходившего от небольшого костра. "Костёр. Огонь. Свет. В темноте он нас выдаст. Без него человек умрёт от холода. Зеленокожая женщина тоже. Я сам." Двигался путник очень неторопливо, но крайне грациозно. У воинов была совсем другая походка. Они не волновались о незаметности и тишине. А у таких как он плавные неторопливые движения, больше походившие на скольжение по воздуху, были в крови. Необходимость для выживания. Всё вдолблено неудавшимся папашей, заучено и отточено до абсолюта. Если бы не этот путь, то другой, куда более плотно связанный с артистизмом и ловкостью. Но ведь и это ремесло требовало не только природной ловкости и грациозности, но и таланта. Умения творить и избирать на ходу. Делать кажущиеся глупыми на первый взгляд решения, жертвовать необходимым, но оставаться живым и добиваться своего. Всё имело свою цену.
- Ты ведь не хочешь чтобы я грубостью вбивал это в твою голову? - брови расслабились и холод в голосе отступил. Появлялись нотки заботы. Тёплая и почти душевная улыбка на бледном лице в ярком оранжевом свете костра. - Нет? - тихо протянул юноша, присаживаясь наконец на корточки рядом с ней. - Ну вот и здорово. Я знал, что мы с тобой поладим, - не дожидаясь ответа сам произнёс юноша, и снова поднялся на ноги. Шаги повели его от костра в полумрак. Взгляд уставился на чёрное беззвёздное небо, заставлявшее его тосковать пуще мгновений жизни в неволе и без столь необходимого такой редкой и неприспособленной от рождения к жизни в этом мире особи, лишь чудом остававшейся живой после собственной смерти уже 23 года.
- У меня смешались планы. Испортились из-за этой неуклюжей женщины, - теперь уже достаточно спокойно, холодно и сухо говорил сноходец. Он не старался говорить так, чтобы его слышали. Шум степного ветра всё равно перебивал громкость его собственного голоса, попутно путая пряди собранных в хвост длинных белых волос и колыхая ткань длинного старого потёртого плаща без опознавательных знаков. В голосе всё ещё чувствовалась хрипотца. Он скорее проговаривал мысли сам для себя, перебарывая проклятие своего рода, заставлявшего поступать в высшей степени иррационально, теряя голос рассудка в потоке других мыслей и мыслительных процессов, до которых людям было, к их собственному счастью, ещё крайне далеко. - Я не получил того, что искал. Но раз её там не было в назначенный день и время, то цель в определённом смысле была достигнута, - с этими словами сноходец развернулся лицом к костру и ещё раз окинул взглядом зеленокожую женщину. На минуту странник замер, будто дожидаясь паузы в тишине. Он даже понятия не имел, с чего ему стоило начать или что в данной ситуации у другого человека должно было быть в голове. Ему подобная позиция никогда не была ведома и никогда не будет.
- У меня к тебе вопросов столько, что понадобится несколько дней на ответы на них, зеленокожая женщина, - теперь уже громко, подняв правую руку и направив указательный палец в её сторону. - К пленнице тоже, но значительно меньше и недолго. Но мы кое-что в этой суматохе упустили, и я это вынужден исправить. Моё имя Ис, - очень кратко, быстро и так же сухо наконец представился странник, так и оставшись стоять в стороне от костра в полумраке. В свете костра были видны пятнами бледное лицо, белые волосы и сверкающие алые глаза. Руки его были убраны назад, сцепив белые длинные пальцы в замок и раздвинув полы плаща. Арсенал было рассмотреть тяжело, но пояс для однородной кожи блестел слишком ярком. При всём при этом, давая подсказку на новый возможный вопрос невольных спутниц он умудрялся без слов заставлять появляться ещё большее количество.